46

46

25 июня 1966 г.

Дорогой Владимир Федрович,

Разве я, а не Вы не ответили на последнее письмо? Мне казалось… Но я не настаиваю. И ведь это, в сущности, не важно. Важно, чтобы оставался душевный контакт, а он у меня с Вами не прерывается.

Понимаю и сочувствую Вашей чрезмерной занятости. Я сама испытала ее в этом году. Окончить и сдать рукопись «На берегах Невы» оказалось чрезвычайно трудно и даже мучительно. Никогда ни одна из моих книг не требовала столько работы, на которую я не способна.

Я печатала «Берега» отрывками[289], а когда пришлось их приводить в порядок и сводить концы с концами, впала в отчаяние.

Теперь это, слава Богу, позади и остается просто ждать, когда книга наконец выйдет[290].

Постараюсь, как могу, ответить на вопросы о Жорже:

Фамилия его матери — Брау-Брауэр фон Бренштейн. Предки его — голландцы, но триста лет тому назад переселились в Польшу. Они имели баронский титул, которого лишились за участие в польском восстании. Два его предка участвовали в Крестовых походах. Все, и с отцовской, и с материнской стороны, были военные. Отец его служил в гвардейской артиллерии и был после турецкой войны, вместе с Мосоловым[291], адъютантом Александра Батенбергского[292].

«Те иль эти»[293], по всей вероятности, навеяно пушкинским «эти вот и те, те, те»[294].

Т.Г. Терентьева[295] — бывшая заведующая Чеховским издательством.

«Мудрости земной», по всей вероятности, просто ирония.

Большая часть архива хранится у меня. Небольшую часть я передала

в архив Йельского университета[296].

Кстати, я была бы Вам очень благодарна, если бы Вы прислали мне хотя бы несколько писем Жоржа. Все Ваши к нему сохранились.

Ю<рий> К<онстантинович> передал мне, что Вы хотели бы получить мое искалеченное «Одиночество»[297] в виде библиографической редкости. Посылаю Вам его с моими поправками.

Жаль, что в этом году Вы не собираетесь в Европу. Я надеюсь в сентябре поехать в Швецию, а позже еще и в Мюнхен.

Шлю Вам обоим мои самые сердечные пожелания.

Ваша И. Одоевцева