Из почты А. Рыбакова после выхода романа в свет
Из почты А. Рыбакова после выхода романа в свет
После публикации романа Анатолия Рыбакова «Дети Арбата» в «Дружбе народов» №№4—6 1987 г. редакция журнала получила огромную почту. Широкая география. Разные поколения. Полярно противоположные взгляды. Некоторые из этих писем мы предлагаем вниманию читателей.
В редакционную коллегию журнала «Дружба народов».
Известно, что Ленин сетовал на инертность и малограмотность мужика, с которым надо было строить социализм. Приведу лишь некоторые его высказывания: «Без сомнения, задачи, стоящие перед народом, неизмеримо трудны и велики»; «…Организационные задачи социалистического преобразования в России так велики и трудны, что на разрешение их — при обилии мелкобуржуазных попутчиков социалистического пролетариата и при невысоком культурном его уровне — требуется тоже довольно продолжительное время»; «Это будет стоить многих трудностей, жертв и ошибок, это дело новое, невиданное в истории, которое нельзя прочитать в книжках. Само собой разумеется, что это — величайший, труднейший в истории переход…»
Считаете ли Вы, что у руководства партии и страны в 30?е годы не было трудностей в решении проблем социалистического строительства в смысле подготовленности человеческого фактора, его умения, квалификации, настроения и энергии? Были ли жертвы без причин? А где некультурные истязатели жертв? Это же делали выходцы из народа.
Почему все просчеты, трудности и жертвы надо приписывать Сталину, руководившему народом с невысоким культурным уровнем в обстановке ожесточенной классовой борьбы на международной арене, когда мировая империалистическая буржуазия буквально наседала на нашу страну? Могло ли быть без жертв? Или мы теперь сильны задним умом? Забыли обстановку?
П. Петров, участник Великой Отечественной войны, кандидат исторических наук, доцент, автор глав в «Истории КПСС», «Истории Второй мировой войны», нескольких десятков статей. Москва
Еще год назад я не мог представить, что мы можем надеяться на такие вещи. Чтобы хоть чуть-чуть узнать правду о 30?х годах, пришлось брать десятки книг, издаваемых в разные годы, и между строк читать правду. Не ждал, не надеялся — но это факт. Огромнейшее спасибо партии, что это наконец произошло.
Сейчас я торжествую — наконец мы печатаем то, что было под запретом ранее. И все эти Би-би-си — теперь мусор для меня, их передачи о нашем прошлом не стоят слова Вашего романа.
Гласность — торжество идей Ленина, 1985 год — это продолжение жизни всех тех, кто боролся за наше счастье, кто защищал будущее в годы гражданской войны, кто строил в 30?х, кто отдавал жизни в Великую Отечественную, кто восстанавливал после 45?го, кто поднимал целину, летел в космос и боролся за мир на Земле. И я верю, что мы назад не отступим.
Мне 32 года, работаю на заводе электриком 6?го разряда.
П. Пархоменко г. Джамбул
Гражданин Рыбаков!
Не могу воздержаться от того, чтобы не поделиться с Вами мыслями о вышедшем в свет «шедевре» «Дети Арбата». Считаю книгу вредной, неправдивой, содержащей субъективистские взгляды на историю страны, особо вредна она для молодежи, не знающей досконально моменты истории с 1917?го по 1956?й. У Вас, видимо, нет мужества честно признаться в том, что Вы обозлены на судьбу и лиц, ее вершивших. Яркий отпечаток оставлен в книге ввиду того, что Вы пострадали в определенный момент. Жалости к Вам нет…
Далее мыслями о «Детях Арбата» я поделюсь с органами печати, возможно, письмо отправлю в КГБ СССР.
Л. Стрижакова, служащая Ленинград
Прежде всего огромное Вам спасибо за роман «Дети Арбата». Честно говоря, я первый раз столкнулся с таким откровенным произведением, ведь тему эту обычно обходят, а если и упоминают, то в сглаженном виде и в общих словах. Я заинтересовался этой темой после прочтения трилогии К. Симонова «Живые и мертвые». Помните, там упоминаются приказы, подписанные Сталиным, о расстреле определенной части политзаключенных? С тех пор я начал по крупицам собирать данные о том действительно трагическом времени. Не посчитайте за лесть, но именно в Вашем произведении я нашел ответ на вопрос о том, как же все это могло случиться.
Советские люди должны знать истинное положение дел в ТЕ годы. А то слышишь периодические реплики: «Вот Сталина бы сейчас…», «А вот при Сталине…» А хотят ли они, чтобы их ссылали, а то и расстреливали? Как можно было расстрелять Уборевича и Тухачевского, Блюхера и Якира — людей, по-настоящему преданных партии?
Андрей Воловник, 17 лет г. Жданов
Мне удалось прочитать только часть этого романа, о чем я хочу высказать несколько своих суждений, это будут суждения человека, жившего в этот период и видевшего не так уж мало. Факты знаю не по архивным документам, а видел своими глазами. Из прочитанного следует, что идея написания подобного романа возникла у автора не сегодня, не под впечатлением тех изменений, которые произошли в нашей стране 70 лет назад, не того хорошего, что было сделано для человека за это время, а в угоду всем тем злобным визгам, которые вот уже 70 лет продолжаются против нашего общества, против социализма, своим же романом А. Рыбаков помогает им… Своим романом тов. Рыбаков сделал подарок всем противникам Советской власти. Гласность — хорошо, но ею необходимо пользоваться умело, главное — не злоупотреблять ею.
Е. Фетисов г. Львов
Публикацию подготовила И. Ришина
АНАТОЛИЙ РЫБАКОВ:
— Я был убежден, что найдутся противники романа, но не предполагал, что их будет так мало. На сотню писем — 5—7 отрицательных оценок. И что еще удивило: многие из этих отзывов анонимные, то есть написаны людьми, которые живут старыми стереотипами, до сих пор боятся назвать свое подлинное имя, свой адрес, не понимая, что их не посадят, не вышлют за высказанные вслух мысли. В них живо прежнее чувство страха — не открытое выражение собственного мнения, а тайное письмо. Психология этих людей очень важна, думается, для оценки их писем. Каждый может и должен иметь свою точку зрения и свободно высказывать ее, но плохо то, что, выражая претензии автору произведения, прибегают не к полемике, а к брани, пишут в грубой форме требуют запретить роман, грозят принятием «мер». Огорчительно, что в наше время находятся люди, которые мыслят подобными категориями.
Больше всего нареканий вызвал образ Сталина. Рассуждают так: с именем Сталина связаны успехи в индустриализации, победа в Великой Отечественной войне, построение социализма, так зачем же сегодня ворошить былое?
Я не только не осуждаю этих читателей, наоборот, сострадаю им — всегда жаль тех, кто боится взглянуть правде в глаза. В такого рода письмах два главных мотива: жертвы были неизбежны, и в них виноват не один Сталин. Первый мотив бесчеловечен. Второй мотив не соответствует истине: разве не Сталин создал в стране обстановку, при которой стали возможны произвол и беззаконие? Культ личности Сталина привел и к громадным человеческим потерям, и к экономическим потерям, но самое страшное — потери моральные. Когда жизнь человека обесценивается, происходит дегуманизация общества, на нет сводятся нравственные критерии, изменяется психологическая атмосфера. Когда один думает за всех — люди перестают думать сами. Когда один решает за всех — люди перестают самостоятельно решать. Когда чуть ли не всякое дело в стране объявляется инициативой товарища Сталина — посмотрите газеты того времени: любое мероприятие происходило, как они сообщали, «по инициативе товарища Сталина» — так что же оставалось простым людям, где место их инициативе?
Вернемся к почте. 20—25 процентов писем я получил от людей, которые были репрессированы сами, или их родные, близкие. Есть страшные истории — о растоптанном детстве, погубленной юности. Много отзывов от тех, кого роман заинтересовал и своей проблематикой, и художественными особенностями. Это люди разного возраста. Но что особенно радостно: громадное количество писем пришло от молодежи, рабочей, учащейся, — можно сказать, половина всей почты. Почему отраден этот факт? Не потому, что проявлен интерес к моей работе, но прежде всего потому, что он опровергнет разговоры о бездуховности сегодняшних молодых. Когда читаешь их письма, видишь поколение мыслящее, думающее, ищущее нравственный идеал. Это очень важно — чтобы была потребность в глотке духовности, в глотке правды. Человек, воспитанный на правде, — личность нравственная; человек, выросший на лжи, — безнравствен. Так и общество. Если оно пестует своих юных граждан на правде — нравственное общество, на лжи — это неминуемо обернется против него самого гражданской апатией, безответственностью, цинизмом.
Интерес к истории огромен, она — живой пример и опыт. Любое слово неправды здесь губительно, особенно для молодого поколения, которому предстоит эту историю продолжать. Я не могу отвечать за историческую науку, но гражданский долг писателя вижу в том, чтобы помочь людям докопаться до истины, иногда неприглядной.
Лекарство часто бывает горьким, но его приходится принимать, чтобы болезнь не зашла вглубь. История тоже не всегда сладка. Есть периоды, которыми можно гордиться, однако случаются годы, о которых вспоминаешь со стыдом. Но вспоминать обязан. Чтобы прошлое не повторилось и — для меня это главное — чтобы люди воспитывались на правде.
Сегодня я воспринимаю годы, которые описываю в «Детях Арбата», как ключ к осознанию многих явлений современной жизни. То было время великих свершений, но и великих трагедий. Высокого энтузиазма и страшных драм. Застой на рубеже 70—80?х годов не свалился с неба. Это продолжение той психологической обстановки, которая сложилась именно в тридцатые годы, когда людей отучали самостоятельно мыслить (за всех думал один человек), лишали инициативы, чувства собственного достоинства. То есть всего того, без чего невозможен ни духовный, ни социальный, ни экономический прогресс. И что мы сейчас с таким трудом стараемся возродить.
У многих имя Сталина ассоциируется с победой над фашизмом, с тем временем, которое оставляет зарубки на сердце. В момент исторических катаклизмов имя руководителя врезается в память, обрастает легендами и мифами. Что касается молодых шоферов, которые сегодня выставляют его портрет на ветровом стекле, уверен, они понятия не имеют, кто он такой. Для них это своего рода эпатаж.
Я прошел всю войну, участвовал в штурме Берлина, я знаю, что это такое, и утверждаю: в войне победил народ. Миллионы наших ребят, зарытых, как сказал поэт, в шар земной, они победили! Вечная им память! Мужчины, женщины, дети, которые в тылу голодали и холодали, делали все для фронта, они выиграли войну. Не будем унижать наш народ, приписывая победу одному человеку.
Сталин — фигура крайне противоречивая, отразившая все противоречия своего времени. И надо спокойно разобраться в этом явлении.
Мне кажется, в романе я показал его объективно, без личной антипатии или предвзятости, крупным государственным деятелем, каким он, безусловно, был, с определенными положительными чертами и с отрицательными.
Я показал его, каким я его вижу на основе фактов, его речей, документов, и прежде всего, опираясь на логику развития его характера.
Много вопросов о документальной основе, о праве писателя в подобных случаях на вымысел. Спрашивают даже: «Вот Вы приводите мысль Сталина, а какими стенограммами Вы пользовались?» Не сравнивая свою работу с гениальным пушкинским творением, хочу спросить: а какими стенограммами располагал Пушкин, когда писал «Бориса Годунова»? Где взял доказательства, что царь произносил именно эти слова: «…и мальчики кровавые в глазах»? А «Капитанская дочка», написанная через несколько десятилетий после происшедших событий? Располагал ли Пушкин свидетельствами, что поручик Гринев подарил Пугачеву заячий тулупчик?
Более всего, пожалуй, волнует читателей: так ли думал, так ли рассуждал Сталин, как это описано в романе. В подобной реконструкции существуют два пути: от произнесенного монолога — к предполагаемому действию и, наоборот, когда писатель знает, видит действие и, ориентируясь на него, домысливает, как оно обдумывалось. И если писатель сочинил внутренний монолог, который органически связан с делом, с поступком героя, и читатель поверил в это движение мысли, то монолог оправдан. Но если я предлагаю «думы», не соответствующие личности, характеру, действиям персонажа, — получается заведомая ложь. Надеюсь, что таких сталинских монологов в моем романе нет. Посредством их я хотел полнее раскрыть его психологию, его философию и, в частности, философию власти. Подавляющее большинство читателей и критики, выступившие с рецензиями, посчитали, что получился объективный портрет Сталина, что надо мной не довлели личные эмоции. Могу заверить читателей, что ни одно действие Сталина в романе не вымышлено, все они обоснованны.
Спрашивают еще: «Саша Панкратов — это вы?» Все мои книги в какой-то степени автобиографичны. Но у меня нет ни одного литературного героя — моего двойника. И Саша — не я. Это собирательный образ, но в его биографии есть факты и моей жизни. Я попал в Сибирь, как и Саша, 22?летним студентом Московского института инженеров транспорта. Я нигде никогда не упоминал об этих печальных трех годах. Что они значат по сравнению с тем, что люди провели на лесоповале по 10—15 лет? Поэтому и не писал. До войны скитался по всей России. Так что потом, когда стал заниматься литературой, мне не надо было ездить в командировки, специально изучать жизнь — в этом не было нужды. С первых дней Великой Отечественной ушел на фронт, закончил войну в Берлине в должности начальника автослужбы 4?го Гвардейского стрелкового корпуса, входившего в состав 8?й Гвардейской армии, которой командовал генерал Чуйков.
Участь романа «Дети Арбата» решалась 20 лет. У меня не выходит из памяти разговор с Твардовским, состоявшийся летом 1968 года. «Очень горько, — сказал он мне, — что я ничего не могу пообещать Вам. Журнал в очень тяжелом состоянии». И добавил: «Когда нам с Вами будет по 102 года, мы будем вспоминать, как волновались по поводу Вашего романа, и окажется, что зря волновались».
Решающую роль в публикации романа сыграли время, эпоха гласности, которая наступила. Главное содержание конструктивной программы партии сегодня — разворачивать процесс демократизации, чтобы включить активность, заинтересованность человека во все сферы нашей жизни. А как можно разбудить по-настоящему человека, научить его самостоятельно мыслить, не освободившись от того психологического климата, который был создан при Сталине, не очистив, не оздоровив духовную, нравственную атмосферу? Мы должны писать о той эпохе всю правду, и я пишу чтобы показать: вот от чего мы обязаны отрешиться, вот какие путы надо сбросить. Цель перестройки, как я понимаю, — это создание такой нравственной атмосферы, которая вызволила бы все наши духовные силы для самостоятельных действий, самостоятельных решений. Роль искусства, литературы в этом громадная. Я отдаю себе отчет в том, что изменение психологии общества — долгий и трудный процесс, слишком велика сила инерции, велико сопротивление. Но процесс этот начался и, я уверен, будет безостановочным, потому что только такой путь отвечает интересам нашего народа.
Продолжает роман «Дети Арбата» следующее произведение — «Тридцать пятый и другие годы». Действующими лицами остаются Саша, Варя, Юра Шарок, его роль во втором романе особенно возрастает: 37?й год, он работает в НКВД. А в третьем, который я условно назвал «Сорок четвертый год», большое место отводится Максиму Костину — командиру корпуса.
Сталин, естественно, — одна из главных фигур всех трех романов.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.