"ПРИЧАСТИЕ" (Nattvardsgasterna) Швеция, 1962.80 минут.

"ПРИЧАСТИЕ" (Nattvardsgasterna) Швеция, 1962.80 минут.

Режиссер Ингмар Бергман.

В ролях: Гуннар Бьёрнстранд, Ингрид Тулин, Макс фон Сюдов, Гуннель Линдблум, Аллан Эдваль.

В - 3; М - 3,5; Т - 3,5; Дм - 4,5; Р - 4,5; Д - 5; К -5. (0,788)

"Причастие" — вторая часть "трилогии веры", начатой фильмом "Как в зеркале" и завершенной картиной "Молчание". Не получившее широкого резонанса, гораздо более скромное по манере и выразительным средствам, самоограниченное до предела, "протестантское" по стилю "Причастие" поражает и восхищает отнюдь не смелостью художника, который решился подвергнуть сомнению истинность веры священника, лишенного безграничной преданности и любви к Богу, завидующего Христу, поступающего в жизни вовсе не добродетельно, не по-христиански. И.Бергман не склонен доверяться святости обряда причастия, возвышенности и духовности даже самого "либерального", рассчитанного на индивидуальное, один на один, общение с Богом, избавленного от пышных массовых ритуалов поклонения такого направления в христианской религии, как протестантство.

В этом произведении наиболее явно выражена нерелигиозность миросозерцания режиссера, который с детских лет, будучи сыном пастора, узнал бытовую, обыденную, рутинную, довольно скучную и однообразную сторону служения Господу. Его герой, сельский священник Томас Эриксон, совсем не одержим проблемой "молчания Бога" в философско-метафизически-религиозном плане, как, допустим, мучающие и доводящие себя до смерти персонажи Ж.Бернаноса, более того — не так уж страдает от отсутствия веры и, как бы между прочим, без экзальтации и исступления Карин из ленты "Как в зеркале", повторяет, что Бог — это паук. В претензиях Томаса Эриксона к Господу есть немалая доля тщеславия, обиды на судьбу (жена, которую он любил, умерла несколько лет назад, и с тех пор ничто в жизни не мило), мелочного раздражения, занудства, скверного расположения духа, несносности характера стареющего мужчины. Ему уже в тягость и порой выводит из себя любовь немолодой учительницы Марты, которая ищет, требует, взыскует расположения пастора от безвыходности и отчаяния существования.

Тема веры в Бога, причащения к плоти и крови Христа приобретает в трактовке И.Бергмана человеческое измерение: нельзя поклоняться Господу, любить все человечество сразу и все сущее на Земле, созданное Богом, не любя человека рядом с собой, ближнего своего, не будучи связанным какими-либо узами (милосердия, сострадания, дружбы, любви) с другим индивидом. В латинском корнеслова "причастие" как раз содержится намек на связующее начало, на коммуникативную природу человеческого общежития. Да и в русском языке "причастность"

— производное от "причастия". И когда спустя тридцать лет смотришь "бытовую трагедию" о том, что человек никого на свете не любит (поневоле засомневаешься: не придумал ли он свою любовь к жене в качестве удобного оправдания неблаговидных поступков?!), удивляешься прежде всего тому, как художник неудержимо и непреклонно восходит к "бытийному очищению" в финале — из бездны и мрака к слабому свету, пусть и зимнему (английское название фильма — "Зимний свет"), не позволяющему согреться двум одиноким, оледеневшим без нежности и тепла душам.

"Свят, свят, свят еси, Всемогущий Боже. Исполнены небо и земля славы Твоей..." — кажется, впервые заученные слова молитвы обращены пастором Томасом Эриксоном не столько в пустое пространство небес, сколько в безлюдные пределы сельской церкви, где вдалеке внимает его простуженному голосу дрожащая от непонятного волнения Марта. Вот подлинное причастие по Бергману!