Диккенс
Жизнь, которую я прожил, конечно, неправильна.
Но тогда я бы не сделал того, что сделал.
У меня было слово «остранение».
Эйхенбаум сказал: от чего отстранение, я бы дал слово «опрощение».
Толстой говорил: какие странные вещи происходят в России — секут людей по заду.
Почему не щипать за щеки?
Почему выбран такой странный способ?
Так вот опрощаться не надо.
Нужно видеть то, что жизнь не увидела.
Я говорил уже, что был тогда неграмотен.
Неграмотно пишу и сейчас.
В этом слове я написал одно «н». Слово так и пошло с одним «н». А надо было написать два «н».
Я это сделал только недавно, в книге «Энергия заблуждения»: и оба слова верны. Так и живут теперь два слова — «отстранение» и «остраннение» — с одним «н» и «т», и двумя «н»: смысл разный, но с одинаковым сюжетом, сюжетом о странности жизни.
Брат мне говорил: а время все идет, а время все идет, а ты все еще гимназию не кончил.
Брат говорил, кажется, на четырнадцати языках, в конце концов он сделал перевод из Данте, не заметив, что у его Данте материал расположен по алфавиту.
Потом уже люди говорили ему — вы родственник Виктора Шкловского? Он приходил в ярость и говорил: это он мой родственник.
Мне говорят, что у меня цитаты из себя самого, хотя бы из «Энергии заблуждения».
Но заблуждение это как бы материал для вязания чулок, который лежит у женщины, когда она вяжет.
Из него можно сделать странные вещи.
Люди думают, что они кончают вещи.
А это начало вещи.
Вот это знание у меня есть.
‹…›