Философия

Философия

Левин любит пофилософствовать, но вся его философия ведет в никуда. И здесь снова двойственность — с одной стороны, Левин в своих философствованиях ставит вопрос ребром и всячески избегает схоластически-отвлеченных рассуждений, с другой стороны — он не видит того, что яснее ясного: материалистическое мировоззрение дает исчерпывающе ясные ответы на все его вопросы. Но ведь Левин читал материалистов, и…

«убедившись, что в материалистах он не найдет ответа, он перечитал и вновь прочел и Платона, и Спинозу, и Канта, и Шеллинга, и Гегеля, и Шопенгауера — тех философов, которые не материалистически объясняли жизнь»

(ч. 8. IX)

Идеалисты его тоже не устраивают — никто его не устраивает. Никто не отвечает ему на главный вопрос жизни:

«Без знания того, что я такое и зачем я здесь, нельзя жить. А знать я этого не могу, следовательно нельзя жить», — говорил себе Левин… И, счастливый семьянин, здоровый человек, Левин был несколько раз так близок к самоубийству, что спрятал шнурок, чтобы не повеситься на нем, и боялся ходить с ружьем, чтобы не застрелиться.

Но Левин не застрелился и не повесился и продолжал жить»

(ч. 8. IX)

Опять интеллигентская истерика. Впрочем, когда не принимаешь аргументов материалистов, то неудивительно, что словно бы подвисаешь в воздухе, теряя почву под ногами. Материалист знает, зачем живет — во имя всеобщего благополучия; он знает, что жизнь его конечна, но это для него лишь повод как можно больше успеть в этой жизни. А остальные пусть кончают с собой, туда им и дорога — в вечную, так сказать, жизнь. Остается лишь немного пожалеть о том, что к моменту написания «Анны Карениной» еще не был создан основополагающий труд, который прояснил все то, что еще оставалось не совсем проясненным в вопросах о материалистическом понимании действительности: я имею в виду, естественно, «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина. Впрочем, думаю, и тут Толстой–Левин проявил бы упрямство и не принял бы исчерпывающе ясных в своей непререкаемой истинности формулировок. Ему милее слушать мужика Федора, который и преподносит ему «вечную истину»:

«— Да так, значит — люди разные; один человек только для нужды своей живет, хоть бы Митюха, только брюхо набивает, а Фоканыч — правдивый старик. Он для души живет. Бога помнит.

— Как Бога помнит? Как для души живет? — почти вскрикнул Левин.

— Известно как, по правде, по-божью. Ведь люди разные. Вот хоть вас взять, тоже не обидите человека…

— Да, да, прощай! — проговорил Левин, задыхаясь от волнения, и, повернувшись, взял свою палку и быстро пошел прочь к дому.

Новое радостное чувство охватило Левина. При словах мужика о том, что Фоканыч живет для души, по правде, по-божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели, закружились в его голове, ослепляя его своим светом»

(ч. 8. XI)

Ха-ха. Да ведь нет никакого бога. И не нужен бог, чтобы жить по-человечески, а нужен он только для того, чтобы поддерживать существующий порядок вещей: чтоб мужик Федор оставался мужиком, Левин — барином, брат его — высокоумным философом (но не брат, скажем, или сын мужика Федора), Весловские и Меркаловы — бездельниками, император — императором, и все, так сказать, по божьей воле. Вот для чего бог, а не для того, чтобы правдиво жить.

Что же сказать под конец? Разумеется, одно: пролетарии всех стран, соединяйтесь! Такая вот философия.

Владимир Левин, основатель незарегистрированной партии «Коммунисты будущего»