12. Б.Можаев, Ф.Абрамов, В.Астафьев, В.Шукшин, В.Белов, В.Распутин, В.Крупин, Л.Бородин

Слабость традиционного реализма невольно обнаружилась и в творчестве писателей, за которыми закрепился термин (не вполне удачный, но отчасти и верный) — деревенщики.

Они сделали важнейшее, что было в их возможностях: показали нравственное начало в человеке не посредством отвлечённо-символических образов (и уж тем более не идеологически-безжизненных), но в глубинах народной жизни, которая была сопряжена для них с бытием русской деревни.

Выступая на VI съезде писателей России (1985), В.Г.Распутин сказал:

«“Деревенская” проза 60-70-х годов, как ни старались тыкать её в вековую деревенскую грязь лицом, опасаясь, что она наследит этой грязью на полотне новой жизни — на асфальте, вернула необходимый долг родительской России не одной лишь поминной, но и живой благодарной памятью и показала, чем крепилась и что вынесла из глубин истории национальная наша душа, указала на духовные и нравственные ценности, которые, если мы собираемся и впредь оставаться народом, а не населением, не повредят нам и на асфальте. Доказательством того, что “деревенская” литература дала отнюдь не расплывчатый и не отговорчивый ответ, явилась последующая недавняя судьба старой деревни: во вред земле, от которой мы кормимся, её сочли «неперспективной» и снесли с лица земли» (3,419)*.

*Здесь и далее ссылки на произведения Распутина даются непосредственно в тексте по изданию: Распутин Валентин. Собр. соч. в трёх томах. М., 1994 (с указанием тома и страницы в круглых скобках).

(Завершающее замечание глубоко важно: писатель указал на одно из последних преступлений советской власти, окончательно раскрывших её антинациональный характер.)

Отодвинув без шума основные постулаты господствовавшей идеологии, деревенщики краеугольным камнем в фундаменте всего российского дома осмыслили нравственность. То есть внешне повторили ошибку всей интеллигентской демократической культуры, которая во все времена (не только в 60-е годы XX века) выше подниматься не желала.

Конечно, деревенщики оказались в более жёстких условиях: о Боге, о вере как основе бытия (а не просто упоминая) им говорить было непозволительно. Они сами себя обрекли на особо трудное положение, ибо, оглядываясь в поисках носителей совестливой нравственности, они не могли не соприкоснуться с понятием народ— а как говорить о народе вне его веры? Кроме того: где обретается этот народ на исходе века? Деревенщики ясно противопоставили городское население и деревенских жителей, именно у последних прослеживая движение нравственных стремлений. Для деревенщиков поэтому: если и возлагать на что-то и на кого-то надежды, то именно на те устои жизни, которые ещё хранятся в русской деревне. Следуя же правде жизни, лучшие русские писатели (а деревенщики именно лучшие и талантливейшие) не могли не отобразить иссякание нравственных начал и в деревне. Более того: показать разрушение всего нравственного уклада — и под давлением внешних событий, и по естественной убыли тех, кто основы этого уклада нёс в душе. И, вопреки идеологии, некоторые из них всё же сумели сказать о вере как должно.

Важнейшее: хотели они того или нет, а показали: русский человек не может существовать вне Православия — деревня это засвидетельствовала явно: порушенность веры повлекла за собою весьма скорое (по историческим меркам) оскудение всей народной жизни.

Несомненно поэтому: в большинстве случаев то частичное совпадение «деревенской прозы» с либеральною, которое мы обнаруживаем, было и внешним, и вынужденным — но от некоторой недостаточности его для православного сознания нам никуда не уйти.

В.П.Астафьев утверждал, что «деревенская проза — это последний вскрик той творческой индивидуальности, которая была заложена в нашем русском народе». Жестоко. И по отношению к реалистическому искусству верно. Эта проза есть лебединая песня русского реализма. Доказательство — сама эстетическая практика конца XX века. Искусство вынужденно поставлено перед необходимостью искать выход из создавшегося тупика.

Попытка отыскать в народной «деревенской» жизни нравственные начала русского бытия (с проблесками религиозных исканий) характерна для творчества В.Г.Распутина, В.М.Шукшина, В.П.Астафьева, В.И.Белова, С.П.Залыгина, Б.А.Можаева, В.Н.Крупина, В.А.Солоухина, Е.И.Носова, отчасти Б.Л.Васильева. Тот же поиск, но в рамках канона социалистического реализма, можно увидеть у Ф.А.Абрамова.

Прежде всего, вся «деревенская проза» показала, порою весьма прикровенно, антинародный характер власти и преступность проведённой коллективизации.