24

24

31 октября <1958 г.> 18, Av<enue> JeanJaures Gagny (S. et О.)

Дорогой Владимир Федрович,

Ваше письмо меня очень огорчило. Я никак не ожидала такой оценки посмертных стихов Г<еоргия> В<ладимировича>.

Для меня они — чудо, и меня не только восхищают, но и потрясают — мне кажется, что он в них, т. е. во всем цикле, достиг своей вершины — и человечески и поэтически.

Но возможно, что я пристрастна — для меня они так тесно связаны с его последними днями, что я могу ошибаться. Хотя вряд ли.

О его смерти я ничего не в силах еще написать. И это лучше для Вас, а то бы и Вы, как и я, провели бы не одну бессонную ночь. Это было ужаснее ужасного. Когда-нибудь потом я расскажу обо всем, но сейчас не могу.

Насчет Америки. От Америки я ничего не жду. Как и вообще от жизни. Это было желание Г<еоргия> В<ладимировича>. Он непременно хотел, чтобы я поехала в Америку, думая, что там я скорее успокоюсь. Ему казалось, что после его смерти многие протянут мне руку помощи — в память его. Но он лишний раз ошибся. Никаких приглашений я не получила. Ничего, кроме бесплатного путешествия — от здешних друзей. Но так как я вряд ли поеду в Америку — не по своей вине — то об этом не стоит беспокоиться. Кстати, я никакого аффидавита у В<ас> не просила, а только фиктивного приглашения читать лекцию о Г<еоргии> В<ладимировиче> — это облегчило бы получение визы. Но сейчас и это отпадает. Во всяком случае, спасибо за хлопоты. Жаль, что даже это его желание не исполнится.

Что Вы думаете о шуме, поднятом вокруг Пастернака? Известно ли Вам, что в 53 году Г<еоргий> В<ладимирович> был одним из кандидатов на Нобелевскую премию?[203] Как различны их судьбы. Вы правы, о Г<еоргии> В<ладимировиче> никто не знает — не только в Америке, но и в Европе, даже во Франции. Никто не отметил его смерти.

Напишите мне о себе побольше. Я верю в Вашу дружбу.

Ваша Ирина Одоевцева

<На полях:> Что говорят о «Стихах»? Если вообще говорят. Мне очень интересно. Видели ли Вы Doce Poetas Rusos XIX–XX, издан. в Buenos Aires?[204]