Указательный палец

Как и в прошлый раз, Лешиных родителей не было дома…

(Тут вспоминается мне давняя критическая статья о творчестве Сотника, в которой автор высказывает соображение, что, дескать, в погоне за остротой сюжета Сотник частенько нарушает жизненную правду: дети у него живут как бы отдельно от взрослых — родители очень редко появляются на сцене… Но ведь в том-то и дело, что самые необычайные и самые смешные истории с детьми развертываются в отсутствие родителей: именно в такие моменты ребята могут привести в действие свои сокровеннейшие замыслы.)

Итак, Лешины папа и мама ушли в байдарочный поход, а взять его с собой не рискнули: сами еще как следует не владели веслами. Но и оставлять сына одного было боязно: история с козлом была еще свежа. И тогда они пригласили тетю Соню. Эта тетя наконец-то получала возможность развернуть свой «прирожденный педагогический талант», который она давно в себе ощущала. И она рьяно принялась воспитывать бедного Лешу. То есть, наверно, его воспитывали и раньше, но тактично и незаметно. А тут…

«Тетя Соня села на стул, вынула из сумочки плитку шоколада.

— Алеха!.. Это тебе.

Я взял шоколад, поблагодарил. Тетя подняла указательный палец:

— Но только, Леха, уговор: пока я здесь, ты будешь получать сладкое только после обеда и после ужина. — Склонив голову набок, она посмотрела на меня круглыми светло-серыми глазами. — Ну как, лады?

— Угу, — промычал я. Что-то не понравилось мне это „лады“ и вообще манера тети Сони разговаривать со мной.

А она протянула руку и сказала:

— Молодец! Давай лапу на уговор!

Это мне тоже не понравилось, но я пожал руку. Покосившись на папу с мамой, я заметил, что они переглянулись».

Из рассказа мы узнаем, что собственных детей у тети Сони не было. Но вряд ли только отсюда идет ее отталкивающе панибратская, развязная манера разговора с Лешей. К сожалению, так ведут себя и некоторые родители. Подобная манера идет в ход, когда человеку кажется, что он видит детей насквозь, тогда как на самом деле он вовсе их не понимает, зато они прекрасно чувствуют его бестактность.

Начитавшись педагогических и медицинских статей и добрую половину не поняв, а иное поняв неправильно, тетя Соня спешит перенести эти сомнительные «научные познания» на своего подопечного.

Надо отдать должное Леше: долгое время он весьма успешно сопротивлялся желанию взбунтоваться, нагрубить своей вконец опостылевшей «воспитательнице». Как видно, его действительно воспитывали — и не без успеха. Но на третий день его терпение лопнуло. Тетя Соня так допекла его своими нравоучениями, что даже этот спокойный, поразительно выдержанный мальчик не мог не сбежать из дому…