Ан Тохён Лосось. Фрагмент повести Перевод Марии Кузнецовой

«От слова ‘лосось’ пахнет речной водой».

Так начиналась статья, которую я как-то написал для одного журнала о рыбалке. В статье говорилось о том, что реки нашей страны не богаты лососем, поэтому рыбакам следует выступить с инициативой по защите популяции рыб. Когда журнал появился в печати, мне неожиданно начали звонить недовольные читатели.

Сначала позвонил человек, представившийся защитником окружающей среды. Он сказал, что главная причина разрушения экосистемы, — человеческий эгоизм. Я кивнул. Он говорил с жаром, я подумал, что таких неравнодушных читателей редко встретишь, поэтому я продолжал его с почтением слушать. Но вдруг он прицепился к названию статьи «Ловля лосося забавы ради». И в конце концов, назвав меня подонком, просто бросил трубку. Поразительно. Небось пробежал глазами содержание номера, сидя с журналом в туалете. Как можно было, не прочитав статью, сделать выводы из названия — не понимаю. Я подумал тогда, что люди все-таки крайне нетерпеливые существа.

Следующий звонок был от читателя, у которого возник вопрос к первому предложению. «От слова ‘лосось’ пахнет речной водой — что за ерунда? — спрашивал он. — Это утверждение не соответствует биологическим фактам, ведь лосось проводит в реке одну десятую часть жизни, а все остальное время он проводит в море. Правильнее было бы написать, что слово ‘лосось’ пахнет морем, — убеждал меня читатель, — это же очевидно». На мой взгляд, формально он, конечно, был прав, но вот с воображением у него туговато. Такие люди упускают из виду, что самое важное всегда происходит в конце. Они никогда не берут на себя труд додуматься до сути.

От слова «лосось» пахнет речной водой.

Вот я и решил написать историю, которая бы начиналась этой фразой. А чтобы избежать бессмысленных недоразумений с читателями, я решил озаглавить ее просто: «Лосось».

Я собирался узнать об этих рыбах все и начал изучать толковые словари и иллюстрированные книги о лососевых. Эти рыбы ежегодно с сентября по ноябрь мигрируют к месту своего рождения, поднимаясь вверх по течению рек, в которых отражается раззолоченная осенью листва; на галечных отмелях, где слабое течение, они строят кладки диаметром до одного метра и глубиной до пятидесяти сантиметров и откладывают туда икру вишневого цвета; в среднем у них бывает две-три тысячи икринок; пара месяцев уходит на то, чтобы из икринок в гальке появились мальки; температура воды в этот период опускается до семи-восьми градусов…

Я многое узнал о лососе, но так и не смог написать ни строчки. Все эти знания были как ненужный балласт, ведь они не будили фантазию. И вдруг неожиданно я наткнулся на одну фотографию. Трагический снимок гигантского пассажирского «боинга 747», упавшего в воду.

Ослепительный серебристый корпус самолета, который должен был лететь по небу, рассекая облака, неподвижно лежал, погруженный в воду. Должно быть, пассажирский самолет совершил аварийную посадку на воду из-за внезапной катастрофы и пошел ко дну. Затонувший лайнер торжественно и скорбно будто обращался ко мне. Казалось, я должен был сказать ему что-то в ответ, и я никак не мог оторвать взгляда от фотографии. Ведь это не рухнувший лайнер, это множество рыб устремились вверх по реке. Стая лососей. Сотни рыб выстроились в отряд и ринулись вверх, вверх, на нерест.

Больше всего на свете я завидовал человеку, который сделал эту фотографию. Ведь ему посчастливилось наблюдать за живыми рыбинами, плещущимися в воде. Наверно, он, надев водолазный скафандр, зашел в реку и фотографировал прямо в воде — так, должно быть, делаются подобные снимки. Никто не задумывается об этом.

Люди, живущие на берегу, пугают рыб, плавающих в воде. Ведь люди смотрят на лососей не со стороны, а сверху! А это не нравится рыбам. Человеческий взгляд, устремленный вниз, напоминает взгляд хищной птицы скопы или бурого медведя. Люди не наблюдают за рыбой, а облизываются в предвкушении вкусной икры.

В общем, нравятся тебе рыбы — научись наблюдать за ними не сверху. Ну и немного фантазии тут тоже не помешает. Другими словами, тут нужна зрячая душа. Такая душа, которая желает увидеть сокровенное, такая душа, которая способна это сокровенное разглядеть. Воображение — вот та сила, что заставляет нас принимать мир во всей полноте. Первый поцелуй с любимым человеком горяч и сладок, ведь до того момента, как губы любящих соприкоснулись, воображение влекло их друг ко другу.

Утренние лучи красят море в оранжевый цвет.

На стометровой высоте прочерчивает огромный круг хищная птица скопа. Она голодна и с наступлением утра прилетела ловить рыбу. Минут десять она внимательно следит за поверхностью моря: обычно тут сардины кишмя кишат, но сегодня их что-то не видно. Скопа делает несколько движений острыми, как металлические грабли, когтями, как будто скребет воздушное пространство. В желудке пусто, и только ветер обвивает кончики крыльев. Скопа начинает злиться.

Ей отлично известно, что в это время холодное течение Берингова моря несет стаю лососей. Лосось — одна из любимейших рыб скопы, ведь у него такое жирное и в то же время легкое мясо, ни с чем не сравнить. Вспомнив нежный вкус лосося, скопа еще сильнее ощутила голод.

Вдруг скопа замечает какой-то странный предмет. Огромный, больше акулы, он стремительно двигается на юг. Посередине этого странного предмета — блестящая светлая точка. Словно плывет в море подводная лодка с включенными огнями.

Скопа опускается на десятиметровую высоту. Необходимо повнимательнее рассмотреть загадочный предмет. Огромная подводная лодка начинает подниматься на поверхность. Раньше уже бывало, что скопа принимала подводную лодку за стаю лососей, она устремлялась вниз, но ее каждый раз ждало разочарование; поэтому сейчас она очень внимательно рассматривает море. На малой высоте приходится часто махать крыльями, и это раздражает, но ведь ей нужен завтрак.

Как и предполагала скопа, странный предмет, попавшийся ей на глаза, оказался стаей лососей. Там не меньше трехсот рыбин.

Скопа решила лететь над стаей на некотором расстоянии, чтобы не привлекать к себе внимания. Она пристально следит за поверхностью воды. Лососи стройными рядами плывут со скоростью километров сорок в час.

В самом центре по-прежнему светящееся пятно.

Скопа, широко распахнув глаза, приглядывается к нему. Это вовсе не пятно. Это какой-то удивительный лосось, такого скопа видит впервые. В окружении своих собратьев плыл непохожий на всех остальных лосось с серебристой спинкой.

У большинства морских рыб брюшко белое, а спина темно-синяя. Рыбы всплывают на поверхность, поэтому им нужно маскироваться, чтобы оставаться незамеченными на фоне моря. Так птицы, глядящие на рыб издалека, попадают впросак и остаются ни с чем.

Но даже такая хитрость не может обмануть свирепых глаз скопы, летящей низко над водой. Скопа не отрывает взгляда от этого лосося необычного цвета. У птицы уже вовсю текут слюнки.

Скопа опускается на двухметровую высоту над поверхностью воды. Теперь вкусный завтрак — всего лишь вопрос времени. Скопа напрягает кончики лап. И ловко проводит когтями по воде. Кончики когтей впиваются в плоть лосося невиданного цвета.

— Скопа! Айда врассыпную!

Рыбы, подвергшись нападению скопы, брызгаясь, кидаются в разные стороны.

Поднимаясь в воздух, скопа чувствует между когтей тяжесть бьющейся жизни. Птица удовлетворенно опускает глаза, чтобы посмотреть на добычу. Меж птичьих когтей бьется в агонии лосось, пытаясь вернуть покидающую его жизненную силу. Но это не тот, на которого она рассчитывала, не тот сверкающий серебристый лосось, и скопу охватывает горечь поражения.

Так Серебристый Лосось избежал первой в жизни опасности и не стал добычей скопы.

Но что это? По счастью, оставшись в живых, лосось совсем не радовался, а, наоборот, сильно опечалился. Ведь рыба, которую поймала скопа, — это та, что плыла рядом с ним с того самого момента, как они покинули реку, это та, что всегда, поймав ртом пару-тройку креветок, делилась с ним, та, что ловила для него похожих на стрекоз вкусных насекомых, та, что ласково гладила его по брюшку мягким хвостовым плавником, — это была его дорогая сестрица.

— Сестрица… — только и смог проговорить Серебристый Лосось.

Сердце саднило, будто лосось поранил его об острые камни. В тот самый момент ему вспомнился влажный рыбий голос сестрицы: «Серебристый Лосось…»

Вот что говорила она ему год спустя, после того как лососи покинули реку:

— Знаешь ли ты, что твое тело покрыто серебристой чешуей?

— Мое тело серебристого цвета?

Лосось был очень удивлен.

Он понятия не имел, что у него серебристая чешуя. Просто думал всегда, что у него, как и у других лососей, спинка темная, а брюшко белое.

— К несчастью, мы сами не знаем, как выглядим.

— Почему?

— Потому что глаза у рыб впереди.

Сестрица говорила, что лососи могут узнать, как они выглядят, только со слов своих собратьев. Так что рассказы других лососей — зеркало, в котором можно себя рассмотреть. Может быть, поэтому лососи имеют привычку судачить о других.

— А почему камбала всегда смотрит в сторону?

— Да потому что камбала все пыталась увидеть, какова же она собой, вот и окосела.

Серебристый лосось, вспомнив забавные глаза камбалы, усмехнулся.

Однако на лице сестрицы лежала тень.

— Серебристый Лосось, понимаешь ли ты теперь, почему твои друзья называют тебя особенным?

Только сейчас Серебристый Лосось начинал понимать, что означало слово «особенный». Он вдруг подумал, что похож на остров, затерянный где-то в океане. Одиночество в мире океана, где нет никого, кроме тебя. Одиночество — это не страшно, но только очень грустно. С тех пор как лосось узнал, что все его тело серебристого цвета, он частенько думал:

— Жизнь невыносима!

Тогда другой Серебристый Лосось, что жил у него в душе, говорил:

— Пусть так, но надо терпеть.

У нашего героя в душе жили два лосося.

Однажды Серебристый Лосось сказал своим собратьям:

— Лучше бы вы смотрели не на мою чешую, а на мою душу.

Пара лососей, которые плыли рядом с ним, раздраженно ответили:

— Да как на нее посмотришь-то?

Серебристый Лосось очень обрадовался — ему показалось, что их заинтересовали его слова.

— Да вот как: смотреть нужно не на внешнее, а на то, что внутри.

Наверное, из-за того, что Серебристый Лосось еще никому не открывал свою душу, он начал запинаться. Многие мысли, которые он столько времени хранил в себе, беспорядочно вывалились наружу, похожие на куски порванной цепи.

— Поэтому… то, что внутри… невидимое… как бы это сказать…

— Ты говоришь очень непонятно, мы ни о чем таком не знаем.

И они равнодушно отворачивались и спешили на поиски корма.

Рыбы, наблюдавшие со стороны за Серебристым Лососем, насмешливо улыбаются. Они качают головами и перешептываются украдкой:

— Да он должен быть благодарен за то, что его оберегают, а не нести какую-то чушь.

— Не из-за него ли мы первыми подвергаемся нападению врагов?

Серебристый Лосось сгорает от стыда, когда до него доносятся их недобрые пересуды.

Серебристый Лосось и вправду плыл в середине строя с того самого момента, как стая начала двигаться на юг. Так решил Большеротый Лосось. Он был вождем стаи. Большеротый Лосось любил поважничать перед остальными. Даже говоря о какой-нибудь малости, он никогда не понижал голос. Всегда говорил самоуверенно, широко разевая рот, вот его так и прозвали Большеротый Лосось.

Когда рыбы приготовились отплывать, главный лосось, выпячивая вперед подбородок, скомандовал:

— По сторонам не глазеть! Назад не оборачиваться! У поверхности воды не плавать!

Вожак устанавливал правила для лососей.

— И еще ты!

Выпяченный подбородок повернулся к Серебристому Лососю.

— Ты должен все время плыть посередине строя. Ты представляешь опасность, потому что легко попадаешься на глаза врагам. Если хочешь вернуться на родину живым — делай, как я говорю!

Так остальные лососи стали ограждением, защищающим Серебристого Лосося. Впереди, сзади, слева, справа, сверху, снизу — везде плыли лососи. Но для Серебристого Лосося это вовсе не означало абсолютную защиту. Наоборот, это погружало его в самую что ни есть беспросветную тьму.

С тех пор Серебристый Лосось стал изгоем. Сестрица была единственной из множества рыб, кто был не прочь составить ему компанию.

— Почему рыбы отвергают меня?

— Почему ты думаешь, что они тебя отвергают? Ведь они, напротив, обнимают тебя со всех сторон.

Сестрица во всем старалась видеть хорошее. Порой это ставило Серебристого Лосося в тупик. Знает ли сестрица вообще слово «нет»? Может быть, знает, но делает вид, что оно ей неизвестно?

— Меня защищают и одновременно отвергают. Лучше бы я подвергался опасностям, но был свободен.

— Свободен?

Сестрица делает круглые глаза, услышав, что он говорит о свободе. «Свобода» — одно из слов, которые лососям запрещено произносить. «Сопротивление», «побег», «неповиновение», «отпор», «разрушение», «развлечение», «бунт» — тоже были в списке запрещенных слов. Большеротый Лосось твердил, что, если рыбы будут использовать эти слова, ни одна из них не сможет вернутся на родину, чтобы отложить икру.

— Я тоже хочу плыть свободно. Хочу сколько душе угодно разглядывать подводный мир. Чтобы в моих глазах отражались все его красоты.

Сестрица оборачивается, чтобы посмотреть, не услышал ли их кто-нибудь.

— Конечно, я тебя понимаю. Но…

Сестрица всегда говорит, что все понимает.

— Ведь это все для твоего же блага. Тебе нужно научиться терпеть. Тогда ты вырастешь и станешь отличным лососем.

Серебристому Лососю показалось, что у него сейчас жабры лопнут от возмущения.

— Я беспокоюсь за тебя.

Однако Серебристый Лосось был уверен, что за сестрицу следует переживать гораздо больше, чем за него. Вот что он думает: «Сестрица всегда беспокоится. Но почему она не смотрит на меня со стороны? Она смотрит на меня сверху, как бурые медведи и хищные птицы смотрят на рыб. Она делает вид, что волнуется за меня, но на самом деле просто пытается решать все за меня. Как будто решать за другого — значит любить его. Сестрица даже не знает, что поучения никакого отношения не имеют к любви. Она и не догадывается, что любить — значит просто молча плыть рядом».

С тех самых пор лосось стал часто думать о том, как бы ему уплыть подальше от своих собратьев. «Сбегу», — думал Серебристый Лосось.

Но тут же другой лосось, что жил у него в душе, возражал: «Нельзя».

В воображении Серебристый Лосось уплывал от всех уже много раз, но в действительности на побег так и не решился.

Может быть, это все было из-за сестрицы. Сестрица-лосось вместо него стала добычей скопы. Может быть, это был ее последний подарок — а он должен был остаться в этом мире до конца своих дней.

Солнечно и ясно.

Несколько дней небо хмурилось и сыпало снегом, но сегодня солнечные лучи пронизывают толщу морской воды до самых глубин. По дну моря разливаются синие чернила. Море успокаивается и лишь чуть-чуть покачивается, похожее на добродушного зверя, который вот-вот довольно заурчит.

Впервые за долгое время лососи могут отдохнуть. В такие минуты нужно наесться впрок чего-нибудь питательного. В реке во время нереста есть будет уже нельзя, даже если попадется что-то очень вкусное. Так что телу нужно заранее запастись силой и энергией.

Серебристый Лосось немного привередлив в еде: ему больше всего нравятся креветки. Их особенный вкус всегда неизменно пробуждает у него аппетит, даже слюнки текут. Но он ест в меру. Серебристый Лосось считает мудрыми тех обитателей моря, которые умеют съесть ровно столько, сколько им нужно. У лосося свои потребности, у кита — свои. Лосось, который ест, как кит, — это уже не лосось. Так же как и кит, который ест не больше лосося, — уже и не кит вовсе. Лосось — так будь лососем и живи, как все лососи.

Наевшись досыта, лосось медленно поднимается один на поверхность и смотрит в сторону берега. В такие минуты море приоткрывает оконце своей души и показывает ему мир. Но это очень опасно. Сколько бы ни было лососей, их врагов в мире всегда больше.

Заснеженная земля, на которую лосось долго смотрит, переливается серебром. Сейчас косяк лососей проходит рядом с Аляской, которая превратилась в царство снега и льда. Серебристый Лосось не может сдержать волнения, видя, что земля, покрытая снегом, напоминает по цвету его чешую. Тут серебряный и там серебряный. Каждый ощущает сродство, встретив что-то похожее на себя. Но это одна из самых опасных мыслей. Ведь для лососей, живущих в воде, земля — непримиримый враг.

Однако лосось очарован тем миром, что показывает ему, распахнув свою душу, море. И до чего упоителен этот освежающий ветер, запах которого так отличается от подводного и который лосось даже не мог представить себе. Он спрашивает того, другого лосося, что живет у него в душе:

— И почему лососи должны жить под водой?

Другой лосось, что живет у него в душе, ничего не отвечает.

— Иногда мне кажется, что под водой я как в тюрьме.

И опять — никакого ответа.

Вдруг над головой Серебристого Лосося нависает огромная черная тень.

— В сторону, скорее, — достигает ушей лосося короткий крик.

Все произошло в считаные секунды.

Когда внезапная боль, пронзившая брюшко лосося, успокаивается, он смотрит по сторонам. В воде плавает лососья чешуя, и откуда-то доносится запах крови. Лосось торопливо крутится, пытаясь разглядеть, не ранен ли он. Оказывается, что лосось невредим, но характерный запах крови становится все сильнее. Как бы он не привлек стаю акул — вот беда-то будет.

Лосось чувствует легкое движение волн, как будто кто-то подплыл к нему.

— Ты в порядке?

Звучание ее голоса напоминает журчание пузырьков в воде.

Это сказала другая рыба: она пряталась в какой-то щели, а теперь вылезла и подплыла к нему. Серебристый Лосось, только сейчас окончательно придя в себя, искоса смотрит на рыбу.

— Ты в порядке?

Обладательница доброго голоса — обыкновенная рыба с темной спинкой и белым брюшком. Только глаза у нее сверкают, как звезды в ясном ночном небе.

Однажды Серебристый Лосось в тайне от Большеротого вождя уже высовывал мордочку из моря и смотрел на ночное небо. На Млечный путь, который, казалось, вот-вот зажурчит, на миллионы неизвестных лососю звезд, которые одна за другой загорались в ночной темноте, хвастаясь своим сиянием. Кажется, тогда Серебристому Лососю пришло в голову, что звезды — это глаза небес.

— Меня называют Ясноокой Рыбкой.

Пока Серебристый Лосось предавался воспоминаниям, она наблюдала за ним издалека.

— Бурый медведь хотел схватить тебя своей огромной лапой. Еще чуть-чуть, и он вонзил бы в тебя свои когти. Ты как будто задумался о чем-то. Когда я увидела, что он тебя заметил, я изо всех сил схватила тебя за плавник на брюхе и оттащила. Ты в порядке? Тебе не больно?

Порванный плавник безвольно болтался на спине Ясноокой Рыбки. Не у нее ли шла кровь из раны? «Ах!» — воскликнул Серебристый Лосось. Ясноокая Рыбка увидела, что он в опасности, и спасла его, пострадав сама.

— Но почему ты спасла меня?

— С тех самых пор как ты стал изгоем из-за своей серебристой чешуи, я часто наблюдала за тобой издалека.

Серебристый Лосось не знал, то ли поблагодарить ее, то ли попросить прощения. Что сказать лососихе с ясными глазами, ведь, чтобы его спасти, она не пожалела своего тела, а оно у нее одно. Сказать, что до самой смерти не забудет ее благодеяния? Сказать, что с этой минуты он будет тенью следовать за ней, чтобы когда-нибудь тоже оказать ей помощь? «Смогу ли я отдать жизнь за другого?» — так спрашивал сам себя лосось, а с губ у него слетали слова: «Тебе, наверно, очень больно».

Ему подумалось, что так не благодарят, но он снова не смог найти слов, чтобы это выразить.

— Мне не больно.

— Но у тебя из плавника идет кровь.

— Ничего, пройдет.

Ясноокая Рыбка специально поплавала туда-сюда, чтобы показать, что ничего страшного не случилось. И вдруг он услышал ее голос:

— Если тебе не больно, то и мне не больно.

— О чем это ты?

Она вместо ответа долго смотрела на Серебристого Лосося.

Ее глаза блестели еще сильнее, чем раньше. Она шевельнула губами, будто хотела что-то сказать, и исчезла в том направлении, где плавала стая. Запах ее крови рассеялся только спустя некоторое время.

Серебристый Лосось обдумывал то, что сказала ему напоследок Ясноокая Рыбка. «Если тебе не больно, то и мне не больно», — были ее слова. Они не выходили у лосося из головы. Как будто проникли в самые глубины его сердца.

Шло время.

Серебристый Лосось скучал по Ясноокой Рыбке. После того как она, раненая, уплыла от него, у них ни разу не получилось встретиться. Когда стая лососей переплыла Берингов пролив, их было уже по меньшей мере четыре тысячи. Им приходилось плыть с очень большой скоростью, чтобы скорее попасть в реку.

Когда лососю особенно хочется увидеть Ясноокую Рыбку, он смотрит на ночное небо. Глядя на сверкающие, словно ее глаза, звезды, он думает: «Звезды так мерцают, что мне кажется, будто кто-то подает мне сигнал. Будто кто-то дает понять: ‘Я здесь, со мной все хорошо’. Это все потому, что сердце Ясноокой рыбки всегда говорит со мной».

Серебристый Лосось трясет головой. Каждый раз, когда он так делает, поверхность воды колышется, как будто смеется. Как бы глубоко ни заплыл Серебристый Лосось, чтобы отвлечься от мыслей о Ясноокой Рыбке, его глаза будто сами собой снова смотрят на звезды.

Может быть, сияние звезд — это сигнал, который я ей посылаю? Может быть, тайна, которую знаем лишь я и она, стала звездным светом и сияет в вышине?

Звезды, мерцая, говорят: «Я скучаю по тебе, скучаю по тебе, скучаю по тебе». Лосось уверен, что нет на свете более искренних слов, чем эти: «Я скучаю по тебе». Приказы строгого вождя, Большеротого Лосося, — как пузырик воды рядом с этим: «Я скучаю по тебе». Теснота в стае стремительно плывущих лососей — ничто по сравнению с этим: «Я скучаю по тебе».

«Я скучаю по тебе» куда больше, чем слово «тоска», куда шире, чем слово «ожидание». Жизнь — это когда терпишь то, что невозможно вытерпеть, но рядом с этим «я скучаю по тебе» ни жизнь, ни что бы то ни было другое не имеет никакого значения.

Пахнет чем-то странным, невиданным доселе. Однако этот новый запах не кажется незнакомым или неожиданным. Смутно вспоминается, как такой же запах окутывал когда-то всего тебя, — что же это было? Запах материнского тела, в глубинах которого обитал когда-то? Или это запах отца?

Лососи вдруг начали волноваться.

Означало ли это, что они, наконец, приплыли к Зеленой Реке? Если здесь начинается Зеленая Река, значит, ни свирепо вращающая глазами скопа, ни акула, заглатывающая лососей своим похожим на пещеру ртом, ни бурый медведь, жадно глядящий на косяк лососей со льдины, ни морской лев, ни рыболовное судно, прочесывающее сетями море до самого дна, — никто не встретится больше на пути у лососей. Если это устье Зеленой реки, если это тот самый дом, о котором лососи только слышали…

Плавники движутся все быстрее. Откуда-то изнутри прибывают свежие силы. Речной запах усиливается. Лососи все сразу меняют направление и плывут туда, откуда чувствуется запах реки. Будто так давно было договорено между ними.

Серебристый Лосось, окруженный собратьями, направляется в ту сторону, откуда доносится запах. Морская вода, разбавленная речной, кажется уже не такой соленой. Лосось слышал, что от устья реки до ее истоков совсем не далеко. Но потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть к речной воде, и тогда можно будет плыть против течения. Решив, что все невзгоды позади, лосось вдруг чувствует сильную усталость.

И тут вдруг что-то блеснуло, это перед глазами лосося мелькнула сверкающая линия. Блеск был таким сильным, что лосось на мгновение ослеп. Сияющий предмет приблизился к лососю с левой стороны, когда строй лососей стал менять направление.

— Привет.

Это был не кто иной, как Ясноокая Рыбка. Ее голос снова зазвенел у его уха:

— Серебристый Лосось, тяжело тебе было?

Он покраснел, будто сделал что-то постыдное.

— Не волнуйся, теперь я буду рядом.

— …

Между ними повисла тишина. Но молчать дальше было неловко. Серебристый Лосось набрался решимости и на этот раз заговорил первым:

— А где ты была все это время?

— Далеко.

— Далеко?

— Ну… До того как повстречаться, мы были далеко друг от друга. Ты далеко от меня, а я — далеко от тебя. Хотя мы вместе дышали и жили, но были далеко друг от друга. А теперь все по-другому.

— Похоже, ты права. А можно я еще кое о чем спрошу тебя?

— Да, конечно.

— Сейчас, когда ты промелькнула передо мной. Это сияние, что это было?

— Сияние?

— Я точно видел его: Ослепительное сияние.

Поверхность воды словно закипает от пузырьков воздуха, поднимающихся изо рта Ясноокой Рыбки. Она смеется.

— Просто ты посмотрел на меня глазами души. Если так смотреть, все на свете прекрасно.

Глаза души! Как давно он не слышал таких слов. Он долго смотрел на свою подругу, Ясноокую Рыбку, которая умела смотреть на мир глазами души, и позабыл те слова, что должен был ей сказать.

Встретив снова Ясноокую Рыбку, Серебристый Лосось сильно изменился.

То, что и раньше попадалось ему на пути, теперь не казалось ему чем-то обыденным. То, мимо чего лосось раньше равнодушно проплывал, теперь становилось для него необыкновенно важным. Маленький камушек, тонкий стебель лотоса, время, бегущее секунда за секундой, — все, что раньше казалось ему неважным, теперь обрело ценность сокровища. В мире все наполнено смыслом. В мире нет ничего такого, что следует отвергнуть.

Особенно Серебристому Лососю нравилось подолгу прислушиваться к разным звукам в воде. Благодаря острому слуху, который раньше служил лососю, чтобы избежать лютого врага или добыть корм, теперь лосось мог замечать и понимать малейшие изменения в мире.

Серебристый Лосось слушал, как жужжат в камышах мухи, прислушивался к отдаленному грохоту поезда, несущегося по железной дороге, к звукам лососьих свадеб, слушал, как дождь, будто по клавишам органа, стучит по поверхности воды, как поток воды шевелит мелкий, словно мука, речной песок, — слушал все звуки, что несет с собой глубокая река.

Каждый раз, когда Серебристый Лосось прислушивался, Ясноокая Рыбка подплывала к нему.

— Ты не заметил, как я подплыла? — стрельнув глазами в его сторону, спрашивала она.

— Заметил. Даже если ты куда-то уплываешь, я всегда смотрю на тебя, — отвечал Серебристый Лосось.

— Я тоже так делаю. А еще я знаю, что ты сейчас слушаешь и о чем думаешь.

Глаза Ясноокой Рыбки заблестели. Она смотрит на Серебристого Лосося. Похоже, пришло время сказать Серебристому Лососю то, что она уже давно собиралась. То, что она хотела прошептать на ухо только ему, то, что она была готова доверить только ему, то, что Серебристый Лосось всегда хотел услышать.

Она подплыла к нему и еле слышно произнесла:

— Я могу полюбить только лосося, который умеет видеть красоту мира.

Сердце Серебристого Лосося забилось с невыразимой силой. С той самой минуты, как Серебристый Лосось повстречал Ясноокую Рыбку, он забыл все, что когда-либо знал о других рыбах: их имена, адреса, любимые занятия и прочие особенности. Он стал нищим, оставив воспоминания обо всем, что занимало его ум в прошлом. Опустевшее пространство его души принадлежало теперь лишь ей одной — Ясноокой Рыбке. Все прошлое было неважно, значение имела лишь она одна, она и была его настоящим. Серебристый Лосось словно стал сосудом, из которого выплеснули ненужную воду, и теперь его наполнял чистый, свежий воздух.

Внешность Серебристого Лосося тоже изменилась.

С тех пор как лосось попал в устье реки, а точнее — с того момента, как он вновь повстречал Ясноокую Рыбку, его чешуя начала менять цвет, становясь красновато-розовой. С Ясноокой Рыбкой тоже произошли заметные перемены. У нее на теле появилось несколько ярко-красных пятен, которые были еще ярче, чем новая чешуя Серебристого Лосося. Пару дней спустя пятна не прошли, напротив, все тело Ясноокой Рыбки теперь покрылось еще более яркими красными крапинками.

На дворе стояла поздняя осень.

В это время покрасневшие листья падали с деревьев и плавно опускались на поверхность речки.

Серебристый Лосось спрашивал у листьев:

— Почему вы стали красными?

— Потому что настала поздняя осень, — в один голос отвечали листья.

— Осень?

— Да. Поздней осенью мы, листья, должны исчезнуть. Мы должны покинуть деревья, на которых росли весь год.

— Но ведь это очень грустно, правда?

— Вовсе нет. Уйдем мы, а на следующий год ветви снова покроются листьями. А куда движетесь вы, лососи?

— Мы возвращаемся в верховье Зеленой Реки.

— Зачем?

— Пока я сам этого не знаю.

— А почему вы стали красными?

Похоже, листьям тоже было интересно, почему лососи поменяли цвет чешуи.

— Этого я тоже пока не знаю.

Однажды осенних листьев нападало много-много, не счесть, и вся речная поверхность покрылась листьями. Стая лососей плыла под водой против течения, а листья спускались по течению вниз.

Серебристый Лосось решился спросить у Ясноокой Рыбки:

— Почему мы становимся красными?

Ясноокая Рыбка, не ответив, пристально посмотрела в глаза Серебристому Лососю. А потом тихонько сказала:

— Мы стали красными, потому что повзрослели, а еще…

— Что же еще?

— А еще мы полюбили друг друга. Все лососи, когда наступает пора влюбиться и создать семью, становятся красными.

— Полюбили? Так значит, эти красные пятна — не какая-нибудь опасная болезнь. Ха-ха-ха.

Серебристый Лосось весело засмеялся.

Несколько дней лосося мучила беспричинная тревога, и ему вдруг пришла вот какая постыдная мысль. Все обдумав, он понял, что становиться взрослым — страшно. У него в голове замелькало слово «ответственность». Погибшая сестрица раньше произносила его. Когда становишься взрослым, то за многое приходится нести ответственность.

Ясноокая Рыбка тоже была серьезна как никогда раньше. Она задумчиво говорила:

— Если мы поженимся, нужно будет откладывать икру.

— Икру?

— Конечно. Ты, наверно, этого не знаешь, но у меня в животе уже спрятано много икринок.

— Неужели?

Серебристый Лосось изумленно смотрит на Ясноокую Рыбку. Она задумчива, но вместе с тем в ее глазах какая-то решимость. Зря Серебристый Лосось отягощает душу сомнениями.

— Разве ты не рад? Мне нужна твоя помощь.

Серебристый Лосось не находит в себе сил тут же ответить, что он тоже очень рад, и Ясноокая Рыбка продолжает говорить:

— Мы плывем вверх по реке, чтобы отложить икру.

Серебристый Лосось молча выслушал ее, а потом, тряхнув головой, спросил:

— Чтобы отложить икру? Только ради этого?

Ясноокая Рыбка спокойно ответила:

— Ради этого мы и живем.

— Хватит, перестань! — прервал Серебристый Лосось Ясноокую Рыбку.

У него в голове все перемешалось.

— Лососи столько раз подвергались смертельным опасностям, чтобы приплыть сюда. И впереди у стаи лососей немало трудностей. И все эти страдания — только ради того, чтобы отложить икру? Лососи встречаются, влюбляются, играют свадьбу — все ради того, чтобы отложить икру?

Серебристый Лосось не хотел в это верить.

— Да чем же жизнь ради икры отличается от жизни ради еды? Очевидно, в жизни должен быть еще какой-то смысл, — убеждал Серебристый Лосось Ясноокую Рыбку. — Мы плывем против течения только для того, чтобы отложить икру? Мы любим, чтобы отложить икру, — ты думаешь, в этом и есть вся наша жизнь? Нет уж. В жизни лосося должен быть особый смысл. Мы просто еще его не нашли. Но это же не значит, что его нет, правда?

— Я не могу сказать, что я с тобой не согласна. И все же… я… нужно отложить икру. Не кому-то там, а нам с тобой.

Ясноокая Рыбка хотела показать Серебристому Лососю свой округлившийся живот. Хотела попросить его хоть раз посмотреть на икру глазами души. Ясноокая Рыбка жалела Серебристого Лосося, который не мог понять смысла такого важного дела, как нерест в верховье реки.

— Почему листья с деревьев плывут вниз по течению? — удивленно спрашивал Серебристый Лосось.

— Потому что они не умеют плыть против течения, — отвечала Зеленая Река.

— А что это значит — плыть против течения? — снова спрашивает Серебристый Лосось?

Зеленая Река, чуть замедлив движение волн, смеется. В тот момент кажется, что течение вообще остановилось. Однако в этом мире нет реки, в которой бы остановилось течение. Река движется без передышки. Просто чем глубже река, тем сложнее заметить ее движение.

— Что значит — плыть против течения?

Зеленая Река по-прежнему лишь улыбается, ничего не говоря в ответ. Но потом все же ответила:

— Серебристый Лосось, ты думаешь, что ты один, без чьей-либо помощи можешь плыть против течения.

— Да, я так думаю.

— Один ты ничего из себя не представляешь. Один — это ничто. Особенно лосось. Лососи красивы, только когда собираются в стаю и поднимаются вверх по реке.

— Почему мы плывем против течения?

— Плыть против течения — значит надеяться увидеть то, чего сейчас не видно. Свою мечту. Это трудно, но прекрасно.

Серебристый Лосось, не шевелясь, слушает, что говорит Зеленая Река, стараясь не пропустить ни одного слова.

— Знаешь, почему река течет вниз?

— Потому что не умеет плыть против течения?

— Ха-ха-ха.

Зеленая Река громко засмеялась. Волны улыбающейся реки накатывают на берега и колышат заросли прибрежных камышей. Серебристый Лосось, наконец, понимает: то, что говорит Зеленая Река, не так просто, как ему поначалу показалось.

— Река течет вниз, чтобы лососи плыли против течения.

— Значит, мы плывем против течения, потому что так решила река?

— Правильно. Река течет вниз, чтобы лососи набрались опыта.

— Набрались опыта?

Зеленая Река медленно произносит:

— Река течет вниз, своим течением и прохладой закаляя лососей. Она указывает им дорогу. Учит их плыть против течения, а потом показывает, зачем лососям все это нужно.

Серебристый Лосось кивает. И вправду, река сама по себе указывает лососям путь.

— Вы говорите, что плыть против течения — значит искать мечту?

— Именно так я и говорю.

— И что же, получается, наша мечта — это нерест? — разочарованно спрашивает Серебристый Лосось.

— Ну… может быть, так, а может быть, и нет.

— Тетушка река! Ну разве это ответ? — канючит Серебристый Лосось.

Река говорит:

— А у тебя, Серебристый Лосось, какая мечта?

Застигнутый врасплох вопросом Зеленой Реки, Серебристый Лосось не может ответить. Он так о многом мечтает. Но почему же не может он рассказать об этом? Лосось подумал, что река права: искать мечту — значит надеяться увидеть то, чего сейчас не видно.