5. Славянофильский кружок

Для западников Царство Божие — для всех, по сути, как бы они ни понимали это Царство, — оказывалось едва ли не всегда от мира сего. Поэтому и Христос Спаситель мыслился ими лишь как борец за народное счастье — в их логической системе иного и быть не могло. Не могло быть у них и иного стремления, нежели — к земному счастью. То есть в противостоянии славянофилов и западников обнаружила себя и давняя проблема культуры, истоки которой прослеживаются в идеях духовных отцов Возрождения, в идеях гуманизма, отринутого Православием ещё в XIV столетии. Славянофилы предлагали всё земное соизмерять с небесным, временное с вечным. Только при взгляде оттуда можно оценить всё, что обретается здесь.

«Ибо неправые умствования отдаляют от Бога, и испытывание силы Его обличит безумных. В лукавые души не войдет премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном греху. Ибо святой Дух премудрости удалится от лукавства, и уклонится от неразумных умствований, и устыдится приближающейся неправды» (Прем. 1, 3–5).

Вот задача: постигать всё премудростию, не порабощённой греху. Легко сказать. И земные-то критерии не всегда умело применяются несовершенным человеческим разумом. Где же ему совладать с небесным… Недаром Гоголь призывал к овладению мудростью, данной от Христа. Недаром и все славянофилы ополчались против возвеличивающего себя рассудка земного, против мудрости мира сего: с нею не обойти тупика. Однако попытка воцерковления культуры, какую предприняли славянофилы, им не удалась. И нe от того, что путь выбран был неверно, но по нереальности вступления на него всем обществом в той конкретной исторической ситуации. Да и в собственных попытках большинства славянофилов (или тех, кто к ним был близок) дать оценки и выводы с опорою на несомненные истины — всё ли было удачным бесспорно? Мы погрешили бы против правды, когда бы вознамерились утверждать подобное. Помимо всего прочего, тяготели над большинством преодолеваемые с усилием заблуждения прошлого: не забудем, что к Истине они все почти пришли отягощённые плодами западной премудрости (вспомним: превозносили Спинозу над Евангелием), а такого в одночасье не избыть. Не напрасно же многие исследователи отметили во взглядах славянофилов издержки романтизма (скорее, не романтизма, но умозрительного идеализирования некоторых сторон земного бытия), несостоятельность их историософии и пр. Учение славянофилов не явилось сразу и в несомненности истины. Оно не оставалось никогда в косном оцепенении, но развивалось в основных своих идеях, одолевало неизбежное начальное несовершенство, противоречия и заблуждения.

Начало собственно славянофильского учения положили статьи 1839 года: «О старом и новом» А.С.Хомякова и «В ответ А.С.Хомякову» И.В.Киреевского. Двух названных вождей славянофильства, а также И.В.Киреевского и А.И.Кошелева относят обычно к «старшим» славянофилам. Позднее к ним присоединились «младшие» — Ю.Ф.Самарии, братья К.С. и И.С.Аксаковы и некоторые другие. Близки славянофилам были также М.П.Погодин, С.П.Шевырёв, Н.М.Языков, Ф.И.Тютчев. Позднее, уже в 60-е годы, славянофильские взгляды развивали так называемые «почвенники» — А.А.Григорьев, Ф.М.Достоевский, Н.Н.Страхов и др. Не имея целью дать полное представление о всех взглядах славянофильских в их развитии, об ошибках, о различиях и спорах между единомышленниками — мы сосредоточимся здесь лишь на том наиболее значимом, что принадлежит славянофильской мысли, что обогатило русское сознание, что не утратило своей ценности и к началу XXI века. К слову сказать, славянофилы выступили и действовали, встречаемые неприязнью не только западнически настроенного общества, с его идеями прогресса и просвещения, но многих церковных людей, но и властей предержащих: ибо непримирима вражда всякой казёнщины к живой мысли. «Российское общество» (не народ) их времени, — указывает А.И. Осипов, — уже настолько было далёким от Церкви, а официальное школьное богословие так пронизано схоластикой, что борьба славянофилов за создание своей, русской, культуры, за возвращение к забытому святоотеческому опыту богопознания оказалась одинаково чуждой как тому, так и другому. «Общество» увидело в славянофильских призывах к народности, к Православию, к познанию в единстве любви какое-то ретроградство; для богословия же (официального) призывы к святоотеческому богомыслию явились чуть ли не угрозой …Православию»¹⁴⁰.

Империя же отторгала ту критику петровских искажений русской жизни, на каких она зиждела собственное благополучие, спокойствие и уверенность; не могли власти принять и славянофильское обличение многих тёмных сторон современной им российской действительности. Всё вместе привело не только к шельмованию славянофилов, малоизвестности их важнейших идей, но и к прямым репрессиям со стороны правительства. Хомяков, Киреевские, Аксаковы находились под полицейским надзором, Самарин и И.Аксаков испытали пребывание в Петропавловской крепости. Славянофилов не выпускали за границу и даже запрещали им носить русскую одежду и бороду. Немалые трудности испытывали славянофилы и с печатанием своих трудов. Богословские работы Хомякова вообще находились под запретом — и были опубликованы гораздо после его смерти. Неудачей закончилось сотрудничество ведущих славянофилов в журнале «Москвитянин», издаваемом Погодиным, — по несовпадению некоторых взглядов с издателем. «Московский сборник», который Хомяков, Киреевские, Аксаковы намеревались сделать своим регулярным печатным органом, был запрещён в 1852 году (всего он появился трижды: в 1846, 1847, в начале 1852 г.). Лишь в 1856–1860 годах под редакцией Кошелева и И.Аксакова выходила славянофильская «Русская беседа». Направленность журнала точно определила советская «Краткая литературная энциклопедия»: «В «Р.Б.» были отделы изящной словесности, науки, критики, обозрения, смесь, жизнеописания; печатались произв. С.Т.Аксакова, В.И.Даля, «Доходное место» А.Н.Островского, стихи А.С.Хомякова, Ф.И.Тютчева, А.К.Толстого, И.С.Аксакова, И.С.Никитина, Т.Г.Шевченко, не изд. стихи Е.А.Баратынского, В.А.Жуковского, Н.М.Языкова и др. Наиболее значит. статьями в разделах «Наука» и «Критика» были: «О необходимости и возможности новых начал для философии» И.В.Киреевского, «Предсмертное неоконченное сочинение» А.С.Хомякова, «О правде и искренности в искусстве» А.А.Григорьева, «Два слова о народности в науке» Ю.Ф.Самарина и др. В области философии журнал защищал идеалистич. идеи, пропагандировал православие как абсолютную богословско-философ. истину. Журнал противопоставлял народам Зап. Европы рус. народ, якобы развивающийся по особым законам в силу исконных нац. особенностей. <…> Журнал выступал за свободу слова по формуле: царю — полноту власти, народу — свободу мнений. Передовые круги общества отталкивало в «Р.Б.» её религ. направление, отрицат. отношение к социализму, к революц. движению; консервативные круги относились к журналу с подозрением из-за его независимой позиции по некоторым вопросам»¹⁴¹.

Довольно точно, с претензией на объективность, хотя и не без ощутительной попытки опорочить основную идейную направленность журнала. Но кто помешает переменить знак оценки?