Глеб Елисеев В общем, все умерли?

Глеб Елисеев

В общем, все умерли?

Человечеству не привыкать ходить по краю пропасти, порождая жуткие болезни, которые лишь чудом не превращаются в серию губительных пандемий. Может быть, потому что на страницах фантастических романов все это давно уже произошло? По крайней мере, московский критик не исключает такой возможности.

Болезни и порождающие их вирусы и бактерии — неизменные спутники человечества. Впрочем, как верно отмечал американский фантаст М.Крайтон: «Большинство людей, едва заслышав о бактериях, тут же вспоминает о болезнях. На деле же болезнетворны лишь три процента бактерий; остальные либо безвредны для человека, либо даже полезны… По существу, мы обитаем в океане бактерий… Потенциально все они смертельно опасны, однако человек постепенно приспособился к ним, и лишь некоторые из них способны теперь вызывать у него болезни».

И все же отдельные вирусы способны вызвать не только болезни, но чудовищные эпидемии, выкашивавшие население целых городов и стран. Такого рода напасти казались невообразимыми и непобедимыми, воспринимались как Божья кара или близкие признаки подступающего конца света. Ужас перед моровыми поветриями был настолько велик, что даже в XVI веке старец Филофей, создатель теории «Москва — третий Рим», призывал не бороться с болезнями, во всем положившись на волю Всевышнего.

Развитие медицины привело к тому, что многие эпидемические хвори сейчас считаются полностью побежденными. Однако подсознательный ужас перед ними остается, и этот нутряной страх исправно озвучивают писатели и кинематографисты. Как ни парадоксально, но фантастов в этом частенько обгоняют литераторы «основного потока». А конкурировать с «Пиром во время чумы» А.С.Пушкина или, скажем, «ТВС» Э.Багрицкого, согласитесь, непросто. Постоянно кажется, что реалисты уже все сказали и показали — от социальной катастрофы в условиях пандемии до психологических изгибов вымирающего общества. Ну что еще можно написать после «Чумы» А.Камю или «Слепоты» Ж.Сарамаго? Реакции людей всегда одинаковы, и вирус самого невероятного происхождения, если он вызывает летальный исход, будет провоцировать такой же ужас, как самая обычная холера или тиф. Поэтому НФ-книги или фильмы, живописующие локальное медицинское бедствие, вроде повести В.Брюсова «Республика Южного Креста», романа «Летальная улица» С.Барнса или киноленты «Эпидемия» В.Петерсена, вызывают не больше эмоций, нежели документальное кино о реальной эпидемии.

Фантастам пришлось искать иные повороты темы, находить свой подход к проблеме «Человечество vs смертельная болезнь», являющейся по сути ответвлением темы «глобальная катастрофа». Открыть тут что-то принципиально новое достаточно трудно. В итоге, как ядовито отмечал С.Лем, обширные усилия писателей обычно сводятся к двум исходам: «Все умерли» или «Почти все умерли». Приходится изрядно попотеть, чтобы создать полноценное художественное произведение, исходя из столь примитивных предпосылок.

Впрочем, даже в НФ-произведениях пандемия зачастую использовалась только как фон или один из элементов, объясняющих странности повествования. В качестве антуражного элемента фантасты привлекали даже вполне реальные болезни, однако их развитие гипертрофировалось, превращаясь в полноценное глобальное бедствие. В одном из рассказов цикла «Старомодное будущее» Б.Стерлинг «призвал» коровье бешенство, которое фактически уничтожило всю западную цивилизацию. У.Гибсон в «Трилогии моста» сначала значительно преувеличил опасность СПИДа, превратив его в быстро распространяющуюся эпидемию, а затем описал, как была создана вакцина из крови, уничтожившая грозную болезнь. В фантастическом боевике Р.Питерса «Война 2020 года» автором была изобретена своеобразная мутация того же СПИДа, также распространившаяся из Африки — «болезнь Рансимана». Однако эта эпидемия оказалась значительно более смертоносной, уродующей людей, быстро переросшей в реальную пандемию и даже повлиявшей на расклад сил в мировой политике.

Кстати, роман Питерса стал своеобразной «переходной формой» между книгами, в которых автор описывает реальные болезни, пусть и в преувеличенной форме, и произведениями, где рассказывается о мире, который эпидемии изменили навсегда. И таких романов мировая НФ знает существенно больше.

* * *

Современный читатель, который обычно конец человеческой цивилизации связывает с тривиальной ядерной войной или космической катастрофой, часто не подозревает, насколько популярной была тема глобальной пандемии на раннем этапе становления фантастической словесности. Всеобъемлющая чума, уничтожающая большую часть человечества, авторам конца XVIII — начала XIX века казалась наиболее правдоподобным средством для того, чтобы покончить с потомками Адама и Евы. Даже названия у книг были одинаковые. Самые заметные произведения — «Последний человек, или Омегарус и Сидериа» Ж.-Б.Кузена де Гранвилля и просто «Последний человек» Мэри Шелли, а также одноименные поэмы Т.Кэмпбелла и Т.Худа. Авторы не только красочно живописали страдания умирающих от неизвестных болезней, но и муки немногих уцелевших, практически не имеющих шансов выжить на почти обезлюдевшей планете.

Однако НФ жюль-верновской эпохи, преисполненная социального оптимизма и почти слепой веры во всесилие науки, на какое-то время изгнала из литературы кошмарные видения гибнущего человечества, которыми были одержимы писатели-романтики. Лишь в эпоху неоромантизма, когда грозные предчувствия чудовищного XX века не внушали оптимизма, тема оказалась вновь востребованной. Именно тогда Д.Лондон создал каноническое произведение — повесть «Алая чума». Это и сегодня одна из самых ярких картин ужасных последствий эпидемии неизвестного происхождения.

Именно Лондону фантастика обязана сюжетной посылкой, ставшей базовой для книг о глобальных эпидемиях: несмотря на все усилия людей, отменить нежданный Страшный Суд не удается, и герои могут лишь наблюдать, как в крови и муках завершается история человечества. Именно так развиваются события в известных НФ-романах Д.Стюарта «Земля без людей» и А.Будриса «Кое-кто не умер». Одну из самых впечатляющих (с литературной точки зрения) картин пандемии нарисовали братья Стругацкие в повести «Жук в муравейнике». Конечно, в их книге катастрофа, как и полагалось в советской НФ, разразилась не на процветающей коммунистической Земле, а на чужой планете, прозванной Надежда. Тем не менее населена эта планета «почти людьми», и поэтому распад их цивилизации потрясает больше, чем иные картины гибели Земли. Впечатляет даже само название болезни, погубившей несчастных аборигенов — «бешенство генных структур».

С середины XX века в книгах о глобальных эпидемиях фантасты все чаще и чаще акцентируют внимание читателей на одном ключевом моменте повествования — в неожиданной гибели от неведомой заразы часто оказывается виновато само человечество. Иногда это происходит от чрезмерного любопытства ученых. Впрочем, в самом известном романе на эту тему — «Штамме Андромеда» М.Крайтона — возникшая коллизия разрешается более оптимистично. Ученые случайно забросили в космос бактерии на космическом зонде, после чего эти бактерии мутировали из безопасных в смертоносные. Однако другие исследователи, пусть и с колоссальными трудностями, сумели предотвратить пандемию, угрожавшую Земле.

Другие фантасты оказались более беспощадны к медикам-неудачникам. В рассказе Ф.Пола «Шаффери записан в бессмертные» полусумасшедший экспериментатор умирает в безвестности, так никогда и не узнав, что выведенный им токсин уничтожил почти все население Земли. Болезнь назвали «синдром Шаффери», а имя безумца оказалось известно всем уцелевшим.

Еще чаще главными виновниками гибели землян от страшных болезней оказываются не ученые, а политики и военные. Причиной же биологической катастрофы становился не злой умысел этой публики, а ее вопиющая некомпетентность. Например, у С.Комацу в романе «День возрождения» неосторожные эксперименты британской армии с боевыми вирусами выходят из-под контроля. У Г.Видала в романе «Калки» человечество формально уничтожает индуистский мессия, десятая аватара бога Вишну, но пользуется он для этого бактериологическим оружием, созданным американскими военными. Политические махинации губят жителей Земли в романе Ч.Ярбро «Время Четвертого всадника» — пытаясь решить демографическую проблему, «лишних» людей стали уничтожать направленными инфекциями, но в результате по миру покатилась волна эпидемий.

Военные оказываются виновны в уничтожении почти всех землян и в романе С.Кинга «Противостояние». Произошла утечка убийственного штамма вируса гриппа, названного «капитан Триппс», сначала поразившего население США, а затем и остальной мир. Американские военные даже ускорили всеобщую катастрофу, мстительно приказав своим агентам вскрыть ампулы с вирусом на территории СССР и Китая. Но в дальнейшем С.Кинг, будучи все же писателем-мистиком, а не социальным фантастом, показывает, что направлял и развивал катастрофические события посланник демонических сил — «темный человек» Рэндалл Флэгг. Более приземленно (но и более достоверно) описывает общественную обстановку в условиях охвативших всю Землю эпидемий А.Громов в романе «Год лемминга». Для борьбы с пандемией была создана специальная Санитарная служба, ставшая одним из самых могущественных политических институтов.

Самый своеобразный виновник гибели земного общества был выведен Х.Л.Борхесом в рассказе «Тлен, Укбар, Orbis Tertius». На этот раз психическую эпидемию, полностью изменяющую психологию людей, спровоцировала группа интеллектуалов. Они сотворили энциклопедию выдуманного мира Тлена, прочитав которую, люди начинали верить в его подлинность. И постепенно наша обыденная реальность стала уступать реальности воображаемой, а мир Земли — превращаться в мир Тлена.

Чтение книг, подробно излагающих, как человечество корчится в смертельной горячке, у читателей вызывает как испуг, так и странное ощущение собственной безопасности. «Выдуманные герои умерли, но мы-то живы и здоровы…» Что ж, и это фантасты учли. О том, как ужасы царства массовых смертей используют, чтобы пощекотать нервы обывателям из сверхпроцветающего будущего, написали Г.Каттнер и К.Мур в рассказе «Лучшее время года». В этом произведении путешественники во времени прибывают в современные США, чтобы увидеть начало убийственной эпидемии «Синей Смерти».

И все же рисовать крах цивилизации, вызванный пандемией, большинству фантастов было скучно. Значительно больше их привлекала возможность изобразить мир, появившийся после того, как эпидемии утихли и на развалинах современного мира возникло совершенно новое общество.

Одним из первых об этом написал еще Г.Уэллс в романе «Облик грядущего», где великий английский фантаст набросал картины будущего, возникшего после серии глобальных войн и вызванных ими болезней. О деградации людей после атомной и бактериологической войны весьма язвительно отозвался О.Хаксли в романе «Обезьяна и сущность».

Подробнее и тщательнее остальных описал изменения (в том числе и биологические) в мире после пандемии Д.Стюарт в книге «Земля без людей». Автор скрупулезно излагает, как изменяется опустевшая планета, как трансформируется ее экология и, самое главное, как немногочисленные выжившие сначала пытаются сохранить остатки старого общества, а затем начинают созидать новое. В финале главный герой видит своих потомков-дикарей, представителей уже иного мира, практически ничего не помнящего об уничтоженной эпидемией цивилизации. Привлекательной чертой романа «Земля без людей» было отсутствие мрачного пессимизма, столь характерного для более поздней англоязычной фантастики. Д.Стюарт упорно подчеркивал, что человечество не погибнет, а лишь изменится. В похожих тонах выдержан и роман У.Такера «Долгая громкая тишина», где излагается, как Америка пытается возродиться после разрушительной ядерной и бактериологической войны.

Д.Стюарт заложил традицию описания мира после эпидемий, согласно которой писатели разрабатывают тщательную, наполненную колоритными подробностями «робинзонаду» общепланетного масштаба. Этой линии следовали Ч.Грант в романах «Тень Альфы», «Вознесение» и «Легион», Ч.Ярбро в «Ложном рассвете», П.Мэрфи в «Городе, вскоре после» и А.Нурс в «Четвертом всаднике». А у С.Робинсона в романе «Телемпат» к смертоносной пандемии добавилось еще и инопланетное вторжение, так что главному герою пришлось сражаться с двумя напастями сразу.

Особым поворотом темы глобальных эпидемий становится вариант «Земли без мужчин», когда пандемия избирательно выкашивает только представителей сильного пола. Об этом писали Д.Уиндем в повести «Ступай к муравью», Р.Мерль в романе «Охраняемые мужчины» и Д.Типтри-младший в «Хьюстон, Хьюстон, как слышите?». При этом авторы явно не скрывали своего скепсиса по отношению к возникшему обществу, полемизируя с феминистическими утопиями, столь характерными для американской НФ конца XX века.

* * *

Биологическое оружие, несомненно, является одним из древнейших, ибо еще ассирийские воины забрасывали вражеские крепости трупами скончавшихся от чумы, надеясь вызвать эпидемию у защитников твердыни. Однако в литературе интерес к бактериологическим средствам массового уничтожения подогрела чудовищная бойня Первой мировой войны.

Хотя после германских газовых атак «королями» грядущих полей сражений считались отравляющие вещества, убийственным бактериям все-таки нашлось место в визионерских кошмарах фантастов 1920-х годов. И.Эренбург в романе «Трест Д.Е. История гибели Европы» описывал, как одна за другой гибнут в ходе войн европейские страны, в том числе и от применения биологического оружия. В меньшем масштабе (в размере одной столицы Франции), но также с картиной жестоких эпидемий рассказал о будущей войне и Б.Ясенский в книге «Я жгу Париж». М.Булгаков в пьесе «Адам и Ева», напротив, предрекал гибель СССР как от отравляющего газа, так и от стеклянных бомб с чумными бациллами.

Естественно, в рассказах об использовании боевой чумы не отстали от советских коллег и западные фантасты. Причем некоторые из них прямо называли виновников боевого применения смертоносной заразы — например, С.Мик в романе «Красная опасность» подробно рассказал, как жители крупнейших западных городов стали жертвой советского бактериологического оружия.

Позднее, когда место главного орудия массового поражения в войне уверенно заняла ядерная бомба, убийцы-бактерии стали упоминаться в качестве «подсобного средства». Локальное применение биологического оружия описано у Ф.Робинсона в «Факторе кошмара» или Г.Саттона в «Векторе». В последнем случае автора больше интересовало, как изобразить попытки военных скрыть последствия случайного распыления смертельных вирусов над американским городом.

Интригующе выглядит использование биологического оружия в НФ-книгах, когда его применяют зловредные инопланетяне для покорения нашей планеты. Подробно эта тема была раскрыта в цикле Д.Джеррольда «Война против Хторра», где эпидемии оказались своего рода артподготовкой перед началом биологического заражения Земли.

Даже более традиционные истории о скрытном инопланетном вторжении часто подразумевают некую форму инопланетной заразы. Или вполне физическую, вроде спор, убивающих людей во «Вторжении похитителей тел» Д.Финнея, или психологическую, сначала воздействующую на органы зрения или слуха, а потом преображающую людей в инопланетян — как у О.Неффа в «Белой трости калибра 7,62».

Иногда инопланетное нашествие превращается в эпидемию психического паразитизма — незримые или микроскопические организмы порабощают человечество, не давая ему свободно развиваться: именно это происходит у Р.Сильверберга в «Пассажирах» и у Т.Уайта в «Одержимых фуриями».

Однако не всегда пришельцы стремятся уничтожить землян при помощи эпидемий, бывает наоборот: люди губят обитателей иных миров. Порой это происходит ненамеренно, как у Р.Брэдбери в рассказе «И по-прежнему лучами серебрит простор луна…», когда марсиане вымерли от занесенной с Земли эпидемии ветрянки. В других ситуациях оружие используется вполне сознательно. В цикле Д.Мартина «Путешествия Тафа» описан даже боевой звездолет, предназначенный исключительно для биологической войны.

Убийственные вирусы являются одним из вариантов сверхоружия и в романах по игровой вселенной «Вархаммер 40 000». Именно вирусными ракетами бомбят в этих книгах планеты, захваченные демонами Хаоса, черные корабли инквизиции Земной империи. После таких бомбардировок на планетах не остается ничего живого, а сама атака носит мрачное название «Экстерминатус» — «Окончательное уничтожение».

И все-таки, по счастью, земляне не только пытаются стереть с лица всех встреченных планет их обитателей при помощи бактерий и вирусов, но зачастую помогают несчастным аборигеном. В некоторых книгах жители Земли создают целые медицинские подразделения, следящие за состоянием здоровья как в земных колониях, так и у инопланетных соседей: например, в цикле произведений М.Лейнстера «Медицинская служба», посвященных приключениям специализированного космического корабля с говорящим названием «Эскулап-20».

* * *

Специфическим поворотом темы стали истории про злых и голодных зомби, сожравших всех вокруг. Подобные монстры имеют скромное отношение к творениям гаитянских мастеров вуду, способных вызвать ложную смерть у человека, дабы затем превратить его в послушного раба. Безмозглые твари, способные лишь набрасываться на окружающих, да в лучшем случае вопить: «Мозги!!!», впервые появились в текстах и кинокартинах, изображающих страшную судьбу человека, уцелевшего среди мутантов (вроде «Омега-человек» Л. Морроу или «Омега» А.Лонга). Однако самую значительную роль в создании такого образа зомби сыграла классическая и неоднократно экранизированная книга Р.Матесона «Я — легенда». Завязка истории в романе американского фантаста типична для произведений о глобальных эпидемиях. Неизвестно откуда возникшая болезнетворная гадость быстро распространилась по Земле, превратив большинство людей в безумных вампиров, одержимых жаждой крови. Случайно получивший иммунитет герой книги Матесона охотится на чудовищ до тех пор, пока не сталкивается с сохранившими разум кровососами, пытающимися восстановить цивилизацию. Американский писатель проявляет традиционную для него любовь к сардоническим парадоксам, превращая героя в «Дракулу наоборот» — аномалию в мире, где вампиризм является нормой жизни.

Именно текст Матесона вдохновил Д.Ромеро на создание классического фильма «Ночь живых мертвецов», после которого образ зомби в НФ не только навсегда изменился, но и стал связываться с глобальной эпидемией безумия. В данном случае виновником бедствия в очередной раз оказался земной космический зонд, вернувшийся с Венеры. Неизвестная зараза поразила человечество, а термин «зомби» преобразился в синоним словосочетания «оживший мертвец».

Впрочем, в литературе тема «зомби-эпидемий» оказалась не слишком популярной. Помимо новеллизаций фильмов Ромеро читателям запомнился разве что роман С.Кинга «Мобильник». Здесь психическая эпидемия, обращающая людей в безумцев, жаждущих человеческой плоти, началась по сигналу, единовременно переданному по сотовым телефонам.

* * *

Оказывается, пандемии не только уничтожают род людской, но иногда… улучшают его!

Обычно в НФ человечество меняется к лучшему (резко умнея или повышая свои моральные качества) в результате психической эпидемии, вызванной неким космическим фактором. Это может быть кометный газ, как у Г.Уэллса в романе «В дни кометы», или межзвездная радиация, как у П.Андерсона в романе «Волна мозга», или просто нечто необъяснимое, своего рода душа иной планеты, воздействующая на людей и преображающая их (как у Р.Брэдбери в рассказе «Были они смуглые и золотоглазые»). Однако в иных случаях людей изменяет вполне «реальное» заболевание, протекающее тяжело и мучительно, но в итоге полностью перерождающее больных, переводя их на новый этап эволюции. Ярче всего описал подобную ситуацию У.Тенн в рассказе «Недуг». Впрочем, вера в благодетельность болезней у фантастов все-таки достаточно слаба, и поэтому результат таких вроде бы благотворных напастей часто оказывается весьма и весьма неочевидным. Например, у С.Павлова в «Лунной радуге» неизвестная болезнь-мутация, с одной стороны, вроде бы превращает подхвативших ее космонавтов в сверхлюдей, а с другой — делает их изгоями в нормальном земном обществе. И уж совсем к странным результатам приводит «эпидемия космической энтропии» в романе Д.Балларда «Кристаллический мир». В результате ее появляется эстетически, может быть, и более совершенная Земля, но целиком и полностью лишенная органической жизни.

Иногда виновниками такого рода «полезных» пандемий также оказываются инопланетяне. Они совершают своего рода «гуманитарные интервенции», пытаясь сделать человечество более приемлемым членом галактического сообщества. В романе Г.Уэллса «Звездное рождение: биологическая фантазия» марсиане атакуют Землю мутагенным оружием. И что же? По воле английского фантаста жители третьей от Солнца планеты действительно становятся лучше. А в трилогии «Космогенезис» американки О.Батлер люди заражаются от инопланетян какой-то дрянью лишь для того, чтобы оказаться способными давать общее потомство, качественно превосходящее и людей, и пришельцев.

Иногда после таких, внешне благотворных пандемий на свет появляется нечто, может быть, и находящееся на более высоком уровне развития, но уже нечеловеческое. В романе Г.Вира «Музыка, звучащая в крови» разумные клетки-нооциты сначала проникают в организм открывшего их ученого, а потом распространяются как повальная эпидемия, поражая всех землян. В итоге на планете возникает могущественный единый сверхорганизм, однако являющийся не человечеством, а чем-то уже совсем иным. Похожую идею развивает и П. Ди Филиппо в рассказе «Любимый компонент», где, преодолев период гибельных болезней и непродуманных генетических экспериментов, все живые существа на Земле объединяются в единый организм — Урбластему.

В рассказе «современного классика» НФ Дэвида Брина «Вирус альтруизма», опубликованном в «Если» два года назад, ученые выводят некий штамм, который при попадании в кровь делает человека сострадательной личностью. И представьте себе, многие идут на это добровольно, хотя сначала действия медиков были подпольными, они пытались вызвать пандемию. Человечество действительно начинает выглядеть более пристойно, однако главный герой наотрез отказывается проходить эту «процедуру», предпочитая помогать ближним своим по собственному, осознанному выбору, а не в результате воздействия медицинских технологий.

Вообще же к идее любых решительных усилий по превращению эпидемий в нечто благотворное фантасты относятся весьма скептично. Еще О.Стэплдон в каноническом романе «Последние и первые люди», на долгие годы ставшем сокровищницей фантастических идей, описал, как медики Первого всемирного государства полностью одолели все заразные болезни, навсегда, казалось им, уничтожив саму угрозу глобальной пандемии. И к чему же это привело в итоге? Во время всеобщего социального кризиса, вызванного истощением природных ресурсов, были обнаружены древние боевые вирусы, которые тут же поспешили использовать в междоусобной войне, а в результате почти все человечество погибло.

Не меньшее недоверие вызывают у фантастов усилия по медицинскому улучшению человеческого рода. В таких книгах, как «В государстве природы» А.Кларка, «Возвращение со звезд» С.Лема, «Почему нет?» Р.Маколей, «Химера» С.Галлахера и «Времени четвертого всадника» Ч.Ярбро, критике подвергаются любые евгенические эксперименты, в том числе и проведенные при помощи «прирученных вирусов».

* * *

В очередной раз пытаясь вообразить немыслимое, фантасты сделали его привычным и обыденным. Все ужасные пандемии, что могли обрушиться на человечество, давно это сделали на страницах НФ-книг. Выступая в неосознаваемой роли современных шаманов, стуча в бумажные бубны своих книг, писатели отводят от читателей возможные глобальные бедствия. Ведь в этом их главная (хотя и тайная) социальная функция. И, может быть, благодаря их стараниям ни Синяя смерть, ни Алая чума не поразят нас в будущем.