ПЕРВЫЙ ШАГ

ПЕРВЫМ ШАГОМ в овладении рифмой и рифмовкой может стать подробное изучение начала шуточной поэмы Пушкина «Домик в Коломне», где одновременно изложены правила стихотворства, дан образец виртуозного следования этим правилам в виртуозных стихах, исполненных высокой и остроумной поэзии. Я здесь не смогу из-за объема статьи привести огромной цитаты — восьми первых строф поэмы, вам придется сейчас открыть томик с пушкинскими поэмами, но наша совместная работа по комментированию этих стихов станет достаточно полным курсом стиховедения. И мне останется только пожелать вам, чтобы все разделы литературоведения вы постигали в такой же веселой и изящной форме.

Пройдемся вместе по понятиям и терминам, упоминаемым в этом фрагменте, обращая особое внимание на то, что связано с темой нашей статьи — рифмой.

Отвергая «четырехстопный ямб» излюбленный им размер, которым написано множество стихотворений, поэм и роман в стихах, говоря о излишней популярности его, Пушкин сразу говорит об октаве, по самому значению этого слова — в переводе — восьмистишию. В октаве обязательна следующая рифмовка — первый стих рифмуется с третьим и пятым стихами, второй с четвертым и шестым стихами, а седьмой рифмуется с восьмым.

Как видим, здесь поэтический жанр определяется по количеству стихов в строфе и обязательному порядку рифмовки. Если когда-нибудь вам удастся без труда написать стихотворение октавами, значит, вы овладели мастерством стихотворства. Значит, вы вслед за Пушкиным сможете о себе с гордостью сказать — «в самом деле: я бы совладел / С тройным созвучием». Пока же, надеюсь, вам не надоел еще четырехстопный ямб. Здесь Пушкин говорит о естественности и легкости двух рифм и насильственности третьей рифмы в октаве. Хотя по пушкинским октавам этого никак не скажешь: «надоел» — «хотел» — «совладел» и «забаву» — «за октаву» — «на славу».

И сразу же Пушкин обращается к вопросу — можно ли или нельзя рифмовать слова одной и те же части речи в одной и той же форме. Речь идет о так называемых глагольных рифмах, которые быстро надоедают читателю и убеждают в недостатке мастерства у автора.

Интересно, что в своей шуточной поэме Пушкин, высказывая какое-либо положение, в практике стиха высказывается одновременно как в защиту, так и против этого положения. Так, выступая в защиту глагольных рифм, он дает ряд — «надоел» — «хотел» — «совладел» и «разбавляет» их двумя наречиями и существительным: «в забаву», «на славу», «за октаву». Другими словами, говоря по-пушкински, «из всякой сволочи вербует рать».

Первую статью нашего цикла я посвятил ритму — тому, без чего стихотворная речь вообще не может состояться, что составляет основу русского стиха, что непосредственно до основания преобразует речь и по чему мы безошибочно отличаем стихи от не стихотворной — бытовой, научной, официальной и так далее речи. Попутно замечу, что вроде бы ритм не изначальное и не необходимое свойство речи, но он настолько повсеместно и ежеминутно вжился в жизнь человека, овладел его сознанием, что людям пришла счастливая мысль создать ритмическую, стихотворную речь. Если мы привыкаем к ритму смены дня и ночи, времен года, биения нашего сердца, ритму нашего дыхания, то почему бы не ввести ритм в речь и не пользоваться им в тех случаях, когда без него просто невозможно обойтись, когда охватывает сильное, не умещающееся в обычных словах переживание.

Но ритм не единственное качество, присущее стихотворной речи. Не менее слышимой, не менее ощутимой, делающей речь стихотворной, является рифма. Хотя, предупрежу вас, рифма не обязательно присутствует во всех русских стихотворных текстах. Я лишь упомяну о них, лишенных рифмы стихотворениях, поскольку вы вряд ли обратитесь к этому требующему большей виртуозности и мастерства разделу стихотворства. (Для читателей стихов, а не для потенциальных поэтов и стихотворцев напомню, что такие нерифмованные стихи называются белыми.)

Я же преследую здесь только конкретные, практические цели — овладеть рифмой, другими словами, научиться отличать рифму от «нерифмы», умело вводить рифмуемые слова в ритмическую конструкцию, не тратить времени на то, чтобы как-нибудь втиснуть никак не входящее в строку слово, а просто изменять рифмуемые строки.