Крестный отец

Крестный отец

Сто лет назад, 24 августа 1912 года, на собственной даче в Царском Селе скончался Алексей Степанович Суворин…

Невозможно перечислить все его должности на этой грешной земле: писатель, драматург, публицист, театральный критик, газетный и книжный издатель, общественный и политический деятель. Близкий знакомый Достоевского и Толстого, покровитель Чехова, работодатель Розанова. Газетный магнат, владелец книжных магазинов и киосков по всей России, основатель своего театра, библиоман, библиограф. Создатель первых в России справочников европейского уровня: «Вся Москва», «Весь Петербург», «Вся Россия».

Тот самый человек, которому Антон Чехов написал те знаменитые строки о необходимости выдавливать «из себя по капле раба», имея в виду совсем не Суворина. Просто с Сувориным Чехов был откровенен – как ни с кем. Это был, наверное, единственный в мире издатель, которому великий писатель без всякого подхалимажа мог написать такие слова: «Мне страстно хочется поговорить с Вами. Душа у меня кипит. Никого не хочу, кроме Вас, ибо с Вами только и можно говорить». Или, например, такие: «Одевайтесь возможно теплее, даже в комнате… Сквозняков избегайте… Ведите себя как парниковое растение. Блюдите, чтобы запоров не было».

Но и тот, чью газету «Новое время» В.И.Ленин назвал «образцом продажных газет». По мнению вождя революции, «нововременство» «стало выражением, однозначащим с понятиями: отступничество, ренегатство, подхалимство». Газету «Новое время» обвиняли в том, что она получает субсидии одновременно от русского правительства и от французского генерального штаба. Про Суворина говорили, что у него в кармане лежит четыре миллиона рублей, что у него три собственных дома, что он наживается на бедных писателях. А он сам писал в своем дневнике: «…я никого не эксплуатировал, никого не жал, напротив, делал всё, что может делать хороший хозяин относительно своих сотрудников и рабочих… Газета дает до 600 тысяч в год, а у меня, кроме долгов, ничего нет, то есть нет денег. Есть огромное дело, которое выросло до миллионного оборота, но я до сих пор не знал никакого развлечения, никаких наслаждений, кроме труда самого каторжного. Расчетлив я никогда не был, на деньги никогда не смотрел как на вещь, стоящую внимания…»

И – напротив: Чехова обвиняли в том, что он предал Суворина, бросил в момент, когда от него отвернулось общество как от правого ренегата, когда набирающий силу молодой М.Горький прямо написал Антону Павловичу: «Оставьте его… Он все-таки гнилое дерево». Бросил, как мать, его вскормившую. Чехов ведь и в самом деле явился к Суворину, когда еще был не слишком известным фельетонистом и когда в газете «Новости дня», которую Чехов называл «Пакости дня», ему за «Драму на охоте» вместо гонорара выдавали штаны.

Прежде чем «эксплуатировать» Чехова, Суворин поселил его в своем доме, сделал членом своей семьи. Он всю жизнь носился с ним как со своим ребенком. Когда Чехов умер в Германии, В.В.Розанов писал: «Помню его встречавшим гроб Чехова в Петербурге: с палкой он как-то бегал (страшно быстро ходил), всё браня нерасторопность дороги, неумелость подать вагон. Смотря на лицо и слыша его обрывающиеся слова, я точно видел отца, к которому везли труп ребенка или труп обещающего юноши, безвременно умершего… Суворин никого и ничего не видел, ни на кого и ни на что не обращал внимания… и только ждал, ждал… хотел, хотел… гроб!»

«Сотрудничество в “Новом времени” не принесло мне как литератору ничего, кроме зла, – писал Чехов. – Те отличные отношения, какие у меня существуют с Сувориным, могли бы существовать и помимо моего сотрудничества в его газете. Ах, как я завертелся!» Но в самые трудные минуты бежал к нему за помощью, как к отцу родному, веря, что он поддержит. Впрочем, заграничная поездка с Сувориным после Сахалина втянула Чехова в долги. Он целые годы выплачивал их и всё не мог выплатить. «Знаете, сударь? Ведь я вам еще должен 170 рублей! Вам лично, помимо газеты. К весне расплачусь». А сам сидел без гроша. «Надо в Питер ехать, а у меня даже на билет нет… Просто хоть караул кричи…» И как в этом разобраться?

Суворин родился в бедной семье государственного крестьянина в селе Коршеве Бобровского уезда Воронежской губернии. Его отец был неграмотный. В доме была единственная книга – Евангелие в русском переводе Библейского общества. Но вот – наглядная судьба человека Российской империи: ценой честной военной службы отец Суворина дослужился до штабс-капитана, что давало ему право потомственного дворянства. Сыновья его окончили Михайловский кадетский корпус в Воронеже, одного из братьев определили пансионером богатейшего воронежского помещика, пожертвовавшего на этот корпус миллион рублей. Проучившись шесть лет в корпусе, Суворин в 1851 году поступил в классы Дворянского полка, преобразованные впоследствии в Константиновское военное училище. Потом ушел в журналистику, в литературу, в издательское дело и, наконец, стал тем, кем он стал: крупнейшим газетным и книгоиздательским магнатом, «любимцем Мельпомены» и покровителем писателей.

Будучи по крови русским мужиком, Суворин обожал Европу и всё в своем деле старался поставить на высший европейский уровень. Он издавал безумно дорогие и роскошные книги – и самые дешевые. Всё, что впоследствии переиздавал наш «Госиздат», было до этого издано Сувориным. Он создал первую в России общую сеть распространения книг: не только открывал книжные магазины по всей стране, но и договорился с РЖД, и его книжные киоски поставили на самых отдаленных железнодорожных станциях.

Может быть, «Новое время» и была реакционной газетой. Но почему-то это была единственная газета, которую читал Лев Толстой, который вообще не любил читать газеты. (А знаете – почему? А просто Суворин бесплатно присылал ее в Ясную Поляну.)

Да, в Суворине было что-то такое от «крестного отца». Это был такой русский Дон Карлеоне. Авторитарный, сентиментальный, обидчивый. Только он не убивал, а создавал. Зато первым русским журналистом, которого казнили (на глазах малолетних детей) на Валдае в 1918 году, был «нововременец» М.О.Меньшиков.

24 августа 2012