68

68

30/VII-<19>58 <Ницца>

Дорогой Юрий Павлович

Получил (давно) письмо Ваше, а затем — недавно — карточку из Флоренции. Пишу в Мюнхен, как Вы и указываете.

Мне очень жаль, что Вы не приедете в Ниццу[362]. Особых «фестивальных» аттракционов[363] я Вам здесь обещать не могу, но небо синее и всякие другие красоты — на месте. Я писал Ивановым, что, м<ожет> б<ыть>, Вы их навестите, и они были этому заранее рады. Вернее, не «они», а «она», т. к. он, по-видимому, мало на что реагирует и не встает с кровати[364].

Из Парижа мне все пишут об «Опытах» и о Вас с Марией Сам<ойлов>ной. Я ей написал большое письмо (в ответ на ее) и даже процитировал Некрасова: «спасибо сердечное… русский народ»[365], думая, что на ее девственную душу эта лесть подействует: т. е. не бросайте дела, которое нужно России и человечеству! Она несомненно Вами дорожит и ссориться с Вами не хочет. Я ей предложил разные компромиссы (1 — ее с Вами со-редакторство, 2 — Кантор с Вами), но подчеркнул, что пока она только издатель, она должна редактору — если, ему доверяет — предоставить полную свободу. Пусть поставит свое имя рядом с Вашим, тогда она вправе хозяйничать и тогда с Вас снимается ответственность за ее какое-нибудь veto (но и у Вас должно это право быть!).

Кантор упирается, главным образом, по-моему, потому, что М<ария> С<амойловна> не очень его хочет (так ему кажется). Между тем лучшей «перегородки» между Вами и ей не найти. Сегодня я получил от него письмо с новой версией: Вы — редактор, при «ближайшем участии» — его, Варшавского и моем. Это вздор, да и слишком тяжеловесно для постройки, выходящей раз в год[366].

Еще из Парижа мне все пишут о драках в «Рифме»: Маковский v<ersus> Померанцев. Кончится, вероятно, мордобитием, не фигуральным, а подлинным[367].

Ну, это все — литература, а «за жизнь», как говорит мой парижский друг Рабинович[368], сказать нечего. Я пребываю в тютчевском состоянии «блаженства и безнадежности»[369] (10 % первого и 90 % второго) по тютчевским причинам, и не имею мужества себе une fois pour toutes <Раз и навсегда (франц.).> сказать, что ничего нет и ничего быть не может. Если я в Ницце и сижу то, ведь, в сущности, только из-за этого, а все остальное — лицемерие и ложь. Жаль, что Вы не приедете, я бы Вам «причину» продемонстрировал[370].

Буду ждать письма, дорогой Юрий Павлович. «За жизнь» и о литературе, воплощенной сейчас в Марии Самойловне. Читали ли Вы книжку Зурова? Очень талантливо, но ужасно много лишних и слишком красивых слов[371]. Сердечный привет Чиннову, у которого лишних слов нет (а в сущности, можно додуматься до того, что все слова лишние, — и тогда остается сказать «merci», «кладу перо», как Кармазинов[372].

Ваш Г.Адамович