Обогащение романной структуры в творчестве Ф.М. Достоевского

Обогащение романной структуры в творчестве Ф.М. Достоевского

Что же принес миру Ф.М. Достоевский, чем заслужил он титул одного из первых писателей мировой литературы и чем обогатил и возвысил роман как жанр? Во-первых, широтой и масштабностью изображенных картин, благодаря чему любой читатель представляет себе атмосферу Петербурга середины XIX века («Преступление и наказание», «Идиот», «Подросток»), провинциального города («Бесы», «Братья Карамазовы»). Романы Ф.М. Достоевского густо населены персонажами, а самое главное – новыми, малознакомыми русской литературе типами персонажей, живущими не только в дворянских гостиных, но и в купеческих хоромах, чиновничьих квартирах, трактирах и просто на улицах города. Естественно, что все эти картины пропитаны контрастами и противоречиями.

Помимо густонаселенности повествования в романах Ф.М. Достоевского поражает желание писателя исследовать внутренний мир не единичных представителей, облагороженных культурой, умственной жизнью и воспитанием, а среднего человека, русского «человека большинства». За этим стоит стремление увидеть личность в каждом индивиде и показать, что она выглядит не всегда и не во всем привлекательной, но об этом надо знать, строя и предлагая нравственные и идеологические концепции переустройства мира.

Среди таких персонажей особенно часто встречаются те, кто не с самого начала попал в материально безысходное положение, или, наоборот, те, кто лишь недавно вырвались наверх. Все они мучаются от того, что их душа забита, унижена, уязвлена, а отсюда – амбиция, нервозность, изломанность. Таковы Мармеладовы, Раскольниковы, по-своему Лужин и ему подобные. Благодаря такому подходу к человеку у Ф.М. Достоевского затушевывается грань между средой и микросредой за счет внимательного отношения к любому участнику повествования.

Однако романный герой с его личностными данными и здесь займет свое привычное место и будет дан особо крупным планом, в сопоставлении с другими ведущими героями, в движении и завершенности. Причина его выделения в том, что он не просто личность обладающая правом на мысль, а создатель идеологической системы или концепции. Таких всегда единицы. Наиболее полно обрисованы Достоевским два таких «идеолога» – Родион Раскольников и Иван Карамазов.

Вероятно, что сама суть их теорий остается интересной и современным читателям, пребывающим в атмосфере насилия, террора, экстремизма. Напомним, что анализ этих теорий имеется во многих работах о творчестве Ф.М. Достоевского. Однако рассмотрение произведения с точки зрения романной структуры подводит к постановке и рассмотрению вопросов; как появляются такие личности, как Раскольников или Карамазов, и как заставить и читателей, и самих «идеологов» понять абсурдность, нечеловечность, неприемлемость их теорий для человеческого общества, даже находящегося в критической ситуации?

Размышляя над истоками теории Раскольникова, писатель делает его свидетелем бесконечных драм и трагедий – в своей семье, семье Мармеладовых и прямо на улице. Отсюда тщательное изображение мира обездоленных, что составляет почву для формирования настроений и «идей» героя. Относительно умственных веяний, способных оказать влияние на Раскольникова, Достоевский говорит очень мало, это наталкивает на вывод, что такой герой – мыслитель-одиночка. Главную же задачу писатель видит в том, чтобы оценить теорию Раскольникова и развенчать ее в его собственных глазах.

Чтобы оценить, надо знать. Поэтому разными способами писатель знакомит нас с содержанием «идеи». В числе этих способов – высказывания самого героя, в частности размышления наедине с собой, исповедь Соне, подозрения следователя Порфирия Петровича и некоторые другие. А вместе со знакомством предлагается и оценка. Первым дает оценку Порфирий Петрович, затем Соня, угадывая безнравственный смысл «идеи». Но главное, по мнению автора, заключается в оценке ее самим героем. И он очень медленно подводит Раскольникова к трезвой самооценке, используя свое знание внутреннего мира личности и его структуры. Но как именно?

Во-первых, многочисленные монологи и диалоги Раскольникова демонстрируют не только ход его мысли, но и его эмоциональное состояние – нервное, взвинченное, взбудораженное, напряженное. Об этом говорят его собственные реплики («Фу, как я раздражителен», «Отчего я их теперь ненавижу» и многие другие), а также предельно эмоциональный характер речи – с повторами, восклицаниями, многоточиями и т. п. Например: «Наполеон, пирамиды, Ватерлоо – и тощая гаденькая регистраторша, старушонка, процентщица, с красною укладкой под кроватью, – ну каково это переварить хотя бы Порфирию Петровичу!.. Где же им переварить!.. Эстетика помешает: «полезет ли, дескать, Наполеон под кровать к старушонке!» Эх, дрянь!.. Старушонка вздор! – думал он горячо и порывисто, – старуха, пожалуй что и ошибка, не в ней дело! Старуха была только болезнь, я переступить поскорее хотел…»

Во-вторых, в ходе тех же монологов в его сознании все время идет диалог разнонаправленных мыслей, а также мыслей и эмоций. Раскольников старается доказать себе и Соне, что он правильно поступил, но его нравственно-психологическое состояние не дает ему покоя, и он идет к Соне, фактически на исповедь.

В-третьих, все это сопровождается диалогом и борьбой мыслей и поступков. Многие его жесты и действия противоречат тому, что он ждет от себя, они неестественны и неожиданны для него самого. Идя по улице, Раскольников начинает разговаривать с чужими людьми, берет милостыню, неожиданно приходит к Разумихину, затем неожиданно уходит и т. п. Он сам понимает, что его поступки не совсем нормальны, ему хочется укусить прохожих, у него возникает отвращение к близким, одно состояние вдруг сменяет другое. Постепенно ему становится столь неуютно и плохо, что он теряет самообладание. По существу, здесь психология вступает в противоречие с нравственностью, и через ошущение сначала нравственного неблагополучия, затем безнравственности своих мыслей, он способен будет прийти к верной самооценке своего теоретического детища.

Другой из названных выше героев – один из персонажей последнего романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». При чтении этого романа нередко возникает вопрос: кто является главным героем – Алексей, Иван или Дмитрий Карамазовы? Характеры всех троих братьев исследованы и обрисованы с особенной тщательностью. Нас в данном случае интересует Иван Федорович Карамазов, поскольку именно он выступает в качестве идеолога. Как и Раскольников, он автор концепции. Эта концепция более широка и значительна, поэтому в ее толковании больше разночтений среди исследователей. Но и она в разных своих моментах в основном осмыслена литературоведами.

При анализе романной структуры Достоевского опять же чрезвычайно важно понять, как создавалась эта концепция, насколько она приемлема с нравственной и теоретической точки зрения, и, если нет, то как это доказывается автором.

В первом романе писатель во многом объясняет истоки зарождения теории Раскольникова, окружая его бесконечными бедами и несчастиями людей и таким образом мотивируя ход его мысли социальными обстоятельствами. В «Братьях Карамазовых» социальные мотивы бунта Ивана явно приглушены. Наиболее обездоленные персонажи, как, например, семья Снегиревых, находятся вне поля зрения героя. В приводимых им фактах, свидетельствующих о людских горестях, рядом с ребенком крестьянина, разодранным собаками барина, фигурирует девочка, замученная своими же родителями. Жуткие раздоры в семье Карамазовых проистекают не только и не столько из имущественных споров, сколько из нравственно-психологических различий отца и братьев.

Поэтому в размышлениях Ивана об истоках человеческих бедствий громче звучит мысль не о социальной униженности людей, а о дурной человеческой природе. Об идейных предпосылках данной теории, как и в первом романе, практически не говорится. Но главная задача заключается в оценке теории. Оценка же достигается разными способами. Во-первых, выявлением объективного нравственного пафоса идей, которые пропитывают концепцию Ивана и которыми он делится со своим братом Алешей во время беседы в трактире. Из рассказа Ивана можно заключить, как горько переживает он факт обилия страданий на земле, как старается понять причины этого явления. Здесь и автор, и читатель не могут быть не солидарны с героем.

В размышлениях о причинах бедствий людей позиция героя не столь убедительна, так как он видит истоки горя в природе людей. Исходя из тезиса о порочности людей, об их злобности и несовершенстве, о нелюбви друг к другу, герой предлагает вверить их судьбу деятелям типа Великого Инквизитора, которые накормят их и поведут за собой, как стадо, совершая при этом новые жестокости вроде сожжения еретиков, к которым готовы причислить самого Иисуса Христа. Предпочтение жестокого, не доверяющего людям Инквизитора верящему в людей Иисусу Христу нравственно дискредитирует концепцию Ивана.

Принятие Инквизитора взамен Христа означает также отрицание Бога и атеизм. Атеизм, в свою очередь, подразумевает отрицание идеи бессмертия, то есть веры в бесконечные нравственные начала и ценности. Сочетание же атеистической идеи с мыслью о дурной человеческой природе логично приводит героя к выводу о вседозволенности, о праве на своеволие. Наблюдая за собой и окружающими, Иван Федорович заявляет: «А насчет права, так кто же не имеет права желать? К чему же лгать перед собой, когда все люди так живут, а, пожалуй, так и не могут иначе жить… В желаниях своих я оставляю за собой полный простор». По-видимому, такие суждения не могут не вызвать сочувствия ни у автора, ни у читателей.

Нравственная уязвимость теории подчеркивается и другими способами. Во-первых, манерой ее преподнесения. Излагая свои мысли Алеше и другим слушателям, Иван Федорович не предполагает их обсуждения, в частности не воспринимает вопросов, реплик и оценок Алеши. Порой он и сам иронизирует над своими мыслями, порой странно смеется, как бы подвергая их сомнению. Нравственная оценка обнаруживается и в словах рассказчика, который, повествуя о событиях, происходящих в романе, подмечает и фиксирует психологические состояния героя, подчеркивая, например, что «Иван злобно крикнул кучеру», «злобно закричал на отца», «злобно искривил лицо», «с отвращением понял», «отпихнул Максимова так, что тот отлетел на сажень» и т. п.

Как и в «Преступлении и наказании», поведение героя нередко становится автоматичным, трудно контролируемым. Как и Раскольников, он оказывается желчным, необщительным, раздражительным, Его состояние неприятно и неуютно для него самого. Следовательно, и здесь психологическая неуравновешенность сигнализирует о душевном неблагополучии, в основе которого сомнения в своих мыслях и в первую очередь в идее вседозволенности.

Приведенные факты из жизни двух героев свидетельствуют о том, что внутренний мир человека весьма многослоен: в нем присутствуют и взаимодействуют собственно теоретические мысли, нравственные принципы и психологические импульсы и порывы. Все они могут гармонировать, а могут вступать в противоречия друг с другом. Так случается у Раскольникова и Ивана Карамазова. Эмоциональное состояние того и другого говорит о психологическом неблагополучии. Психологическое напряжение служит толчком к ощущению, а затем и осознанию безнравственности своих мыслей и поступков. А через осознание безнравственности герой способен прийти к правильной оценке своей концепции и ее сущности.

Из данного понимания личности проистекает и психологизм, который может быть в романе Ф.М. Достоевского прямым (в монологах и репликах), косвенным (в поступке и жесте), тайным, как у И.С. Тургенева, и явным, обнаженным, как будет у Л.Н. Толстого. Указанные особенности свидетельствовали о существовании еще одного варианта романа в русской литературе XIX века. Этот тип романа будет особенно близок западноевропейским писателям конца XIX – начала XX века, ибо за сложностью психики они видели иррациональное содержание внутреннего мира человека, все менее доступное пониманию и объяснению. Это поддерживалось открытиями в области психологии, особенно швейцарского ученого Карла Густава Юнга и его учеников, и находило отражение в романах таких известных писателей, как Томас Манн.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.