Развод и соединение

Развод и соединение

Это что касается Левина. Правда, с Левиным и так все было более-менее ясно, еще до начала текстуального разбора. Но я все-таки сделал этот разбор, так как, повторюсь, полагаю, что переменчивость Левина характеризует не только его личные качества, но и общее построение романа. А вот далее я акцентирую ваше внимание на ситуации развода Анны и Каренина. Ясно, что развод и сам по себе показывает переменчивость жизненных обстоятельств, но тут еще нет ничего необычного. В конечном счете ведь любой роман строится по принципу каких-то перемен: одна сцена сменяет другую, и эта смена подразумевает какое-то изменение самых различных обстоятельств. Но давайте представим себе повествование как серию картинок. Каждая картинка — новая, но персонажей на этих разных картинках мы вполне можем представлять как одних и тех же, не меняющимися. Это раз. Во-вторых, мы во всяком случае (если речь идет о реалистическом произведении, конечно) подразумеваем стабильность каждой отдельной картинки. Она именно такая, а не другая. Если же мы представим себе «Анну Каренину» в подобном виде сменяющих друг друга картинок, то и каждая картинка будет словно бы распадаться на серию картинок и в каждой картинке мы, видя нечто связанное с предыдущей картинкой, все же будем видеть и нечто  новое. Чего нет в «Анне Карениной», так это ясно последовательного перехода от одной сцены к другой. Выходя из пункта A в пункт B, мы все время оказываемся в каком-то пункте C. И вот как раз вся ситуация развода Анны и Каренина показывает отсутствие этого ясного перехода яснее всего.

Итак, имеется ситуация: Анна полюбила Вронского, связь их открылась, что делать? Ну, ситуация трудная, но не сказать, чтобы совсем уникальная. Главное — уяснить… но как раз уяснить ничего и не получается:

«После того как муж оставил ее, она говорила себе, что она рада, что теперь все определится и, по крайней мере, не будет лжи и обмана. Ей казалось несомненным, что теперь положение ее навсегда определится. Оно может быть дурно, это но­вое положение, но оно будет определенно, в нем не будет неясности и лжи»

(ч. 3. XV)

Мечты, мечты. Совсем скоро она получает от мужа письмо, в котором тот требует, чтобы она порвала с Вронским, а в остальном все осталось бы, как было — то есть сохранилась бы видимость нормальной супружеской жизни. Это письмо ввергло Анну в шок:

«Она плакала о том, что мечта ее об уяснении, определении своего положения разрушена навсегда. Она знала вперед, что все останется по-старому, и даже гораздо хуже, чем по-старому. Она чувствовала, что то положение в свете, которым она пользовалась и которое утром казалось ей столь ничтожным, что это положение дорого ей, что она не будет в силах променять его на позорное положение женщины, бросившей мужа и сына и соединившейся с любовником; что, сколько бы она ни старалась, она не будет сильнее самой себя. Она никогда не испытает свободы любви, а навсегда останется преступною женой, под угрозой ежеминутного обличения, обманывающею мужа для позорной связи с человеком чуждым, независимым, с которым она не может жить одною жизнью. Она знала, что это так и будет, и вместе с тем это было так ужасно, что она не могла представить себе даже, чем это кончится. И она плакала, не удерживаясь, как плачут наказанные дети»

(ч. 3. XVI)

Здесь чрезвычайно любопытный нюанс. Ведь все и останется по-старому, и «даже гораздо хуже», и вместе с тем произойдет все то, чего не может произойти. Характерны также ее сборы в Москву, которые и символизировали для нее уяснение ситуации, ее радикальную перемену; получив же письмо, она никуда не едет. Но кажется, что здесь есть противоречие. Ведь подразумеваются как раз перемены, а ситуация словно бы вязнет в болоте. Однако необходимо яснее понять сущность переменчивости. Эта переменчивость подразумевает не только то, что всегда что-то происходит, но и то, что всегда происходит что-то не то и как-то не так, как предполагалось. Такова жизнь. Все течет, но непонятно куда. Главная характеристика переменчивости — невозможность уловить, схватить реальность, так, чтобы она застыла. Когда же перемены подразумеваются, то такие перемены все равно находятся в рамках «схватывания», вроде как мы хотим так-то изменить ситуацию, и она так-то запланированно меняется. В «Анне Карениной» все не так. И даже там, где подразумеваются бурные перемены, все вязнет в болоте, и именно тут изменчивость повествования-жизни, возможно, и заявляет о себе во весь голос. Ситуация Анны меняется, но совсем не так, как и ей хотелось бы и как вообще-то подразумевается, что она должна измениться.

Но все и все время происходит не так. Анна собирается ехать в Москву и не едет; Анна умирает родами, но остается жива; Вронский по ее примеру стреляется, но не умирает; Вронский едет в Ташкент, но не едет, Вронский имеет четкий свод жизненных правил, но этот свод правил оказывается недейственным в жизни; Каренин ненавидит жену и искренне прощает ее; Каренин не дает развода, но дает (а потом опять не дает); Анна не может оставить сына, чтобы соединиться с любовником, но оставляет сына, чтобы соединиться с любовником; Вронский счастлив с Анной, но несчастлив; Анна счастлива с Вронским — в общем, она вполне с ним счастлива, но само положение ее по определению неопределенно. Там, где все должно меняться, ничего не меняется (так, как предполагалось); там, где все вроде бы решено, все идет не так, как решено. И знаете, каков итог всей этой ситуации разрыва:

«Чрез месяц Алексей Александрович остался один с сыном на своей квартире, а Анна с Вронским уехала за границу, не получив развода и решительно отказавшись от него»

(ч. 4. XXIII)

Вот он, этот самый пункт С, в который мы в итоге и приходим. Ситуация, неопределенная на всем своем протяжении, и завершается (ясно, что не завершается) как-то в высшей степени неопределенно. Все происходит не так, как должно бы произойти. И так происходит в течение всего романа, ведь ситуация, по существу, и не разрешится. Собственно, финал Анны Карениной — это тупик (смерть Анны и поиск смерти Вронским). И этот тупик разрывает то, что хотя бы походит на определенность — в высшей степени противоречивую любовь Анны к Вронскому. Ведь она умирает именно потому, что видит, как теряет эту любовь. Но в том царстве не­определенности, в котором она живет, эта любовь во всей ее противоречивости — единственный стабилизирующий элемент. Он исчезает, и все тонет в хаосе. И наступает та самая тупиковая определенность смерти, которая не символизирует ничего, кроме того, что при жизни она (определенность) совершенно недостижима. Анна наконец уяснила, определила свое положение. Поэтому бойтесь слишком ясных и определенных ситуаций — от них всегда, хоть немного, да отдает запахом смерти. Поэтому бойтесь торжества хаоса — именно это торжество и требует окончательного уяснения вопроса жизни.