Эдгар Уоллес. «Полицейская история»

Стиль Эдгара Уоллеса (1875–1932) противоположен поколению золотого века и родствен скорее «жесткой школе», вошедшей в моду в тридцатые годы, на которые падает его настоящая популярность.

В возрасте двенадцати лет Уоллес бросил школу, нанялся разносчиком газет, был мальчиком на посылках, продавцом, заводским рабочим, поваром, грузчиком, журналистом, романистом и драматургом.

Первый его детектив «Четверо справедливых» появился в 1905 году. За ним последовало около двухсот других произведений, среди них «Красный круг», «Летающая гвардия», «Башня насилия». Из пьес наибольшим успехом пользовались «Таинственный мастер», «Календарь» и в особенности «На месте преступления».

В качестве репортера он был свидетелем англо-бурской войны. Приобретенные в тот период впечатления изложил впоследствии в нескольких юмористических романах на африканские темы; написанные с типичной для Уоллеса вульгарностью, они представляли собой собрание распространяемых об африканцах суеверий, клеветы, антинаучных предположений. Низкий уровень его писаний объясняется тем, что он никогда не поднимался над своими идеалами — журналистами «Дэйли Мэйл» и других, бульварных листков, а также авторами взятого в публичных библиотеках макулатурного чтива. Несмотря на это, приключенческие книги, выходившие под его именем, были настолько модны, что даже такого известного венгерского писателя, как Фридеш Каринти, побудили к сочинению пародии на Уоллеса.

Его так называемые детективы состоят не столько из расследований, сколько из преследований. Преступника он часто представляет еще до появления на сцене полицейского либо сыщика и знакомит с историей его поимки, пользуясь техникой приключенческого романа. Его вдохновляла хорошо ощутимая романтика мира американских гангстеров, хотя часто в качестве фона он выбирал окутанные жутким туманом берега Темзы или узкие переулки Сохо. Люки с захлопывающимися крышками, сообщники, переодевания, неожиданно возникающие близнецы, тайники в письменных столах, экзотические притоны, скрытые туннели и подземные выходы, сотканная опытными руками уголовного мира сеть, охватывающая даже аристократические салоны, — все это привлекало и завораживало его читателей и зрителей в театрах и кинозалах.

Арнолд Беннетт уже в 1928 году обратил внимание на один из самых главных изъянов в воззрениях Эдгара Уоллеса: его безграничный конформизм.

Биограф Уоллеса Маргарет Лейн посредственность творчества писателя охарактеризовала таким образом: его идеал — волнение, свободное от тревоги, напряжение без страха, обезболенное насилие и лишенный отталкивающих аспектов ужас. Она могла бы добавить сюда преступление без вины и романтику без чувств, если б могла такое выдумать. Подобные воззрения закономерно требовали хеппи-энда, залитого солнцем сада в конце каждого таинственного подземного хода. У обрисованных им с симпатией фигур ни один волос не мог упасть с головы. В его писаниях ничто не тревожило. Он не дразнил читателя даже оригинальной тайной, слегка щекочущей разум, как это делается в хорошем детективе. Скорее все приглушал. Подчинял всё лжеволнениям акций.

Самый строгий его критик Колин Уотсон без околичностей заявил: «Пытаться оценивать произведения Уоллеса литературными мерками было бы столь же бесплодно, как рассматривать кучу щебня глазами скульптора».