Уроки музыки для литературы

Уроки музыки для литературы

Замечательный музыкальный фестиваль придумал для пасхальной Москвы Валерий Гергиев. Никто так не поражает меня своей неуемной энергией – и музыкальной, и человеческой. Но «поднять» еще один, и такой мощный праздник и уже седьмой год его вести – дорогого стоит. В этом году фестиваль совпал с 55-летием маэстро. И Гергиев, прекрасный стратег не только Мариинки, но и своей жизни, отметил юбилей концертом в БЗК. Музыку на таких событиях делает не только музыка, но и публика. Так вот, среди публики был замечен Иосиф Кобзон, по правую руку которого восседал Владимир Ресин.

Кобзон восхищает меня почти как Гергиев, он сам отличился накануне, спев своим толстым голосом «Виноградную косточку». Где Гергиев, где Кобзон, где Окуджава – все перепуталось в моей бедной голове, но я поняла: к высокой музыке на поклон приходит всякая. И Вадим Репин, и Юрий Башмет, и Иосиф Кобзон. А еще я вспомнила, как в конце одного из концертов Дмитрия Хворостовского с места в партере буквально вскочил Газманов и стал ему подпевать. Вот она, необыкновенная, неописуемая, непредставимая солидарность, подумала я. А вот в литературе…

В литературе – невозможно представить, чтобы Илья Резник (чей юбилей, кстати, отмечался параллельно гергиевскому, и еще более широко шумно и представительно: его транслировал «Первый канал» чуть ли не в прямом эфире – вот она, свобода слова и песни! а вы думали; в то же самое время гергиевский и юбилейный концерт шел по каналу ТВЦ, и то спасибо) отмечал вручение премии «Поэт» Олегу Чухонцеву. (Им, кстати, обоим исполнилось по семьдесят – они одногодки. А ведь как по-разному… и т. д.) В то время как высокая поэзия и высокая словесность впадали в депрессию и вылезали из нее с большим трудом при помощи премиальных инъекций, элитарные музыканты добились для себя в нашей стране тех же условий и того же поклонения, которые существуют «во всем цивилизованном мире». Это Кобзон приходит и с огромным вниманием слушает Гергиева, а не наоборот.

Что же такого сделать «высокой» литературе, чтобы спрос на нее опережал предложение? «Знал бы прикуп, жил бы в Сочи» – сегодня эта поговорка звучит более чем актуально. Творческая жизнь и, если можно так выразиться, путешествия большого музыканта четко запланированы на несколько лет вперед. В творческой жизни больших поэтов нет никаких планов, кроме стихописания, а это – в руце Божьей. Скажу только, что ритуалы уважения и признания, которыми вынуждены приветствовать «высокую» музыку даже те, кто в ней ничего не смыслит, заставляют по-новому взглянуть на иерархию в культуре.

Что же касается самой пасхальной недели, то это один из примеров того, как светское искусство, воспользовавшись возможностями выхода к публике в один из самых больших и ярких религиозных праздников, преподносит и превозносит себя, присоединяя к своим возможностям «силы небесные». Гергиев – замечательный дирижер самой жизни, умный (и не посторонний!) музыкальный менеджер. К своим проектам он, кажется, сумел подключить и Господа Бога. Или наоборот. Не суть важно, кто кого пиарит. Важно, что силы эти выступают вместе.

И еще об одном.

Литературу как искусство слова с его возможностями хотят присвоить (и, не будем скрывать, легко присваивают) для пропаганды разные силы, не исключая и религиозников. Ничего нет слабее стихов и прозы, написанных по религиозным рецептам. Литература, хранительница ценностей иудео-христианской культуры, прячет их глубоко.

Особый вопрос – об отношении к религии так называемого образованного слоя. Беседуя с Л. К. Чуковской (запись от 1 июля 1961 г.) о своих стихах («Софокл»), не понятых Чуковской, Ахматова замечает: «Просто у вас нет слуха к античности. Для вас это пустое место <…>. А это должно быть внутри, вот здесь, – она показала на грудь, – этим надо жить…» Далее Лидия Корнеевна размышляет: «…Я ведь человек „грязно необразованный“, как говорит о себе кто-то из героев Достоевского, [но ведь вот] Библию я знаю худо, и более чем худо знаю – она для меня мертва…»

При всем голоде, зафиксированном рейтингом фильма П. Лунгина «Остров» и продажами романа Л. Улицкой «Даниил Штайн, переводчик», надо понимать, что дело это хоть и соблазнительное, но опасное – претендовать на нечто «духовно-христианское» (как и вообще обозначать «духовку»). Пастернак написал свои стихи к «Доктору Живаго» тогда, когда делать это было категорически нельзя. А сегодня – можно! нужно! приветствуется. Особый и болезненный, как показало письмо «академиков», вопрос – вопрос о настойчивой клерикализации общества. Она идет, и у нее есть и весьма неприятные, настораживающие особенности. Одна из них – стремление взять искусство на службу.

А литература должна поступить иначе. Как поступила музыка в лице Гергиева. Присоединить светскую радость к светлому празднику.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.