Марши авангарда

Начнем с творческой платформы «Что делать?», которая заявляет о поддержке принципов левого искусства, ссылаясь, прежде всего, на идеи Бертольда Брехта. Говорить об этой группе странных личностей приходится потому, что она достаточно известна в столичной околохудожественной тусовке и за кордоном и поэтому фактически представляется лицом российского левого искусства. Ее участники претендуют на интеллектуальную высоту и нешаблонность творчества. Наконец, они являются авторами нескольких фильмов, анализ которых важен в сравнении с произведениями героев книги Трофименкова.

Любопытна предыстория появления коллектива «Что делать?». Изложил ее философ Артемий Магун[7]. В 2003 году, протестуя против официозного празднования 300-летия Петербурга, «группа известных художников, архитекторов, критиков и ученых» отправилась куда глаза глядят, чтобы основать новый город. Было их ровно 15: 14 участвовавших и 1 присутствовавший. В пути велись разговоры со встречными, раздавались листовки, реяли транспаранты. В общем, все предвещало успех начинания, ведь, как замечает Магун, «даже собаки смотрели на шествующих с сочувствием».

Нелегкая и взгляды собак привели Магуна и компанию к охраняемому объекту, где их благополучно свинтили менты: «подкатило десять машин милиции, из которых высыпались автоматчики». Кстати, в свете такого развития события возникает подозрение, что упомянутые псы были ментовскими провокаторами, заманившими простодушных (горе от ума!) интеллектуалов в западню.

Наших отцов-основателей да петров первых под дулами автоматов, в «воронк?х», «под шум сирен» доставили в райотдел и приговорили к штрафам. Затем — апофеоз. Слово Магуну. «Выйдя из отделения милиции, шествующие поняли, что приезд в него и был тем вмешательством извне, которое должно было определить место закладки нового центра города. Напротив 64-го отделения милиции … они торжественно заложили в землю камень, который должен теперь стать началом нового центра города». Итак, тусовщики с непомерным самомнением решили прогреметь на весь мир в буквальном смысле на пустом месте. Они последовали завету старухи Шапокляк: «хорошими делами прославиться нельзя».

Как же может выпендриться протестная личность? Конечно, повинтиться. Вообще-то, такая личность из художественной столичной тусовки сейчас живет вполне неплохо: лекции читает, грантики выигрывает, по заграницам разъезжает, малюет даже что-то. Но ей приходилось слышать, что в стране — полицейский и судебный беспредел. И личности очень хочется на себе это испытать, чтобы иметь право заявлять, что она страдает вместе с народом. Вот и винтится и, видимо, выплачивает штрафы. Тем самым она и репрессивные органы в тонусе поддерживает, и госбюджет пополняет. Очень антиправительственная деятельность, да.

Эти глупости делаются, чтобы погромче о себе заявить. У тусовки прямо-таки зудит превратить любое связанное с собой место в центр культурной и интеллектуальной жизни. Пометить, как сказали бы их знакомые собаки.

Общество, видимо, их мало интересует. Вот Магун так и говорит: давайте, мол, собирайтесь у того зарытого камня «представители авангарда», «которым небезразлично окружающее их пространство». Пространство, а не люди и их проблемы![8]

Еще больше хлещет свинство из Давида Риффа. Он тоже участник «Что делать?». Тоже весь из себя такой левый критик и художник. Тоже погулять любит. Приведу фрагменты из его «путевых записок» об еще одном марше Рабочей группы[9] «Что делать?» по Нарвской заставе летом 2004 года[10]. Причем шлялись они под видом исследования с применением «психогеографических техник ситуационистского d?rive», что, по Ги Дебору (прости, господи!), заключается в «быстром перемещении по различным пространствам. D?rive предполагает конструктивно-игровой режим и внимание к психогеографическим эффектам, чем заметно отличается от традиционных вариантов прогулок или походов» (курсив автора). Ну конечно, фирма веников не вяжет! В принципе, многие трудящиеся именно такой техникой и пользуются после изматывающей рабочей смены с бутылкой пива/водки в руках — полный d?rive до дому, до хаты.

Вот что гулены разглядели.

«Люмпенизированные пролетарии, неонацисты, золотая молодежь, готы, металлисты, панкующие лесбиянки, гастарбайтеры, а иногда и анархисты. Они уже захватили публичное пространство. Они живут в нем. На Западе публичные пространства никто так более не обживает. … Возможно, законы улиц учат этих ребят создавать репрезентативное пространство в отчужденной частности их встреч, обнаруживая некий источник желания гонять по городу на велосипедах в более плотных группах, поздно ночью, когда движение стихает?» Опять оно — пространство! Это самое важное для гуляки-левака. Ребята толкутся у подъезда — захватили пространство, ура! И все поголовно — на велосипедах гоняют. Европеец Рифф даже им завидует.

Он называет представителей рабочего класса, толкущихся у подъездов. Но разве они «захватили пространство», разве они взяли власть в свои руки? Нет, наоборот, они, подвергаясь эксплуатации, не осознают ее, не ведут против этого борьбу, а болтаются на улицах и бьют друг друга. Это именно то, что нужно капиталу.

Рифф перечисляет снующих в подворотнях представителей субкультуры, но ведь и они в действительности ничего не «захватили». Принимая буржуазную субкультуру, молодежь сама оказывается захвачена в культурном гетто, изолирована от остального общества и его проблем. Это затрудняет взросление, так что инфантилом с несформировавшейся личностью остается и взрослый человек. Это именно то, что нужно капиталу. Велосипеды даже комментировать не буду. Все знают, какие менее законные и менее здоровые занятия есть на улицах у молодежи. На этих улицах молодые люди деградируют, включаясь в мелкобуржуазно-криминально-люмпенскую среду. Это именно то, что нужно капиталу. А Рифф разливается в псевдофилософских трелях о прелестях пространства. Он скрывает истинную картину. Он — прямой пособник капитала.

Он даже сам это говорит о себе и своих коллегах: «Группа движется внутри собственного пространства, погрузившись в собственную коллективную (левую, неомодернистскую, критическую, радикальную, антагонистическую) идентичность, бессознательно фетишизируя собственную коллективную автономию и дружбу, одновременно настаивая на ценности самой неработающей деятельности, и тем самым избегает любого истинно политического действия — кроме конституирования микросообщества для совместного проведения свободного времени (замалчивая тот факт, что по будням это же сообщество превращается в предприятие, производя товары для культурной индустрии)» (курсив мой). Рифф мог бы, конечно, сказать короче: «Мы, “Что делать?” — мещанские прохвосты, которые по будням дурят людям головы на благо буржуазии, а по выходным болтают о своей радикальности, не ударяя палец о палец для борьбы с капиталом». Пусть и через нагромождение зауми, но эта мысль у него прорвалась! Откуда такая смелость? Рифф тут же признается, что ляпнул это, «немного перебрав с выпивкой». Очередной громогласный ниспровергатель основ по пьяной лавочке… Коллеги по Рабочей группе на его тираду не обиделись. Самих, пожалуй, и не так порой накрывало. Двинулись дальше.

Далее выясняется, что этой трепотне (путешествию «в мыльном пузырьке слов», как поэтично замечает Рифф) было и другое оправдание. «Оно проявлялось на телевидении, в каждом кафе и ресторане, во всех магазинах, на лице каждого. В первый день нашего d?rive, 3 сентября 2004-го: Беслан. На фоне этой трагедии казалось дурным тоном радоваться утопической дерзости школы в форме серпа и молота». И как же поступили эти рыцари хорошего тона, совестливые интеллектуалы? «По дороге от военного магазина на канале до Екатерингофского парка мы обсуждали Агамбена. В парке разыграли пародию на американские коллективные объятия (?!?!). … Гуляя по парку, вышли к старым, поржавевшим каруселям. … Я примостился на скамейке, а большинство участников дрейфа решили покачаться, оставив на мое попечение вещи, среди прочего — элегантный черный зонт Артема Магуна. Коллективные аффекты, туда и обратно. Любовники воссоединяются, объятия изменников (?!?!). Не только лишь исключительная трагедия, убийство детей, заставляет желать тепла» (курсив мой). Убийство детей вызвало у автора желание коитуса! По какому разряду извращений это записать, решайте сами…

Переживания тонко чувствующего творца и исследователя не закончились на этом. «В какой-то момент работники каруселей выключили музыку, аттракционы закрывались. Мы шли дальше, обсуждая редукцию и Алана Бадью. Посреди моста, на пути из парка в город, Магун опомнился: “Я оставил зонт”. Я почувствовал себя виноватым. Отделившись от остальных, мы с Магуном повернули назад» (курсив мой). Ах, так подвел достопочтенного Магуна! Какая вина! Какое раскаяние! А трепаться об Агамбене и Бадью и кататься на каруселях в день расстрела школы — это хороший тон. Соединять в сознании Беслан и половой акт — тоже хороший тон. Тут бы Риффу стоило также повиниться и перед Аленом Бадью: напрасно он его назвал Аланом.

«У сторожки стоял плечистый молодой человек, мы окликнули его через забор. “Зонтик? Да, я видел зонтик”. Мы с Магуном занервничали — зонтик мог оказаться бомбой — и пошли к аттракциону с машинками» (курсив мой). Посмотрите, какая тонкая ирония, аллюзия на теракт. Это ведь тоже хороший тон для интеллектуала.

«Там мы повстречали другую половину группы, бродившую параллельно. Они радостно приветствовали нас, спрашивая в один голос: “Ну как? Что видели? Куда идете?” А мы не знали, что ответить. Мы искали зонтик Артема». Все, Рабочая группа усердно поработала, исследование закончено. Разве не очевидно, что эта акция «заметно отличается от традиционных вариантов прогулок или походов»?

Как видно, все это (я цитировал лишь выборочно) написал больной аморальный человек, хоть и именующий себя левым, но откровенно презирающий угнетенных. Рифф со своими дружками — словоблуды, у которых нет собственного достоинства, ибо, поливая друг друга заумными оскорблениями, они продолжают совместную тусовку. Слова и идеи для них никакого значения не имеют, они слишком привыкли использовать их для заколачивания денег. Они объявляют себя левыми, хорошо понимая, что служат интересам буржуазии, — это называется политической проституцией. Оскорбления и перверсии их тоже не смущают. Зато когда это гидеборовский бродяга потерял «элегантный черный зонт Артема», вот тогда гложет грусть-тоска — ведь имущество похерил! За него бабки заплачены!