ЦВЕТАЕВА Марина Ивановна 26. IX(8.X)1892, Москва — 31.VIII.1941, Елабуга
ЦВЕТАЕВА
Марина Ивановна
26. IX(8.X)1892, Москва — 31.VIII.1941, Елабуга
Легче написать толстенную книгу о Цветаевой, чем жалкие 8 — 10 страниц. В книге можно проследить все повороты и обороты судьбы; подъемы, провалы и зигзаги; разобрать творчество по полочкам и по косточкам; проследить за любовными увлечениями. Наконец, вдосталь насладиться стихами. А что в краткой статейке?! Единственный выход: привести краткую, выборочную хронику жизни по годам, тем более что сама Марина Цветаева утверждала, что «хронология — ключ к пониманию».
Итак, ХРОНИКА:
1892 — рождение Марины Цветаевой в Москве, в «доме в Трехпрудном» в семье профессора Ивана Цветаева, который был целиком поглощен главным делом своей жизни — созданием в России первого музея античной и западной культуры. Через два года родилась Анастасия, и мать — Мария Александровна, урожденная Мейн, мечтала о музыкальной карьере дочерей.
1896 — с 4 лет Марина научилась читать. И не только читать. Ее мать записывала в дневнике: «Моя четырехлетняя Маруся (так звали Марину в детстве. — Прим. Ю.Б.) ходит вокруг меня и все складывает слова — в рифмы. Может быть, будет — поэт?»
1899 — первая стихотворная тетрадь Марины закончена до школы лет в семь. Все детские стихи Цветаевой не сохранились. С семи лет Цветаева читала запоем, вернее, не читала, а жила книгами. Одна из любимых в раннем детстве — Ундина.
1901 — в 9 лет Марина пошла в гимназию (но уже с шести училась в музыкальной школе).
1902 — в ноябре в связи с болезнью матери семья Цветаевых уезжает за границу. За три года — три страны: Италия, Швейцария, Германия.
1906 — 6 июля умирает мать. Марине 13 лет. Детство кончилось. Марина оставляет музыкальные занятия.
Софья Липеровская, гимназическая подруга Марины, вспоминает: «…В 1906 учебном году внимание всех гимназисток привлекла новенькая пансионерка, очень живая, экспансивная девочка с пытливым взглядом серых глаз и насмешливой улыбкой тонких губ. Причесана под мальчика, с челкой, закрывающей высокий лоб. Смотрела на всех дерзко, вызывающе, не только на старших по классу, но и на учителей и классных дам.
Марина Цветаева поступила в четвертый класс, хотя по годам была ровесницей шестиклассниц. Очень способная к гуманитарным наукам, все схватывала на лету, но не хотела приложить усилий, чтобы овладеть навыками точных наук…»
1908 — с 16 лет Марина начала серьезно писать стихи. И первое увлечение. В письме к Василию Розанову она писала: «Шестнадцати лет безумно полюбила Наполеона I и Наполеона II, целый год жила без людей, одна в своей маленькой комнатке, в своем огромном мире…»
Летом отец отправился в Германию по делам музея и взял Марину и Анастасию с собой, чтобы «не забыли немецкий». В доме, где они жили, девочек пытались приучить к ведению домашнего хозяйства. Но все тщетно. Марина все время писала стихи и готовила рукопись «Вечернего альбома».
1909 — первый живой поэт в Марининой жизни — Эллис (Лев Кобылинский) делает 17-летней Цветаевой предложение, но получает отказ. К счастью, отношения их не испортились, и Эллис ввел Марину, тогдашнюю гимназистку, в московский литературный круг.
1910 — Цветаева издает свой первый сборник «Вечерний альбом» (тираж 500 экз.). Валерий Брюсов в рецензии отметил «непосредственность» цветаевских стихов. Начало знакомства с Максимилианом Волошиным, который тоже откликнулся на сборник и свой отзыв закончил молитвой:
Дай понять мне, Христос, что не все только тени,
Дай не тень мне обнять, наконец!
1911 — как пишет исследовательница Цветаевой Виктория Швейцер, «расколдовал ее, как полагалось в знакомой с детства сказке, прекрасный принц. Его звали Сережа Эфрон. Он нашел Марину в Коктебеле 5 мая… И вывел ее из царства теней». Сергея Эфрона впоследствии Цветаева мифологизировала, как воина и рыцаря. Американская исследовательница Джейн Таубман отмечает толерантность мужа Цветаевой, который всегда пасовал перед Мариной, уступал ей дорогу и старался не замечать ее многочисленных любовных увлечений. «Принц» всегда прощал Поэта.
1912 — в конце января, 27-го числа, состоялось венчание Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. Еще вышел в свет второй сборник стихов «Волшебный фонарь». 5 сентября родилась дочь — Ариадна. Аля.
1913 — Цветаева выпускает сборник «Из двух книг» — всего 50 стихотворений, составленных из первых двух сборников.
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я — поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
— Нечитанным стихам!
Разбросанным в пыли по магазинам,
Где их никто не брал и не берет,
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
1914 — встреча с поэтессой Софьей Парнок, которая была старше Цветаевой на 9 лет. Любовь с первого взгляда. Лесбийская любовь (возможно, Цветаевой не хватало материнской любви и нежности). Софье Парнок посвящен цикл стихов «Подруга».
Повторю в канун разлуки,
Под конец любви,
Что любила эти руки
Властные твои…
Цветаева и Парнок расстались с чувством взаимной горечи.
1915 — Цветаева пишет стихи, посвященные Анне Ахматовой, объекту ее любви и соперничества:
В утренний синий час
— Кажется, четверть пятого, —
Я полюбила Вас,
Анна Ахматова.
Цветаева пылала к Ахматовой любовью, а та «была к ней холодна» (Адамович). Две звезды XX века — Ахматова и Цветаева были полярны. Ариадна Эфрон по этому поводу писала: «…Марина Цветаева была безмерна, Анна Ахматова — гармонична; отсюда разница их (творческого) отношения друг к другу. Безмерность одной принимала (и любила) гармоничность другой, ну а гармоничность не способна воспринимать безмерность; это ведь немножко не comme if faut с точки зрения гармонии».
1916 — 10 января Осип Мандельштам дарит Марине Цветаевой свой сборник «Камень». «Дружба с Цветаевой, — отмечала Надежда Мандельштам, — по-моему, сыграла огромную роль в жизни и работе Мандельштама… Это был мост, по которому он перешел из одного периода в другой. Цветаева, подарив ему дружбу в Москве, как-то расколдовала Мандельштама. Это был чудесный дар, потому что с одним Петербургом, без Москвы, нет вольного дыхания, нет настоящего чувства России, нет нравственной свободы…»
Ты запрокидываешь голову
Затем, что ты гордец и враль.
Какого спутника веселого
Привел мне нынешний февраль! —
восклицала Цветаева. В том же 1916 году Цветаева много пишет. Основные темы ее творчества: любовь, Россия, поэзия.
1917 — Октябрьскую революцию Марина Цветаева не приняла, для нее революция предстала в образе повальной пьяной оргии. В ее стихах возникает цыганская тема. Пишет о Стеньке Разине.
Милые спутники, делившие с нами ночлег!
Версты, и версты, и версты, и черный хлеб…
1918 — лихолетье. Лишившись значительного состояния, полученного в наследство от родителей, Цветаева вынуждена была пойти на службу — 13 ноября (как она пишет: «Хорош день для начала!»). «Странная служба! Приходишь, упираешься локтями в стол (кулаками в скулы) и ломаешь себе голову: чем бы таким заняться: чтобы время прошло? Когда я прошу у заведующего работы, я замечаю в нем злобу». Полгода прослужила Цветаева в Информационном отделе Комиссариата по делам национальностей в недоумении: «Не понимаю, что от меня хотят». И бросила эту никчемную работу: «Великая клятва: не буду служить. Никогда. Хоть бы умерла».
Отношение к гражданской войне выразила в стихах:
Сегодня ночью я целую в грудь
Всю круглую воюющую землю.
1919 — «Москва, чумной, девятнадцатый год…» И в это время Цветаева открыла для себя театр, пишет для театра, в частности, пьесу «Феникс» о Казанове. Третья студия Вахтангова. Увлечение Юрием Завадским — «будет легонькая стопка восхитительных стихов». И еще одна веха — Сонечка (Софья Голлидэй) — подробности в «Повести о Сонечке». И все это на фоне крайне тяжелого быта. Осенью в отчаянье Цветаева отдала дочерей в Кунцевский приют, но вскоре забрала заболевшую Ариадну. Вторая дочь Ирина умерла в приюте 2 февраля 1920 года.
«Внешне Цветаева сильно изменилась за эти годы. Голод и заботы не красят никого. Пропал ее замечательный румянец, от которого она так страдала в юности, появился землисто-смуглый цвет лица, оставшийся навсегда. Появились первые морщинки, юношеская стройность теперь соединилась с худобой. От прежней Марины остались ее золотистые волосы, зеленые глаза и летящая походка…» (В. Швейцер. «Быт и бытие Марины Цветаевой»).
1920 — Цветаева пишет горькие строки:
Сижу без света и без хлеба
И без воды…
Однако стихи продолжает писать — цикл «Лебединый Стан».
1921 — обращаясь к новому году, пишет:
С Новым годам, Лебединый Стан!
Славные обломки!
С Новым годом — по чужим местам —
Воины с котомкой!..
Белая армия разгромлена, ее воины рассеялись по Европе. Ничего неизвестно о муже. Цветаева ищет его, — он объявился в Праге. И еще — короткая, но интенсивная дружба с Евгением Ланном.
1922 — отъезд из России 11 мая. Багажа почти нет: за годы революции все было сношено, продано или сломано. Главное: сундучок с рукописями. Илья Эренбург устроил Цветаеву с дочерью в Берлине в русский пансион. А далее, в августе — Цветаева отправилась в Прагу. Началась жизнь в эмиграции. В Берлине были изданы «Стихи к Блоку», «Разлука» (1922), «Ремесло», «Психея. Романтика» (1923), поэма-сказка «Молодец» (1924)…
На Запад Цветаева приехала знаменитым поэтом, однако сборник «Ремесло» был холодно встречен эмигрантской критикой. Хотя именно «Ремесло» знаменует начало более строгой, более организованной и менее интимной поэтики. Оценил «Ремесло» лишь Андрей Белый, который признался в письме к Цветаевой, что «давно я не имел такого эстетического наслаждения».
1923 — активная переписка с Борисом Пастернаком, в котором Цветаева открыла «своего величайшего современника». Поиск родственной души: критик Александр Бахрах и приятель Сергея Эфрона Константин Родзевич, записной сердцеед, «маленький Казанова». С Родзевичем бурный роман, который породил цветаевские шедевры «Поэму Горы» и «Поэму Конца».
Звук… ну как будто бы кто-то просто,
Ну… плачь вблизи?
Горе горевала о том, что врозь нам
Вниз, по такой грязи…
1924 — Цветаева и Эфрон оставили Прагу и переехали в пригород. Марина закончила «Поэму Конца» и вновь вернулась к своей трагедии «Тезей». По воспоминаниям чешского писателя Франтишека Кубка, Цветаева «была настолько лирична, что и в разговорах совершенно неличных постоянно говорила о себе…»
1925 — 1 февраля родился сын Георгий (домашнее имя — Мур). Пересуды: от кого ребенок? Мур был трудным ребенком, но Цветаева его безмерно любила и приносила ему в жертву все, вплоть до работы.
1 ноября Цветаева с детьми выехала во Францию. Цветаева ехала в Париж не за славой, а за деньгами, чтобы упрочить положение семьи, однако надеждам не суждено было сбыться.
1926 — 6 февраля состоялся первый творческий вечер Цветаевой, для которого она просила свою приятельницу Тескову достать ей неновое платье у какой-нибудь богатой дамы. Как писал в письме Сергей Эфрон о вечере: «…Прошел он с исключительным успехом, несмотря на резкое недоброжелательство к Марине со стороны почти всех русских и еврейских барынь…»
Весною Цветаева вступает в переписку с австрийским поэтом Райнером Рильке, «германским Орфеем». Образовался треугольник — эпистолярный роман на троих: Цветаева — Рильке — Пастернак.
В предложенной Пастернаком анкете для предполагавшегося издания библиографического «Словаря писателей XX века» Цветаева писала: «…Любимые веши в мире: музыка, природа, стихи, одиночество. Полное равнодушие к общественности, театру, пластическим искусствам, зрительности. Чувство собственности ограничивается детьми и тетрадями…»
1927 — в Медоне — «Марина мыла посуду, обливаясь слезами, и писала стихи» (Анастасия Цветаева). «В доме у них была поразительная неряшливость и запущенность, какая-то недамскость. У нее в этом был какой-то запал и мазохизм: вот какая я…» (Алексей Эйснер).
1928 — вышел сборник стихов «После России. 1922–1925». Это была единственная книга, которую Цветаевой удалось выпустить за 14 лет парижской жизни. Раскупалась книга плохо, вызвала массу отрицательных отзывов. Сторонники классической стройности и строгости упрекали Цветаеву в словесной и эмоциональной расточительности, анархичности, избыточной страстности, слишком «прерывистом дыхании» и «револьверной дроби» размеров и, вообще, посчитали «природный романтизм» Цветаевой вышедшим из моды. Похвалили сборник лишь немногие, среди них — Ходасевич.
Как отмечал Петр Сувчинский, «с парижской группой поэтов она, конечно, не сошлась. Георгий Иванов — хороший поэт, но внутренне очень бедный. Адамович ее не любил, он тоже тогда был главный критик и мэтр, а она была этим возмущена».
Марк Слоним, один из редакторов «Воли России», где печаталась Цветаева, вспоминал: «Поэты не ходили слушать Цветаеву. В этом виноваты поэты „парижской школы“. Это были меланхолики, акмеисты, а она — полная жизни и напора. Она не могла им нравиться. Адамович ее совсем не ценил. Бунин считал ее „растрепанной“, только Ходасевич ее ценил».
В Париже, как в Праге: «Здесь я ненужна. Там я невозможна». Там — это Россия. Слишком красная для белых, слишком белая для красных.
1931 — в заметках «Моя судьба — как поэта» (3 июня) Цветаева констатировала: «Моя неудача в эмиграции — в том, что я не-эмигрант, что я по духу, т. е. по воздуху и по размаху — там, туда, оттуда. А содержания моего она, из-за гомеричности размеров — не узнала. Здесь преуспевает только погашенное и — странно бы ждать иного! Еще — в полном отсутствии любящих мои стихи, в отсутствии их в моей жизни дней, некому прочесть, некого спросить, не с кем порадоваться. Все (немногие) заняты — другим. В диком творческом одиночестве…»
1933 — среди прочих стихов цикл «Стол»:
Мой письменный верный стол!
Спасибо за то, что ствол
Отдав мне, чтоб стать — столом,
Остался — живым стволом!..
1934 — одно из самых знаменитых стихотворений Цветаевой — «Тоска по Родине». С парадоксальной концовкой:
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все — равно, и все — едино.
Но если по дороге — куст
Встает, особенно — рябина…
1935 — горькое признание в письме к Вере Буниной: «За последние годы я очень мало писала стихов. Тем, что у меня их не брали, — меня заставили писать прозу… Наконец — я испугалась. А что если я — умру? Что же от этих лет — останется?..»
1936 — эмоциональная переписка с молодым поэтом Анатолием Штейгером, но, увы, в конце концов он ясно дал понять Цветаевой, что не нуждается ни в ней, ни в ее заботе.
1937 — 15 марта Аля уезжает в Москву… В ночь на 5 сентября убийство советского невозвращенца Игнатия Рейсса, в котором был замешан Сергей Эфрон. Эфрон исчезает. Цветаеву вызывают к следователю. Она не в курсе дела и пытается читать Расина и Корнеля. Ее отпускают, считая сумасшедшей…
1938 — подготовка к отъезду на родину, но Цветаева понимает, что не все рукописи можно везти с собою: «Я как кукушка рассовала свои детища по чужим гнездам», — признавалась она.
1939 — 18 июня Марина Цветаева вместе с 14-летним сыном на пароходе «Мария Ульянова», везшем детей испанцев, вернулась на родину. Уезжала из России, вернулась в СССР. Для советских властей Цветаева не была ни великим поэтом, ни даже заметным, а только женой секретного агента, плохо выполнившего свою миссию, женой, чье дальнейшее присутствие на Западе могло стать опасным.
С 19 июня по 10 октября, в течение 145 дней Цветаева проживала в Болшево, на даче, предоставленной НКВД, то есть под надзором. Дача была тесная, обстановка тяжелая, настроение ужасное. 27 августа, в ночь, арестовали Алю — Ариадна Эфрон обвинялась по статье 58-«б»: шпионаж, и получила 8 лет лагерей. 10 октября арестовали Сергея Эфрона (он был расстрелян через два года). Цветаева осталась одна с Муром…
Одна из записей Цветаевой болшевского периода: «Живу без бумаг, газет, не видя никого… Пирожные и ананасы, от этого не легче… Мое одиночество, посудная вода и слезы. Обертон, ундертон всего — жуть…» Эпоха Большого Террора.
1940 — Цветаева пишет отчаянные письма-прошения. Об Эфроне: «это человек величайшей чистоты, жертвенности и ответственности»… отпустите, «умоляю!» Еще письмо: «Сердечно прошу вас, уважаемый товарищ Берия, если есть малейшая возможность, разрешите мне просимое свидание…» Никакого свидания, да и вообще, кто такая Цветаева для советской власти, что она мельтешит под ногами?!..
Надо на что-то жить, и Цветаева хочет издать книгу — сборник стихотворений и поэм 1920–1940 годов, но при этом она не идет ни на какие компромиссы и хочет издать книгу именно так, как она ее составила. Естественно, книгу не издают. Основания сформулировал критик Корнелий Зелинский: «…поэт почти два десятилетия (и какие десятилетия!) был вне родины, вне СССР. Он был в окружении врагов…» Да, и в стихах — «пустота, бессодержательность».
1941 — несколько встреч с Анной Ахматовой и Арсением Тарковским. «У меня нет друзей, а без них — гибель». Из прежних знакомых Цветаевой ее поддержал лишь Пастернак. Он просил Фадеева принять Цветаеву в Союз писателей или хотя бы в члены Литфонда, что дало бы ей материальные преимущества, но получил отказ, ее приняли лишь в групком литераторов. Постоянного жилья не было. Кое-какие деньги давали переводы. А дальше — война, эвакуация, безысходность и… веревка. Предсмертные записки: «Я хочу, чтобы Мур жил и учился. Со мною он пропадет…» И Муру: «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжко больна, это уже не я…»
Самоубийство Марины Цветаевой произошло 31 августа. До полных 49 лет оставалось 38 дней.
Отказываюсь — быть.
В Бедламе нелюдей
Отказываюсь — жить
С волками площадей —
так писала ранее Цветаева, в Елабуге за поэтическим словом последовало практическое действие:
На твой безумный мир
Ответ один — отказ.
Вот такую жизнь прожила Марина Цветаева — «единственная в своем роде в подлунном мире», по определению Иосифа Бродского. На Западе она говорила: «В России я поэт без книг, здесь поэт без читателей». Возвращение к читателям России произошло в 1956 году — в альманахе «Литературная Москва» были напечатаны 7 стихотворений Цветаевой. С 1961 года пошли сборники избранных произведений. Ну, а еще позднее — хлынул цветаевский книжный поток с гигантскими тиражами.
Творческое наследие Цветаевой: более 800 лирических стихотворений, 17 поэм, 8 пьес, около 50 прозаических вещей, свыше 1000 писем… В «Поэме Конца» есть такие строчки:
— Помилуйте, это — дом?
— Дом — в сердце моем. — Словесность!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.