94

94

12/V-<19>61 <Манчестер>

Дорогой Юрий Павлович

Спасибо за письмо. Давно ничего о Вас не знал. А Вы — одна из моих последних «любвей» на земле, коих становится все меньше. Пожалуйста, пишите чаще: о Державине, о Цветаевой, о Мексике, о чем хотите. Для меня всегда радость увидеть Ваш конверт с Вашим куриным (простите!) почерком на нем.

Два слова о Маркове. Насколько помню, никаких «разносов» я ему не учинял, а только писал что-то о его стиле. Но, конечно, я знаю и чувствую, что в нем «что-то есть», больше и лучше, чем в любом из его сверстников. «Гурилевские романсы» у меня есть (от Прегельши, а не от автора), и я вполне согласен, что в них много прелести. Вообще вспоминаю Розанова: «Зачем, зачем я обижал Кускову?» — это, кажется, в «Опавш<их> листьях».[482]

«Линии»[483] получил. Это книга, которую нельзя прочесть залпом, п<отому> что и написана она не залпом. Но я нахожу, что по тонкости и чистоте мастерства это — стихи сейчас вне всяких сравнений <так!>. Другой вопрос, что в них внутри, т. е. насколько это свое и насколько это ценно. Этого я еще не уловил и для самого себя. Но помните (конечно, помните!) у Гумилева о «брабантских манжетах»[484]. Когда-то этим все восхищались, именно «мастерством». А какая это чушь, именно как мастерство, рядом с Чинновым! Или весь Брюсов. В смысле всяческой субтильности я чувствую полную личную свою неспособность за Ч<инновым> поспеть. Когда-то это я ему написал, а он решил, что я над ним посмеиваюсь, — не знаю почему.

Дорогой друг, не трудитесь где-то намекать, что «Г.В.А<дамович>, может быть> согласится…» и т. д. Не стоит. Ничего не выйдет, да у меня и остыло американское рвение. Я хочу свободы и покоя[485], а не лекций и споров со Слонимом или Глебом Струве. Вот что Вы не соберетесь в Европу до будущего года, очень жалко. Алданов спрашивал, будет ли двадцать первый век, а я спрашиваю, будет ли будущий год. Рейзини молчит, и Бог с ним! Но при встрече я ему скажу все, что надо, — и даже больше чем надо.

До свидания, — когда?

Я буду, в Париже приблизительно через месяц, а летом — с середины июля — в Ницце, как по гроб жизни, если Бог жизни мне даст.

Ваш Г.Адамович