«КТО ЖЕ МОГ ЗНАТЬ, ЧТО БУДЕТ РЕВОЛЮЦИЯ?..»
«КТО ЖЕ МОГ ЗНАТЬ, ЧТО БУДЕТ РЕВОЛЮЦИЯ?..»
Октябрьский переворот застал семью в «разобранном состоянии». Бабушка с тетей Вавой остались в Петрограде, а мужчины разъехались по разным адресам. В результате семья не имела возможности выработать общую стратегию поведения в изменившихся условиях. Каждый был вынужден принимать решения и действовать в одиночку.
Наиболее благосклонной судьба оказалась к моему отцу. Все произошло помимо его воли. В начале 1918 года Морской кадетский корпус был расформирован, а часть кадетов, включая отца, переведена в Петроград. Учение на новом месте также продолжалось недолго: вскоре расформировали и кадетский корпус в Петрограде. Дальше переводить кадетов было некуда, и их просто распустили по домам. Так отец, которому еще не исполнилось шестнадцати лет, получил возможность присоединиться к бабушке и тете Ваве. Думаю, что это спасло ему жизнь: он успел уехать из Севастополя до того, как на юге страны начались сложные процессы, связанные с оккупацией Украины и Крыма немцами, а потом с Гражданской войной. Правда, на карьере военного моряка, к которой он так стремился, был поставлен крест.
Дедушка в октябре 1917 года был в Лондоне. Советское правительство прекратило деятельность его комиссии и предложило ее членам вернуться домой. Однако в страну большевиков дедушка не поехал, а перебрался в Америку. Американский период его жизни продолжался недолго. Вырванный из привычной социальной среды, заброшенный на чужбину, он умер от рака 10 февраля 1920 года в городе Бриджпорт штата Коннектикут в возрасте шестидесяти двух лет. Приведу короткую заметку, опубликованную по этому поводу в местной газете «The Bridgeport Evening Post» за 13 февраля 1920 года:
Русскому генералу отданы последние почести
Сегодня утром в присутствии большого числа представителей гражданской администрации и военных к месту упокоения на кладбище Lakeview было доставлено тело генерала Дмитрия Коронатовича Костомарова — начальника военной инспекции на заводе Ремингтона. Церемония похорон была совершена со всеми почестями, которые были приняты в России до революции. Процессия, сопровождаемая оркестром Уиллера и Вильсона, начала следование в девять пятнадцать от похоронной конторы Майкла Дж. Ганнона, расположенной в доме 315 на Джон-стрит. За катафалком следовали солдаты британской армии, которые несли на подушечках малинового цвета ордена, пожалованные покойному генералу русскими Монархами. Почетный эскорт состоял из солдат второй и четвертой рот Национальной гвардии под командованием капитана Ровэ. Среди присутствующих было много русских военных, приехавших из Нью-Йорка во главе с генералом Болдиным. Отпевание совершил отец А. Вениаминов — священник русской православной церкви.
В самом сложном положении оказался дядя Виктор Дмитриевич. В августе 1917 года он прибыл из Петрограда в Тифлис в штаб-квартиру Кавказского фронта и получил назначение в 1-й саперный батальон. Пока оформлялись документы, он провел несколько дней в знакомом доме на Барятинской улице в гостях у своего дяди Николая Павловича Шатилова. В Тифлисе в это время находился также его кузен Павел Николаевич Шатилов-младший. Он служил в штабе фронта.
Русские войска на Кавказском фронте к осени 1917 года в результате активных боевых действий захватили значительную часть турецкой территории. 1-й саперный батальон занимал позиции в окрестности города Эрзаджан (Эрзинджан), расположенного в верховьях Евфрата, в ста пятидесяти километрах к югу от черноморского порта Трапезунд (ныне Трабзон). Воевал против турок дядя недолго. После октябрьского переворота боеспособная Кавказская армия оказалась брошенной на произвол судьбы. В этих условиях ее командование было вынуждено вступить в переговоры с противником и заключить соглашение о перемирии, согласно которому русская армия обязалась уйти с оккупированных турецких территорий, а турецкая армия — не вести боевых действий и не препятствовать ее отходу.
Стояла холодная зима с пронизывающими ветрами. Транспортных средств для эвакуации было мало. Каждая часть, каждая группа солдат и офицеров действовала на свой страх и риск. Дядя через Эрзерум добрался до Саракамыша. На следующий день наступило Рождество, и впервые за несколько месяцев он услышал звон церковных колоколов, а не призывный крик муэдзина с минарета мечети. Из Саракамыша через так хорошо знакомый Карс дядя добрался до Тифлиса, чтобы там в штабе фронта определить свою дальнейшую судьбу.
Между тем события развивались самым непредвиденным образом: Грузия провозгласила независимость, и в мае 1918 года Кавказская армия была объявлена демобилизованной. В результате дядя оказался в чужой стране с сомнительным статусом демобилизованного офицера несуществующей армии, без работы и без денег. В таком же положении был и его двоюродный брат Павел Николаевич Шатилов. За отказ перейти под командование грузинского начальства он даже был арестован, но вскоре отпущен. Чтобы обеспечить себя средствами на жизнь, Шатиловы были вынуждены продавать ковры из своего дома.
В сложившихся условиях единственным желанием дяди было вернуться в Петроград и найти там мать и сестру. Он узнал, что в Поти стоит пароход, который должен уйти в Севастополь. Дядя полагал, что добраться до дома из Севастополя будет легче, чем из Тифлиса. Кроме того, он надеялся найти там младшего брата — моего отца, о судьбе которого ничего не знал. Прибыв по железной дороге в Поти, он сел на пароход и оказался в Севастополе. Там дядя быстро убедился, что «хрен редьки не слаще». После подписания Брестского мира Украина и Крым были оккупированы немецкими войсками, Украина также была объявлена независимой. Брата в Севастополе дядя не застал, зато встретил двух знакомых офицеров, бежавших с севера. Они ему рассказали про ВЧК, про расстрелы офицеров и про другие «прелести» нового режима. Перед дядей встала проблема выбора: либо несмотря ни на что пробираться через оккупированную Украину на север, либо плыть по Азовскому морю туда, где собирались противники большевистского режима. Дядя выбрал второй путь. Все последующее от него уже не зависело. Из Севастополя он добрался до Екатеринодара и 1 августа 1918 года был зачислен в Добровольческую армию. Его направили в одно из саперных подразделений. Осенью 1918 года он был ранен. Прибыв с фронта на излечение в Екатеринодар, он встретил там своего двоюродного брата Павла Николаевича Шатилова, с которым расстался несколько месяцев назад в Тифлисе. В дальнейшем они старались не терять друг друга из вида.
Генерал Шатилов был одним из руководителей Вооруженных сил Юга России (ВСЮР), поэтому сохранились достаточно подробные сведения о его участии в Гражданской войне (см., например: Рутыч Н. Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России. М., «Regnum» и «Российский архив», 1997, стр. 269, 270). Из Тифлиса через Владикавказ он добрался до Екатеринодара и 9 сентября 1918 года вступил в Добровольческую армию. Командовал 1-й конной дивизией, 4-м конным корпусом, 15 марта 1919 года был тяжело ранен, но через месяц снова вернулся в строй. В мае 1919 года главнокомандующий Вооруженными силами Юга России генерал Деникин присвоил ему за боевые отличия в боях под Манычем чин генерал-лейтенанта, а в июне назначил его начальником штаба Кавказской армии, действовавшей на Царицынском направлении. Командующим этой армией был генерал Врангель, хорошо знавший Шатилова со времени русско-японской войны. Свой дальнейший путь генералы прошли вместе вплоть до смерти Врангеля в 1928 году.
Поздней осенью 1919 года положение армии Деникина стало критическим. От былых успехов не осталось и следа. Среди офицеров росло недовольство. Врангель считал причиной многих неудач ошибочные, по его мнению, решения Деникина. Шатилов поддерживал в этом споре своего непосредственного командира. Возник острый конфликт, который привел в конце концов к полному разрыву Деникина с Врангелем и Шатиловым. События развивались следующим образом. 26 ноября 1919 года Деникин снял с должности командующего Добровольческой армией проявившего полную несостоятельность генерала Май-Маевского. Новым командующим армией был назначен Врангель, начальником штаба — Шатилов. Однако уже 20 декабря Добровольческая армия была реорганизована в Отдельный Добровольческий корпус. Корпус возглавил генерал Кутепов, Кутеп-Паша, как его звали подчиненные. При этом Врангель и Шатилов были освобождены от своих должностей в связи с их упразднением и переведены в резерв. В течение полутора месяцев они были не у дел, а 8 февраля 1920 года Деникин уволил обоих в отставку и предложил им покинуть Россию. Врангель и Шатилов были вынуждены уехать в Константинополь. Однако положение Белой армии не изменилось к лучшему, и через полтора месяца Деникин под давлением офицерского корпуса был вынужден поставить вопрос о своей отставке с поста главнокомандующего. 22 марта 1920 года в Севастополе под председательством генерала Драгомирова состоялось заседание Военного совета, для участия в котором из Константинополя в Крым были срочно вызваны опальные генералы Врангель и Шатилов. Совет принял отставку Деникина и единогласно избрал его преемником генерала Врангеля. Последний назначил Шатилова своим помощником.
Новому главнокомандующему относительно повезло: война Советской России с Польшей привела к тому, что основные силы Красной Армии были переброшены с южного фронта на западный. Врангель получил передышку, во время которой собрал в Крыму разрозненные остатки деникинских частей и сформировал из них достаточно боеспособную армию, получившую название Русской. Генерал Шатилов занял в ней должность начальника штаба. Русская армия вышла за пределы Крыма на север и провела ряд успешных наступательных операций. Однако после того, как 29 сентября (12 октября) 1920 года в советско-польской войне было заключено перемирие, ситуация резко изменилась. Части Красной Армии, освободившиеся на западе, вернулись на южный фронт и создали трехкратное превосходство сил. Понимая, что исход борьбы предрешен, Врангель отдал Шатилову секретный приказ начать подготовку к эвакуации. За короткий срок удалось собрать более ста судов, загрузить их продовольствием и доставленным из Константинополя углем, разработать подробный план погрузки людей.
…Последние транспорты с людьми, прикрывавшими отход, покинули Севастополь 2 (15) ноября, Керчь — 3 (16) ноября. Всего за время «великого исхода» из Крыма было вывезено 145 тысяч человек. Среди них находились Виктор Дмитриевич Костомаров, Павел Николаевич Шатилов, его мать Мария Петровна и жена Софья Федоровна.