Майклу Канделю Краков, 12 апреля 1978 года
Майклу Канделю
Краков, 12 апреля 1978 года
Дорогой пан,
я получил ваш перевод «Сталеглазых»[363]. Лишь читая его, по-настоящему осознал степень трудности перевода. Вы сделали много. Несмотря на это, у меня было впечатление, что чего-то там не хватает, и я долго не мог объяснить себе это ощущение, поскольку перевод ОЧЕНЬ ХОРОШИЙ. Я думаю, что напал на след, — а именно: той парадигматической областью, которая соучаствовала в написании «Сталеглазых», и которую вы не приняли во внимание (как я сейчас добавлю, это было невозможно), — является область стишков для детей. Я имею в виду nursery rhymes, каждые в каждой языковой среде совершенно иные. Эти механические, часто бессмысленные ритмические итерации, из которых и складываются такие стишки, представляют собой самую раннюю импрегнацию наших умов — в самом раннем детстве. Но учесть это при переводе нельзя, поскольку эти парадигматические области совершенно не перекрываются. (Польская и англосаксонская, например.) Так что, если бы Вы приняли во внимание эту область, то были бы вынуждены использовать, естественно, англосаксонскую, но тогда вы уже вообще не могли бы переводить, а были бы вынуждены написать совершенно свободный парафраз этой истории, то, что немцы называют freie Nachdichtung[364], — но это уже не переводческая работа!
Новшеством, свойственным «Кибериаде», как я думаю, является введение в пространство парадигматики (той, которая составляет так называемые форманты) — парадигматическое скрещение СКАЗКИ и НАУКИ — в сердце, а не на периферии этих пространств (то есть — в управляющем центре преформации, а не на околице, когда сказку всего лишь механически инкрустируют отдельными наукоподобными НАЗВАНИЯМИ, что типично для SF).
Отсюда и трудности — в переводе. Как я думаю, к счастью, «Сталеглазые», из-за своей исключительной близости — по отношению к сказочным праобразчикам (nursery rhymes) — являются позицией исключительно трудной, но одновременно обособленной; то есть иные части «Кибериады», хоть тоже, наверное, нелегки в переводе, но имеют другие характеристики трудности — не столь неблагоприятные. (Так как «Сталеглазые» в ЛИНГВИСТИЧЕСКОМ слое оригинала сильно «склеены» с польской сказочкой для детей, с ее типичными рецитациями, итерациями, «Жил-Был» — «Баба-Яга» — «за седьмой горой, за седьмой рекой» — и т. п.) Так как, конечно, «kometa-kobieta»[365] — формальный эквивалент Бабы-Яги, и т. п. Тем не менее, для отдельных текстов английскую стилистику нужно попросту создавать, и здесь вам нужно быть изобретателем, а не переводчиком! Кстати, считаю, что это прекрасно удалось вам со сказочкой о том, как уцелела Вселенная. Правда, ужасно крепкие орешки Вас еще ожидают — в дальнейшей части «Кибериады» (особенно в «ячеечной истории» о трех машинах-рассказчицах). Ибо, в соответствии с методом, который вы уже использовали, нужно будет создавать эквиваленты. Я думаю, что польский и английский языки здесь очень далеки друг от друга. Например, я представляю, что в английском можно контаминировать идиомы так, как нельзя в польском, — и наоборот (например, breaking the code — the DNA code — и breaking an entering[366] — в английском можно сконтаминировать для получения забавного эффекта, а в польском нельзя, так как не хватает идиоматических эквивалентов — ведь по-польски код ВЗламывают, а грабитель ВЛАмывается). Извините за бледные буквы в этом письме, — печатаю на старой ленте.
Так что, я думаю, что со «Сталеглазыми» в границах того, что мы называем переводом, вы сделали много. Что же касается дальнейших текстов, если это совпадает с вашим желанием, я бы весьма охотно каждый оценивал насколько смогу и делился с вами своими замечаниями (кстати, на мой взгляд, ваш труд должен оплачиваться так же, как оплачивается перевод стихов, а не прозы, но боюсь, что издатель не одобрит такой подход).
Меня приняли в Комитет Футурологов «POLSKA 2000», и в связи с этим появилась масса новых забот, что усложняет жизнь. Благодарю за присланный перевод, сердечно приветствую, и остаюсь ваш
Станислав Лем
Данный текст является ознакомительным фрагментом.