Действие третье
Действие третье
Картина четвертая
Лес. Ночь на исходе, но еще совсем темно. На переднем плане – укромная лесная полянка. Вплотную к ней подступают густые заросли деревьев и кустов, перепутанные вьющимися растениями. Постепенно становится светлее. Но только к концу картины наступает утро. Из чащи выходят двое. Один – Клик-Кляк, другой – одноглазый человек с повязкой, пересекающей лоб наискось. Он в егерской куртке, видавшей виды, в помятой шляпе. В руках у Клик-Кляка – фонарь, у одноглазого – лопата.
ОДНОГЛАЗЫЙ. Следовало бы прибавить, ваша милость. Поработали на совесть, честно, этакую яму за одну ночь вырыли. Да мало что вырыли – так прикрыли, будто ее и нет совсем. Ни человек, ни зверь не заметит, покуда не провалится.
КЛИК-КЛЯК. А вылезти оттуда нельзя?
ОДНОГЛАЗЫЙ. Никак, ваша милость. Хоть сами попробуйте.
КЛИК-КЛЯК. Нет, пробовать я не стану, а прибавить – так и быть, прибавлю. Вот тебе, держи.
ОДНОГЛАЗЫЙ. Серебро-то лучше меди, а золото и подавно.
Клик-Кляк молча мотает головой.
Ну, да если больше не дадите, и на том спасибо. Выпьем за того, кто в яму угодит.
КЛИК-КЛЯК. Вот еще! Зачем за него пить?
ОДНОГЛАЗЫЙ. А если вы прибавите, так мы и за ваше здоровье выпьем. Нам все равно. У нас такой обычай – пьем и за мертвого, и за живого, и за повешенного, и за веревку. Да вы не скупитесь – прикиньте еще! Ведь богаче вас и в городе-то никого нет.
КЛИК-КЛЯК. А разве ты меня знаешь?
ОДНОГЛАЗЫЙ. Как не знать, если на улице все на вас пальцем показывают.
КЛИК-КЛЯК. Ну, если знаешь, так молчи.
ОДНОГЛАЗЫЙ. Молчание – золото, а вы медью платите.
КЛИК-КЛЯК. Ладно уж, получишь золотой. Только покажи мне еще раз яму, а то я, пожалуй, не найду ее.
ОДНОГЛАЗЫЙ. Найти-то и вправду мудрено. На то и западня. Да ведь я вам ее только что показывал.
КЛИК-КЛЯК. А я забыл!
ОДНОГЛАЗЫЙ. Забывчивость в таком деле не годится, ваша милость! Да вот же она, вправо, в пяти шагах отсюда… (Показывает через плечо.)
КЛИК-КЛЯК (стоя против него). Ага! Да, да… Вправо, в пяти шагах отсюда… Вот от этого вяза, значит… Ну ладно, идем!
Оба уходят. На сцене несколько мгновений пусто и тихо. Потом из зарослей выходит Караколь с двумя спутниками. Один из них – Фирен Младший, брат Вероники, другой – мальчик лет тринадцати, Тимолле Меньшой.
КАРАКОЛЬ. Дальше не ходите. Где начинаются тропинки, там и людей встретить можно. И своих, и чужих.
ФИРЕН МЛАДШИЙ. Сказать по правде, Караколь, надоело мне оглядываться и при каждом шорохе прятаться в кусты, будто мы не у себя дома, не в том самом лесу, где мальчишками орехи собирали.
КАРАКОЛЬ. Что поделаешь, друг Фирен! Недаром у нас в гербе лев, заяц, медведь. Старики говорят: «Будь смел, как лев, силен, как медведь, и осторожен, как заяц».
ТИМОЛЛЕ МЕНЬШОЙ. Пока мы только и делаем, что прячемся. Не для того я убежал из дому, чтобы сидеть в кустах, словно заяц!
КАРАКОЛЬ. Потерпи. Даже и льву случается иной раз притаиться, прежде чем прыгнуть. А зато уж если прыгнешь, прыгай, как лев, а не как заяц – вперед, а не в кусты.
ТИМОЛЛЕ МЕНЬШОЙ. Дали бы мне только прыгнуть!
ФИРЕН МЛАДШИЙ. Да, уж за него можно поручиться. Так и скажи его деду, Караколь: Меньшой Тимолле не посрамит славного цеха гранильщиков. Он – моя правая рука, оруженосец и помощник. Где мы с ним не побывали за то время! И у пастухов в горах, и у рыбаков на взморье… И домой мы с ним придем вместе. Верно, Тимолле?
ТИМОЛЛЕ МЕНЬШОЙ. Как – домой? Домой я не хочу.
ФИРЕН МЛАДШИЙ. Слышишь, Караколь? Только одного он боится: как бы его не отослали домой раньше времени. Да нет! Я не о том говорю. Мы пойдем вместе освобождать наш город.
ТИМОЛЛЕ МЕНЬШОЙ. Хоть сегодня, Фирен. Хоть сейчас!
ФИРЕН МЛАДШИЙ. Так и все у нас думают – хоть сегодня, хоть сейчас! Чего бы мы не дали, чтобы поскорее увидеть опять наши улицы, наши дома, наши мастерские! Правду ведь говорят люди: надо потерять свой дом, чтобы узнать, как сильно ты его любишь. Если бы не ты, Караколь, он был бы от нас еще дальше, чем сейчас. А с тобой к нам в лес приходит весь город – с часовой башней, с мостами и переулками, даже с Большим Мартином на площади.
КАРАКОЛЬ. А я и не замечал, что ношу с собой такой тяжелый груз. Должно быть, все помещается у меня в раковине за спиной. А вот письмо, которое я нынче принес тебе, Фирен, показалось мне и вправду тяжелым.
ФИРЕН МЛАДШИЙ. Скажи им, Караколь, пусть не тревожатся. Все так и будет, как я сказал. Мы не опоздаем. Ждите нас да получше готовьтесь к Майскому празднику.
ТИМОЛЛЕ МЕНЬШОЙ. А когда услышите пастуший рожок, встречайте гостей. (Подносит рожок к губам.)
ФИРЕН МЛАДШИЙ. Тише! Еще не время! Этот рожок должен будить друзей, а не врагов. Ну, прощай, Караколь, уже светает. А мы пока еще боимся света, как ночные птицы.
ТИМОЛЛЕ МЕНЬШОЙ. Прощай, Караколь.
КАРАКОЛЬ (вслед им). Поторапливайтесь, поторапливайтесь, ночные птицы, а то уже дневные защебетали. Ишь как они разговорились сегодня! Видно, за ночь набралось много новостей. (Прислушиваясь.) Э, да тут как будто моя знакомая – та, у которой сестра живет на площади Большого Мартина. Надо передать ей поклон. (Свистит. Ему отвечают.) Да, она жива и здорова. Говорит, что соскучилась по родным ивам. Беспокойно ей в городе. Раньше ничего было – сытно, весело. А теперь и веселья нет, и корма не хватает. И людям, и птицам плохо приходится.
В кустах встревоженный щебет.
Да вы не тревожьтесь! Авось в следующий раз принесу вам новости получите. Занимайтесь своим делом, а я примусь за свое. (Режет ветки и напевает песню. Сначала тихо, без слов, потом громче, отчетливее.)
Ты видишь льва в гербе у нас,
А в прежние века
Он здесь охотился не раз
И пил из родника.
В гербе ты видишь и змею,
Опутавшую льва,
Она жила в чужом краю,
Когда была жива.
Но вот однажды в львиный дом
Злодейка забралась
И там серебряным клубком
На камне улеглась.
Пришел домой косматый лев
И в яростном бою
Зажал в когтях, рассвирепев,
Трехглавую змею.
С тех самых пор у нас в гербе
На поле огневом
Не знают отдыха в борьбе
Змея с могучим львом.
Во время этой песни из чащи выглядывают звери – заяц, потом медведь и, наконец, лев. За работой Караколь их не замечает.
Потом он поднимает голову и видит своих слушателей.
Ах, вон кто меня слушает! А я-то думал, что я здесь один. Пою себе и не знаю, что весь лесной народ собрался сюда. Даже сам старшина пожаловал – мастер лев! Знал бы – спел получше. А не опасно ли вам, друзья, в эту пору выходить из чащи? В прежние времена вас никто бы не тронул. Тогда наш город был вольный, лес – заповедный. А теперь на каждом шагу ловушки – ив городе, и в лесу. Глядите в оба, земляки!
Звери прячутся за ветвями.
Хорошо мне с этим лесным народом! Только они одни и не знают, что я горбун. Думают – такой как надо, а может, еще и лучше. Ну вот, как будто и все. Веток хватит надолго. Можно и домой собираться. Только надо бы захватить чего-нибудь для Вероники и для дедушки Мартина. Кажется, на том берегу шиповник уже расцвел.
Убегает, оставив куртку и нарезанные ветки. Несколько мгновений в лесу совсем тихо. Потом издали доносится топот лошадей, лай собак, отзвуки людских голосов. На поляну выскакивает перепуганный заяц. За ним появляются медведь и лев. Пробираясь сквозь заросли кустов, они натыкаются на западню, вырытую для Караколя. Лев и заяц успевают отпрянуть, медведь проваливается. Через секунду на поляну выходит Клик-Кляк. Он осматривается и замечает куртку и нарезанные ветки.
КЛИК-КЛЯК. Ветки!.. Сумка!.. И куртка тут!.. О! Значит, он и сам недалеко. Только где же? (Растерянно смотрит по сторонам и вдруг слышит шорох и хруст в яме.) А, вот ты где! Так тебе и надо! Сюда! Сюда!
Из чащи выходит наместник в сопровождении двух егерей.
Здесь, ваша светлость!
НАМЕСТНИК. Хорошо. (Егерям.) Дайте господину Мушерону охотничий рог, а сами ступайте на опушку леса – туда, где остались господин Гильом и бургомистр. Вернетесь сюда, когда услышите звук рога, не раньше. До тех пор ждите!
Егеря подают Клик-Кляку большой охотничий рог, кланяются и уходят. Клик-Кляк вешает рог на ветку дерева.
Ты уверен, что дичь попалась?
КЛИК-КЛЯК. Уверен, ваша светлость. Поглядите сами – вот его сумка, куртка, вот ивовые ветки, которые он только что нарезал. А сам он в яме!
НАМЕСТНИК. А ты уже заглянул туда?
КЛИК-КЛЯК. Нет еще, ваша светлость. Но я хорошо слышал, как он там ворочался и кряхтел.
НАМЕСТНИК. Пойдем посмотрим. Я верю только своим собственным глазам.
КЛИК-КЛЯК. Там темно, ваша светлость. Вы ничего не увидите. Но если хотите, посмотрим. Только сначала одно слово. Нет, извините, два. Когда свадьба?
НАМЕСТНИК. Скоро, Мушерон, скоро! Послезавтра!
КЛИК-КЛЯК. Послезавтра! А Вероника знает, что у нее послезавтра свадьба?
НАМЕСТНИК. Не беспокойся, знает!
КЛИК-КЛЯК. Ну, если так, ваша светлость, идемте скорее к яме. Сюда, за мной. Постойте! Где же эта яма? Пять шагов направо…
НАМЕСТНИК. Да ведь ты идешь налево.
КЛИК-КЛЯК. Ах, да… И тут нет… Забыл…
НАМЕСТНИК. Но ведь ты сам говорил, что слышал в яме хруст!
КЛИК-КЛЯК. Слышал. Вот только не помню, с какой стороны. Караколь – он хитрый. Сидит и молчит. Ну хоть бы разок пошевелился, я бы его сразу и нашел. А так ей-ей не знаю, где эта чертова яма. Хоть убейте, не помню!..
Наместник, ни слова не говоря, в гневе кидается на него. Клик-Кляк в ужасе отскакивает.
Стойте, стойте, ваша светлость! Вспомнил! Пять шагов от этого вяза! Идемте! Раз, два, три, четыре… Ах! Держите меня! (Падает в яму, увлекая с собой наместника.)
На поляну снова выбегает Караколь. В руках у него несколько веток цветущего шиповника.
КАРАКОЛЬ. Что такое? Рычит кто-то… Кряхтит, стонет… Да где же это? Не пойму. (Раздвигает кусты и видит яму.) Ох, чуть было не оступился! Настоящая западня! Никак медведь рычит? Он, конечно он! Ну, надо выручать старого приятеля. (Распутывает веревку, перекидывает ее через сук и спускает один конец в яму.) Эх, бурый! Говорил же я тебе, что здесь на каждом шагу ловушка. Ну, вылезай!
Из ямы вылезает Клик-Кляк.
Клик-Кляк! Вот уж этого я никак не ожидал. Ты как попал в яму?
КЛИК-КЛЯК. Нечаянно…
КАРАКОЛЬ. Что же ты сопел как медведь?
КЛИК-КЛЯК. Это не я, это сам медведь… Я думал, он меня съест.
КАРАКОЛЬ. Что ты! Разве медведь станет есть всякую дрянь! Но ты лучше скажи мне, как ты очутился здесь на рассвете?
КЛИК-КЛЯК. На охоту пришел. Вот и все.
КАРАКОЛЬ. А как тебя угораздило попасть в яму?
КЛИК-КЛЯК. Да нашел твою сумку, куртку, подумал, что это ты в яму угодил…
КАРАКОЛЬ. И полез ко мне в гости? Спасибо.
КЛИК-КЛЯК. Не стоит! Ну, прощай, Караколь. Я пойду в город.
КАРАКОЛЬ. В город? Зачем! Я думаю, там и без тебя прекрасно обойдутся. А ну, полезай обратно!
КЛИК-КЛЯК. Ты что, спятил? У меня послезавтра свадьба!
КАРАКОЛЬ. Поэтому тебе лучше сидеть в яме. (Подталкивает его к яме.)
КЛИК-КЛЯК. Не полезу, горбун проклятый. Я тебя самого столкну!
Неожиданно из чащи появляется лев; он грозно рычит.
Караколь! Он разорвет меня!
КАРАКОЛЬ. А ты скорей полезай в яму, вот он и не тронет тебя.
КЛИК-КЛЯК. Да ведь там медведь.
КАРАКОЛЬ. Медведя я вытащу.
КЛИК-КЛЯК. Вытащишь? Нет, знаешь, Караколь, лучите отпусти меня домой!
КАРАКОЛЬ. Это на свадьбу-то?
КЛИК-КЛЯК. Какая там свадьба! Клянусь жизнью, что я не женюсь на Веронике. Да ты только подумай, разве мастер Фирен отдаст ее за меня!
КАРАКОЛЬ. Но ведь ты сам говорил, что наместник его заставит.
КЛИК-КЛЯК. Мало ли что я говорил! Да пропади он совсем, этот наместник!..
Наместник (из ямы). Мушерон!
КЛИК-КЛЯК. Ох, я и забыл совсем!..
КАРАКОЛЬ. Кто это там, Клик-Кляк?
КЛИК-КЛЯК. В яме-то… Н-не знаю… Медведь, наверно…
КАРАКОЛЬ. Так это медведь тебя по имени зовет?
КЛИК-КЛЯК. А что ж? Я ведь тоже его по имени зову. Он меня «Мушерон», а я его «Медведь»…
НАМЕСТНИК. Помолчи, Мушерон! Слушай, метельщик, я – Бистеколь, хранитель печати его светлости. Вытащи меня отсюда – не пожалеешь!
КЛИК-КЛЯК. Ага… хранитель!..
КАРАКОЛЬ. А как же он сюда попал?
КЛИК-КЛЯК. Не попал, а упал. Мы с ним вместе.
НАМЕСТНИК. Ну что же, метельщик?.. Брось мне веревку! Я тебе хорошо заплачу.
КАРАКОЛЬ. А мне от вас ничего не надо, сударь. Храните свою печать в этой яме. Лучшего места для нее и придумать нельзя.
НАМЕСТНИК. Не смейся над герцогской печатью, метельщик! Она может послать человека на плаху, но она может избавить тысячи людей от тюрьмы, от изгнания, даже от казни.
КАРАКОЛЬ. Даже от казни? Что и говорить – славная печать!
НАМЕСТНИК. Вытащи меня, и я дам тебе эту печать на три дня. Подумай: целых три дня ты будешь править своим городом. За это время можно многое успеть!
КАРАКОЛЬ. Да, немало… А не обманываете ли вы меня, господин Бистеколь? Печать-то в самом деле при вас?
НАМЕСТНИК. Она всегда при мне. Ну! Спускай веревку!
КАРАКОЛЬ. Пожалуй. Только на первый раз я спущу вам не веревку, а веревочку. Печать-то она выдержит, а вот вашу милость нет.
НАМЕСТНИК. А если ты возьмешь печать, а меня оставишь в яме?
КАРАКОЛЬ. Не верите? Ну что ж, живите себе в этой берлоге, пока живется. Мне-то что?
НАМЕСТНИК. Спускай веревку!
КАРАКОЛЬ. Веревочку! А ты, Клик-Кляк, сиди смирно. Мой лев шутить не любит.
Клик-Кляк замирает на месте. Лев возле него на страже.
Привязали?
НАМЕСТНИК. Тяни!
КАРАКОЛЬ (вытягивает перстень и рассматривает его). Верно, перстень с печатью. На печати – змея.
НАМЕСТНИК. Это не змея, а трехглавый дракон с тремя коронами. Фамильный герб наместника.
КАРАКОЛЬ. А, все равно, – одна порода, – что дракон, что наместник. Ну, если дело идет без обмана, спускаю вам веревку потолще. (Тянет с трудом.) Ох, и тяжеленький же вы, ваша милость!
Из ямы показывается голова медведя.
Вот тебе и на! Это и в самом деле ты, бурый! Зачем же ты выдавал себя за хранителя печати? Ну, пой– дем, пойдем отсюда!.. Нашему брату лучите держаться подальше от всяких ловушек.
Лев и медведь скрываются в чаще.
НАМЕСТНИК. Стой, обманщик! Ты хочешь одурачить меня? Взял мою печать и уходишь?
КАРАКОЛЬ. Да не тревожьтесь вы, сударь! Караколь еще никогда никого не обманывал. Но вас в яме так много, что мне не разобраться, кто из вас медведь, а кто хранитель печати… Ну, спускаю опять веревку. Держитесь! Посмотрим, какой зверь вылезет на этот раз!
Из ямы вылезает наместник. Караколь смотрит на него с удивлением.
Вот вы какой, господин Бистеколь! Недаром у нас с вами схожи имена. Мы и сами немножко похожи друг на друга. Только если меня за мой горб прозвали улиткой, то вы – по крайней мере, верблюд? Ну, давайте я вам помогу распутать веревку. Она вам больше не нужна.
НАМЕСТНИК. Зато тебе она еще понадобится. Я в этом уверен!
КАРАКОЛЬ. Вот и готово, ваша милость. Вы свободны.
НАМЕСТНИК. Спасибо, метельщик. Ты, видно, честный малый… Ну, Мушерон, бери свой рог.
Клик-Кляк звонко трубит.
КАРАКОЛЬ. Что-то мне не нравится эта музыка… Надо уносить ноги! Прощайте, господин Бистеколь!
НАМЕСТНИК. Нет, погоди, погоди, метельщик! Ровно через три дня час в час, минута в минуту, ты должен явиться на это самое место. Понял?
КАРАКОЛЬ. Ладно, приду.
НАМЕСТНИК. Да смотри не потеряй перстень. Ведь это печать самого наместника.
КАРАКОЛЬ. Уж я-то не потеряю. С тех пор как я стал хранителем печати его светлости, я только о ней и думаю.
НАМЕСТНИК. Что же ты собираешься с ней делать?
КАРАКОЛЬ. Увидите, господин Бистеколь.
НАМЕСТНИК. Посмотрим, Караколь.
На поляну выбегают егеря, латники, Большой Гильом и Мушерон Старший.
Большой Гильом. Ваша светлость! Мы и не знали, что думать!
КАРАКОЛЬ. Так вот оно что!.. Ваша светлость!
НАМЕСТНИК. Думать не о чем, Гильом. Хватайте этого человека. Он украл у меня перстень с печатью.
КЛИК-КЛЯК. Украл! Украл!
Стража хватает Караколя.
КАРАКОЛЬ. Вы оба лжете!
НАМЕСТНИК. Бургомистр Мушерон, кто по вашим городским законам судит людей, совершивших кражу, и как их за это наказывают?
МУШЕРОН СТАРШИЙ. Ваша светлость, воров судит у нас совет старшин. За первую кражу вора лишают левой руки и приговаривают к изгнанию из города…
КАРАКОЛЬ. Ах, мне следует отрубить обе руки!
НАМЕСТНИК. Вот как?
КАРАКОЛЬ. Да, обе! Эти руки вытащили из ямы такую ядовитую гадину.
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ. Ваша светлость, не прикажете ли вы сейчас же повесить его на этом дереве?
НАМЕСТНИК. Нет, Гильом! Пусть все будет по законам и обычаям славного Вольного Города Мастеров. Бургомистр Мушерон! Вы видите кольцо у него на пальце? Господин Мушерон Младший! Гильом! Егеря! Солдаты! Все видите? Хорошо. Завтра же он предстанет перед судом старшин.
КАРАКОЛЬ. Так тебе и надо, Караколь! Ловко тебя поймали в западню…
Занавес.
Просцениум
С одной стороны выходят лев, медведь и заяц. С другой появляется улитка.
ЛЕВ. Медведь! Ты умеешь говорить?
МЕДВЕДЬ. Говорить? Да вот с тобой, зайцем и улиткой разговариваю. А поймут ли меня люди – не знаю. Я их не всегда понимаю.
ЗАЯЦ. Я тоже.
ЛЕВ. Как же быть? Сейчас я завидую пятилетнему ребенку, который может рассказать словами обо всем, что видел. Его тоненький голосок, его детский лепет услышат и поймут, а мое львиное рычание, твой медвежий рев, самый отчаянный, самый жалобный крик зайца – все это для них только лесной шум и больше ничего. Уж лучше молчать как рыба, как улитка!
УЛИТКА. Говорить можно не только словами.
МЕДВЕДЬ. А как же?
УЛИТКА. Словами я этого сказать не могу. Идемте за мной.
Улитка уходит. За нею – заяц, медведь, лев.
Картина пятая
Та же площадь, что и в первой картине. В глубине на высоком помосте, окруженном латниками, – нечто вроде шатра. Темные занавеси опущены. Рядом с шатром – кресло Большого Гильома. Над помостом развевается черное знамя завоевателей. Внизу, на площади, разостлан ковер. На нем стоит тяжелый резной стол с весами правосудия. Перед столом – кресло бургомистра. Справа и слева – места обвинителя и защитника. Площадь полна народа. Каждый цех формируется возле своего старшины. В руках у знаменосцев – стяги с вышитыми гербами цехов. На балконе сидит Вероника.
МУШЕРОН… Господа старшины, славные мастера всех искусств, ремесел, рукоделий! Сегодня мы будем судить преступника, нарушившего законы нашего Вольного Города Мастеров. Судите его по совести и разумению, строго и нелицеприятно, как судили найти отцы и деды. (Садится в кресло.) Кто потерпевший?
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ (поднимаясь с места). Его светлость герцог Филипп Юстус де Маликорн, правитель города. А его высокую особу представляю я, первый советник его светлости, Гильом Марцелл Готшальк.
МУШЕРОН. Введите обвиняемого.
Латники вводят Караколя.
ГОЛОСА. Бедный Караколь! За что его судят?
– Говорят, за кражу.
– Какая там кража! Кто поверит, что наш Караколь на руку нечист?
– Дело тут не в руке, а в языке!..
МУШЕРОН. Обвиняемый, назови свое имя и звание.
КАРАКОЛЬ. Что с вами, дядюшка Мушерон? Забыли вы меня, что ли? А я-то думал, что вы знаете меня не хуже, чем я вас.
МУШЕРОН. Не говори лишнего, метельщик Жильберт.
КАРАКОЛЬ. А если вы знаете, как меня зовут, так зачем же спрашиваете?
МУШЕРОН. Откуда ты родом?
КАРАКОЛЬ. Спросите у Большого Мартина, бургомистр. Мы с ним земляки.
МУШЕРОН. Ты не на ярмарке, метельщик, а на суде старшин. И пришел ты сюда не для того, чтобы смешить народ, а для того, чтобы отвечать за свое преступление!
КАРАКОЛЬ. О, если речь идет о преступлении, так не сядете ли вы на мое место, господин Мушерон? А я найду себе местечко поудобнее.
ГОЛОСА.
– Верно, Караколь!
– Так и быть, уступи ему свое место!
– Пусть поменяется с тобой!
МУШЕРОН. Соблюдайте тишину, горожане!.. Кто желает защищать подсудимого Жильберта, обвиняемого в краже?
ГОЛОСА.
– Я!
– Я хочу его защищать!
– Нет, я! Я!..
МАРТИН. Я, Мартин, старшина оружейного цеха, буду защищать метельщика Жильберта.
МУШЕРОН. Займите свое место, старшина оружейного цеха! Кто будет обвинять метельщика Жильберта?
Все молчат.
Кто желает быть обвинителем метельщика Жильберта?
Молчание.
Я, Мушерон, старшина ювелиров и часовщиков, займу место обвинителя. А свое кресло я уступаю старейшему из нас – старшине гранильного цеха мастеру Тимолле. Пожалуйте, мастер Тимолле!
Один из старшин, седой, дряхлый старик, занимает кресло бургомистра. Мушерон и Мартин располагаются справа и слева.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Господин Гильом Марцелл Готшальк, скажите нам, в чем обвиняет метельщика Жильберта ваш доверитель?
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ (поднимаясь). Герцог де Маликорн обвиняет метельщика Жильберта в том, что он похитил у его светлости перстень с фамильной печатью. Герцог требует, чтобы столь дерзкое преступление было наказано по всей строгости законов и обычаев Города Мастеров.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Что скажет обвинитель?
МУШЕРОН (разворачивая длинный пергаментный свиток). Цеховые старшины и мастера! Все мы, и старые и молодые, родились и выросли в этом славном городе. Здесь, под гробовыми плитами, лежит прах наших отцов и дедов. Честь нашего вольного города нам дороже всего…
ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ. Да знаешь ли ты, что такое честь, бургомистр Мушерон?
МУШЕРОН (гневно поглядев по сторонам). Но среди жителей Города Мастеров нашелся такой, который запятнал его древний герб…
ГОЛОС. Уж не ты ли это, старая лиса?
МУШЕРОН. Это Жильберт, метельщик, прозванный Караколем…
В толпе волнение, ропот.
В темном лесу, с шайкой таких же, как он, воров и бродяг, напал он врасплох на его светлость и сорвал с его пальца драгоценный перстень, гордость старинного герцогского рода. Вот этот перстень, господа судьи, вы его видите. Воровская рука, дерзнувшая совершить столь тяжкое преступление, должна быть отсечена по самое плечо, а наша честная семья должна отсечь от себя гнилой отпрыск, изгнав преступника из города. Здесь нет места для жалости. Кто не хочет осудить вора, тот соучастник его преступления.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Введите свидетелей!
Входят Клик-Кляк, егеря и солдаты, которые были в лесу.
Господин Нанасс Мушерон Младший, видели ли вы собственными глазами, как метельщик Жильберт похитил у его светлости кольцо с печатью?
КЛИК-КЛЯК. Да все, что я видел, я видел собственными глазами.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Как же это было?
КЛИК-КЛЯК. Это было… это было в лесу… во время охоты… То есть нет… то есть да… во время охоты… Я находился в свите его светлости. (Оправившись, начинает говорить гладко, как по-заученному.) В погоне за зверем мы с его светлостью углубились в чащу. Неожиданно из-за деревьев вышел горбун, то есть метельщик Жильберт, в сопровождении нескольких неизвестных лиц, закутанных в плащи до самых глаз… Они… они… они… ну, словом, они напали на нас и отняли перстень.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Это все?
КЛИК-КЛЯК. Это все. Отняли перстень и углубились… (помолчав) в чащу.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Кто же именно углубился?
КЛИК-КЛЯК. Мы с его светлостью. То есть разбойники…
В толпе смех.
МУШЕРОН. Господин Мушерон Младший, видели ли вы перстень его светлости на руке у метельщика?
КЛИК-КЛЯК. Еще бы! Конечно, видел. Уж это-то правда!
ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ. А все остальное ложь?
КЛИК-КЛЯК. Почему ложь?
ГОЛОС. Потому что вранье!
МУШЕРОН. Прошу соблюдать тишину! Егеря и солдаты, правду ли говорит господин Мушерон Младший?
ЕГЕРЬ. Сущую правду.
СОЛДАТ. Кольцо было на пальце у метельщика.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Мастер Мартин, что вы можете сказать в защиту Жильберта?
МАРТИН. Что я могу сказать? Я даю руку на отсечение, что Караколь ни в чем не виноват.
МУШЕРОН… Руку отсекут не у вас, а у вора, мастер Мартин.
МАРТИН. У вора? Да что же тут делается, старшина Тимолле? Ну, вот скажите мне по совести, как сосед соседу, как мастер мастеру: разве вы не доверили бы Караколю свои деньги и свою мастерскую, и все, что у вас есть за душой? А вы, мастер Фирен? А вы, дядюшка Нинош? А вы, мастера и подмастерья?
ПИРОЖНИК НИНОШ. Кто же из нас не знает Караколя!
ГОЛОСА. Мы знаем его лучше, чем себя!
МУШЕРОН. (усмехаясь и разводя руками). А что говорят улики, мастер Мартин? А что говорят свидетели?
МАРТИН. Я верю не вашим уликам, не вашим свидетелям, а своему сердцу и рассудку. А сердце и рассудок говорят мне, что мы судим нынче не Караколя, а самих себя.
ГОЛОСА. Правильно, Мартин! Себя судим!
– Говори дальше!
МАРТИН. Что еще сказать? Все и так ясно! Нынче мы осудим Караколя, завтра – мастера Фирена, потом дядюшку Ниноша, потом меня, потом очередь дойдет до дедушки Тимолле и, чего доброго, до Большого Мартина. И это все мы сделаем своими руками, по совести и разумению, по законам и обычаям нашего славного города. А из замка будут смотреть на нас и смеяться над нами!
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ. Господин бургомистр! Подтвердите, что ни его светлость, ни я, скромный представитель его высокой особы, ничем не нарушили свободы и независимости суда старшин.
МУШЕРОН. Я подтверждаю это, господин Гильом!
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Выслушаем обвиняемого. Говори, Жильберт!
КАРАКОЛЬ. Ну что ж, скажу. Свидетели сказали правду, кольцо украл горбун.
ГОЛОСА.
– Что он говорит!
– Он с ума сошел!
МУШЕРОН. Вы слышите, старшины и мастера? Преступник сознался!
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Не спешите, бургомистр. Это только начало речи. Еще неизвестно, каков будет ее конец. Мы слушаем тебя, Жильберт.
КАРАКОЛЬ. Кольцо украл горбун. Если господин Гильом отдернет вон ту расшитую золотом занавеску, я покажу вам его! Он там!
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ. Я требую, чтобы этому болтливому метельщику заткнули рот! Разве судьи не видят сами, что он несет всякий вздор, лишь бы выгадать время и отсрочить заслуженную казнь!
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Суд должен выслушать обвиняемого до конца. Продолжай, Караколь.
КАРАКОЛЬ. А украдено кольцо у меня… Я только вчера купил его. Мне понравилась печать. Вы знаете, что это за печать? Если приложить ее к бумаге, бумага становится волшебной. Она может отворить дверь темницы, снять у человека веревку с шеи, вернуть наших друзей в родной дом… Вот для этого я и купил перстень у владельца. Купил на целых три дня, но не проносил и трех минут. Покупатель оказался простаком, а продавец – обманщиком.
МУШЕРОН. Кто же из нас поверит этим небылицам? Как мог нищий метельщик купить драгоценный перстень, да еще с фамильной печатью?
КАРАКОЛЬ. А все-таки я его купил. Да, да, купил! И заплатил слишком дорого: вытащил из ямы того, кто роет яму всем нам!
Шум в толпе.
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ. Судьи, вместо того чтобы выслушивать весь этот бред, все эти нелепые и преступные россказни, вы должны были задать подсудимому один вопрос: есть ли у него свидетели?
МУШЕРОН. Да, да! Есть ли у него свидетели?
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Скажи, Караколь, кто может подтвердить справедливость твоих слов?
КАРАКОЛЬ. Боюсь, что никто. Моих свидетелей здесь нет, все они далеко.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Назови их, Жильберт.
КАРАКОЛЬ. Отчего же не назвать? Это славный, честный народ, наши соседи, наши земляки: лев, медведь и заяц из заповедного леса. Они все видели, да не скажут.
МУШЕРОН. Лев, медведь и заяц! Хороши свидетели! Господа старшины, все эти басни годятся только для маленьких детей! По законам нашего города обвинение считается доказанным, если у защиты нет свидетелей. Не так ли, мастер Тимолле?
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Да, по закону это так…
МУШЕРОН. Стало быть, больше не о чем раздумывать и не о чем говорить. Именем закона я требую, чтобы у вора отрубили левую руку и навсегда изгнали его из нашего города.
Старшины молчат. На площади становится совсем тихо. Мушерон разворачивает пергаментный свиток.
Приговор ясен. Нам остается только подписать под ним свои имена.
ФИРЕН Старший. Погодите, Мушерон! Мастер Тимолле, вспомните об одном хорошем обычае нашего города.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. О каком, мастер Фирен? Говорите, мы слушаем вас.
ФИРЕН СТАРШИЙ. Если свидетелей защиты нет на суде, их выкликают трижды, перед тем, как вынести приговор.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Вы правы, мастер Фирен. Я совсем забыл об этом обычае. Глашатаи! Трижды призовите свидетелей защиты!
Глашатаи с длинными трубами в руках выходят вперед. Все вокруг стоят в напряженном ожидании.
ПЕРВЫЙ ГЛАШАТАЙ. Кто может доказать невиновность метельщика Жильберта, по прозвищу Караколь, явитесь сюда без страха и сомнения!
На площади тихо. Все замирают.
ВТОРОЙ ГЛАШАТАЙ. Мужчина или женщина, старик или ребенок, лицо, известное всем или неведомое никому, явитесь сюда во имя истины и справедливости!
Молчание.
ТРЕТИЙ ГЛАШАТАЙ. Жители города и окрестностей, уроженцы наших гор, лесов и полей, явитесь и свидетельствуйте!
Никто не отзывается.
МУШЕРОН (с торжеством). Свидетелей защиты нет!
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ (беспомощно разводя руками). Свидетелей защиты нет…
Народ на площади молчит, омраченный и подавленный. И вдруг тишину прерывает многоголосый крик. Толпа в смятении раздается, и на площади – под гербом города, изображающим льва, медведя и зайца, появляются живые лев, медведь и заяц.
КАРАКОЛЬ. Это они, мои звери! Мои свидетели!
КЛИК-КЛЯК. Не пускайте их сюда! Я сам все расскажу! Всю правду расскажу!
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ. Стража! Егеря! Да что вы смотрите? Дикие звери бродят по городу! Окружайте их! Ловите! Бейте!
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Нет, ваша милость, свидетели по нашим законам неприкосновенны.
МАРТИН (выступая вперед). Старшины и мастера! Если даже звери наших лесов свидетельствуют за Караколя, можем ли мы сомневаться в его правоте! А если бы звери не пришли, пришли бы деревья! А если бы не деревья – явились бы камни с наших дорог!
В толпе бурно хлопают в ладоши, кричат: «Правильно, Мартин! Правильно, мастер Тимолле!» Звери скрываются.
МУШЕРОН. Звери, деревья и камни не могут быть свидетелями. Свидетели должны владеть человеческой речью.
МАРТИН. Зато твой сынок владеет человеческой речью. Он все и расскажет за них. Ну, говори, Нанасс! Ты обещал сказать правду. Где ты видел этих зверей?
КЛИК-КЛЯК. Кого где… Льва – над ямой, а медведя в яме…
МАРТИН. В какой яме?
КЛИК-КЛЯК. Ну, в западне.
МАРТИН. В западне? А кто ее вырыл?
КЛИК-КЛЯК. Одноглазый…
МАРТИН. Какой еще одноглазый?
КЛИК-КЛЯК. А тот, которого я нанял.
МАРТИН. Вон что!.. А зачем же ты сам полез в свою западню?
КЛИК-КЛЯК. Да я не полез, я упал…
МАРТИН. А кто тебя вытащил?
КЛИК-КЛЯК. Никто, сам вылез.
КАРАКОЛЬ. Как же выбрался, Нанасс? По лестнице что ли?
КЛИК-КЛЯК. По какой еще лестнице? По самой обыкновенной веревке.
КАРАКОЛЬ. А не скажешь ли ты, Нанасс, кой конец веревки ты держался – за верхний или за нижний?
КЛИК-КЛЯК. Ну конечно, за нижний.
КАРАКОЛЬ. Обманываешь, Клик-Кляк.
КЛИК-КЛЯК. Нет, нет! Ты не собьешь меня! Я хорошо помню, что за нижний. За верхний ты держался сам!
В толпе смех.
МАРТИН. Стало быть, тебя вытащил Караколь.
КЛИК-КЛЯК. Мало ли что вытащил! Это он нечаянно… Хотел выручить медведя, а сначала по ошибке вытащил меня…
МАРТИН. А потом?
КЛИК-КЛЯК. Потом медведя и его светлость!.. Нет, хранителя печати его светлости!
МУШЕРОН. Я предлагаю прервать допрос свидетеля. Он не в своем уме.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Нет, господин Мушерон Старший, в своем! Мы так же, как и вы, знаем господина Мушерона Младшего с самого рождения и можем подтвердить, что у него никогда не было больше ума, чем сегодня. Продолжайте, мастер Мартин!
МАРТИН. Значит, Караколь выручил и тебя, Мушерон Младший, и медведя, и хранителя печати?
КЛИК-КЛЯК. Да, и меня, и медведя, и хранителя.
МАРТИН. Ну, выходит, что звери оказались благодарнее людей: они заплатили ему добром. А вот люди чем заплатили?..
КЛИК-КЛЯК. Люди тоже заплатили добром: за самую простую веревку ему дали перстень…
МАРТИН. Перстень? Какой еще перстень?
КЛИК-КЛЯК. Да вон тот, что лежит в ларце!
МАРТИН. Вот ларчик и открылся! Теперь все ясней ясного.
В толпе радостный шум.
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ. Я требую, чтобы допрос был прекращен.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Ваше желание будет исполнено. Допрос окончен. Старшины и мастера, подойдите к весам правосудия. Левая чаша весов, как всегда, чаша обвинения, правая – оправдания!
Старшины один за другим подходят к весам и кладут медные шары в правую чашу. Только один Мушерон опускает свой шар в левую. Правая низко опускается, перевешивая левую.
Суд старшин славного Города Мастеров, допросив обвиняемого и свидетелей, выслушав потерпевшего, обвинителя и защитника и рассудив дело по древним законам и обычаям, по совести своей и разумению, постановляет: обвиняемого Жильберта-метельщика, по прозвищу Караколь, считать оправданным!.. Ты свободен, Караколь! Ступай домой!
Караколя сразу окружает ликующая толпа, и он теряется в ней. К судейскому столу подходит Гильом с двумя латниками.
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ. Не спешите расходиться, господа старшины! От имени моего высокого доверителя заявляю вам, что решение вашего суда неправильно и незаконно.
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Мы решили это дело по совести и по закону, господин Гильом Готшальк. Если одна из сторон недовольна…
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ. Как вы смеете называть его светлость герцога де Маликорна «одной из сторон»?
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. Однако его светлость судился с метельщиком.
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ. Нет. Вы судили метельщика за кражу!
МАСТЕР ТИМОЛЛЕ. И оправдали его! Если его светлость не пожелает сообщить, что именно он считает неправильным и незаконным, решение суда остается в силе.
Занавес отдергивается, перед толпой появляется наместник.
НАМЕСТНИК. Хорошо же! Я скажу вам, чем я недоволен!
ГОЛОСА. Кто это?
– Что за чудовище?
– Да у него горб больше, чем у Караколя.
БОЛЬШОЙ ГИЛЬОМ. Тише вы, медники и башмачники! Его светлость говорит!
Стража ощетинилась алебардами. Становится тихо.
НАМЕСТНИК. Старшины! Я оказал вам честь, разрешив судить преступника Жильберта по вашим старым законам и обычаям. Я хотел испытать благоразумие горожан. Но вижу – меня обманули ваши седые бороды и старческие морщины. Вы не судьи, вы запальчивые юноши, а собравшиеся здесь жители города – неразумные дети, достойные розги! До сих пор я вас щадил. Но, если с этой минуты кто-нибудь из вас посмеет нарушить мою волю, весь город поплатится за это. Я не оставлю здесь камня на камне…
ВЕРОНИКА (порывисто поднимаясь с места). Ах, довольно мы берегли камни нашего города. Нам надо беречь его честь!
НАМЕСТНИК (потрясая жезлом). Прочь! Да и вам всем, старшины и мастера, лучите разойтись по своим мастерским – к вашим печам, верстакам и наковальням. Это вам больше пристало, чем сидеть в судейских креслах. С этого дня я буду судить преступников сам, своим судом!.. Господин Гильом, вы знаете, что надо делать… (Исчезает.)
Большой Гильом. Бургомистр Мушерон! Прикажите городской страже отвести преступника Жильберта в тюрьму.
МУШЕРОН. Ваша милость, преступника нигде нет. Он скрылся!..
Занавес.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.