Досуг

В соседстве Бештау и Эльбруса живут и досуг и вдохновение.

А. С. Пушкин. Письмо В. Д. Сухорукову.

14 марта 1836 года, Санкт-Петербург

Читатель давно уже заметил, что в качестве эпиграфов к главкам этой книги я чаще беру примеры из классической литературы. Проблем нет, можно было бы цитировать и современных авторов. Но дело в том, что при изучении того или иного слова важно понять не только его ширину, то есть спектр значений, но и глубину, как историческую, так и литературную. Историческая глубина говорит о том, когда слово родилось, или вошло в разговорный язык, или было заимствовано из какого-либо другого языка. Литературная же глубина свидетельствует о том, когда слово зафиксировалось в литературном обороте, то есть окончательно стало частью нашей лексики.

Цитата из письма Александра Сергеевича Пушкина историку и литератору Василию Дмитриевичу Сухорукову ясно показывает, что в первой трети XIX века слово «досуг» занимало прочное место в русском языке. Вот только смысл в это слово вкладывался не совсем тот, который сейчас вкладываем мы. Не совсем тот, а какой же?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо заглянуть еще глубже в историю слова.

Существительное «досуг» и прилагательное «досужий» известны с XIV века, однако в памятниках письменности они встречаются редко. Скорее, их употребляли больше в разговорном обиходе. А означало слово «досуг»… «умение», «способность», «разумение». Вот, например, что было написано в кабальной грамоте XIV века: «варить по досугу… как могн»57. То есть «варить по разумению… насколько возможно». А в диалектах русского языка и сейчас можно встретить выражение «человек с досугом», то есть «человек с умением».

Причина такого значения слова таится в глаголе, от которого оно произведено: досягать. А «досягать» – значит «доставать», «дотягиваться», и поэтому первое значение слова «досуг» – «достижение», затем – «успех», далее, по достижении успеха, – «возможность располагать своим временем по собственному разумению» (понятно: если хорошо сделал свое дело, можно и расслабиться) и наконец «отдых»: время, оставшееся после достижения результата, то есть после работы.

Прилагательное «досужий» еще в XV веке означало «искусный», а позднее – «способный, преуспевающий». Увы, мы потеряли это значение когда-то высокого слова и теперь употребляем прилагательное «досужий» чаще всего в пренебрежительном, даже презрительном смысле: «досужие разговоры».

Почему я с такой уверенностью об этом говорю? А вы обратили внимание на корень слова досягать? Это «-сяг– ». «Ну и что? – слышу я возражение. – Мало ли какие там корни бывают. Сяг, шмяг, подумаешь…»

Нет, так нельзя. «-сяг-» – очень важный корень. Глаголы «досягать» (и «достигать»), «посягать», «присягать» – производные от старославянского глагола «сягати». Хотите, чтобы было именно по-старославянски? Пожалуйста. Сейчас вернем на место юс малый, и – готово: с?гатн (кириллическое Н читалось как «и», потому что происходило от прописной греческой буквы «эта» Н, а собственно кириллическое «н» походило на латинскую букву N). «Сягати» означало «касаться, доставать» (а в некоторых диалектах – даже «прыгать» и «скакать»).

Существовало и короткое существительное с тем же корнем – «сяг» (с?гъ). Это расстояние, на которое можно было… Что? Ну, конечно, шагнуть. Потому что «сяг» со временем стал «шагом» (замена «с» на «ш» не должна нас смущать: таким же манером «скора» стала «шкурой»). Юс малый (?) сдал позиции, превратившись в «а», еще в одном случае – из «сяга» родилась «сажень», старинная мера длины. Хотя саженей в Древней Руси было множество, главная – это все же прямая, или простая, сажень: расстояние от конца пальцев одной руки до конца пальцев другой (если, конечно, руки развести в стороны).

Немаленькая величина – более полутора метров. Попробуй дотянись. Или, как сказали бы наши предки: «А ну-ка досягни!»

Вернемся к «досугу». Понятно, что во времена Пушкина у слова еще сохранялся возвышенный смысл: «наполненное разумением время отдыха», приравниваемое к «вдохновению». Однако уже наползал и смысл сегодняшний. У того же Пушкина в «Евгении Онегине» (глава восьмая, стих XII) читаем:

Онегин (вновь займуся им),

Убив на поединке друга,

Дожив без цели, без трудов

До двадцати шести годов,

Томясь в бездействии досуга

Без службы, без жены, без дел,

Ничем заняться не умел.

М-да… А для того чтобы скрасить пустой досуг, гаджетов у Онегина не было. Что??? Я сказал «гаджет»? Ну, раз сказал, значит —

гаджет…