Обобщённые цветы

Обобщённые цветы

Если вид растения несуществен, Пушкин употребляет обобщённые цветы. Однако нельзя согласиться с предположением С.В. Шервинского, будто «обобщённость могла происходить и оттого, что Пушкин едва ли интересовался сортами цветов, особенно полевых, и просто мало их знал»³⁶. Выросший в Захарове поэт наверняка хорошо разбирался в названиях полевых и садовых цветов, хотя специально садоводством и цветоводством не увлекался.

Цветы без конкретизации вида он использует преимущественно тогда, когда важно не название и селамное значение, а другие свойства:

Прелестный возраст миновался,

Увяли первые цветы!

«Послание к Юдину». 1815.

Мой друг! И я певец! и мой смиренный путь

В цветах украсила богиня песнопенья…

«К Дельвигу», 1817.

Цветы последние милей

Роскошных первенцев полей³⁷.

Они унылые мечтанья

Живее пробуждают в нас…

Последнее стихотворение написано 16/29 октября 1825 года в ответ на посылку П.А. Осиповой из Тригорского букета цветов. Скорее всего, это были хризантемы: только они могут цвести самой поздней осенью и выдерживать лёгкие морозы. В селамных списках хризантемы связаны не только с осенью, тоской и печалью, но и с роскошью, богатством, великолепием. Поэту была важна ассоциация именно с последними цветами, созерцание которых вызывает грустные воспоминания. Если бы он конкретизировал вид цветов, стихи воспринимались бы иначе.

Анютины глазки.

Рисунок в альбоме Ел. Н. Ушаковой. Л. 80

Пушкин сознательно отходит от селамной символики в стихотворении «Цветок» (1828). Название засушенного в книге цветка поэт не указывает, переключая внимание на человеческие переживания:

Где цвёл? когда? какой весною?

И долго ль цвёл? и сорван кем?

Чужой, знакомой ли рукою?

И положен сюда зачем?

На память нежного ль свиданья

Или разлуки роковой,

Иль одинокого гулянья

В тиши полей, в тени лесной?

Ясно, что речь идёт о дикорастущем весеннем (или весенне – летнем) цветке. Это мог быть цветок дикой груши, вишни или яблони. В селамных списках они означают соответственно надежду, нежность и раскаяние. Возможно, в книгу попал подснежник (надежда), ландыш (чистота и смирение, возвращение счастья) или трёхцветная фиалка (воспоминания, «я разделяю ваши чувства»), садовую форму которой называют анютиными глазками.

Однако Пушкин предпочёл «неведомый цветок», поскольку любое видовое название ограничило бы полёт «странной мечты» поэта. У читателей, увлечённых языком цветов, оно вызвало бы не соответствующие его замыслу ассоциации. Стихотворение «Цветок» «построено на последовательном отказе от эмблем сентименталистского стиля, в наполнении их непосредственным, конкретным психологическим переживанием»³⁸.

С наступлением зрелости Пушкин всё реже употребляет в своих стихотворениях флористические метафоры и вообще названия растений. Это наглядно можно проследить по приведённой ниже таблице³⁹, составленной нами с использованием «Словаря языка Пушкина»⁴⁰.

В отрочестве и юности Пушкин чаще всего упоминает растения в своих стихах, причём преимущественно в метафорическом смысле. Наибольшее число употреблений розы, лавра, мирта, лилии и терна приходится на лицейский период в связи с увлечением поэта античной мифологией, анакреонтикой и соответствующей символикой. В отношении дуба, сосны, винограда и ели такой закономерности не наблюдается, поскольку эти растения гораздо чаще используются для описания ландшафтов вне их селамных значений.

Количество упоминаний растений в поэтических произведениях Пушкина

Обобщённые цветы в период молодости Пушкин употребляет чуть реже, чем в юности, но с наступлением зрелости «охладевает» к флористическим метафорам, лишь изредка прибегая к ним при обращении к античным источникам⁴¹.

Таким образом, символика растений занимает существенное место в поэтическом творчестве Пушкина, особенно в период юности и молодости. «Язык Флоры» помогает ему выразить в одном – двух словах порой целую гамму образов, понятных современникам. Если в юности поэт тяготеет к мифологической символике, усвоенной европейской культурой (прежде всего, французской), то в молодости всё чаще обращается к славянским фольклорным традициям. В «Евгении Онегине» «флористический мотив романа показывает живую связь Пушкина с книжной и бытовой культурой его времени. Своего рода ключом к этому аспекту романа в стихах служит формула автора, где названы все основные стихии, помеченные флористикой как обжитое ею пространство: – «Цветы, любовь, деревня, праздность…» – мир природы и мир чувств, сфера быта и культуры, которые гармонично перетекают друг в друга, рождая феномен творчества»⁴².

Эти слова можно отнести ко всей поэзии Пушкина.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.