БУЛАВКИ © Перевод М. Тайманова

БУЛАВКИ

© Перевод М. Тайманова

Мы только что закончили камуфляжные работы небольшого участка полосы обороны.

Изменили даже направление течения реки. Деревушку целиком перенесли на другое место. Река, которую должны были увидеть вражеские наблюдатели, существовала лишь на холсте, как и сама деревня, — что-то вроде пейзажа, нарисованного на досках.

Настоящая деревня, настоящая река были скрыты, запрятаны; увидеть их было невозможно, и это позволяло войскам перемещаться таким образом, чтобы неприятель вообще ничего не заподозрил. Солдаты-статисты, участвующие в этой постановке, теперь с аппетитом обедали и вели оживленную беседу. Один считал, что маскировка сделана очень удачно, другой не соглашался. Мнения, как обычно, разделились.

— Удача или неудача, — произнес с некоторой горечью коротышка Сериньян, — зависят от обстоятельств. Вот послушайте, я вам расскажу о своем приключении. Вы увидите, что простое переодевание, своего рода камуфляж, может пойти как на пользу, так и во вред, а тому, кто заранее знает, что из этого получится, в уме не откажешь.

Симона была дочерью коммерсанта, который плохо кончил. В шестнадцать лет ей посчастливилось выскочить замуж за старого банкира, а уже через год он оставил ее вдовой. Она была элегантной, миловидной и неглупой. Я с ней познакомился и влюбился в нее. Молодой, бездетной и богатой вдове есть чем смутить двадцатидвухлетнего парня, и я не осмеливался признаться ей в любви.

Началась война. Я иду к нотариусу составить завещание, по которому я оставляю Симоне все, что у меня есть. Я настолько осмелел, что сообщил ей адрес нотариуса, у которого хранилось завещание; я добавил, что иду сражаться и что если умру, то с мыслью о ней. Тем же вечером я уехал.

Когда Симона получила мое письмо, она была настолько растрогана проявлением моей привязанности, что сделала все возможное, чтобы присоединиться ко мне. В то время женщине было непросто отправиться на фронт. Она навела справки, переоделась солдатом и, сам не знаю как, сумела проникнуть в зону боевых действий, не вызвав подозрений. Короче говоря, у нас была передышка неподалеку от Эперне, и вдруг какой-то молодой щеголеватый солдатик начинает задирать меня. Я уже собрался было дать ему пощечину, как вдруг узнаю в этом молодце свою Симону, и у меня опускаются руки. Во время первого же увольнения она выходит за меня замуж. Безоблачное счастье!

Вот вам переодевание, которое прошло хорошо, тут и говорить нечего, но могло бы закончиться плачевно. Самое малое, чем она рисковала, что ее примут за шпионку и расстреляют.

Потом меня ранило. Выздоровление затянулось. Однажды к Симоне зашла подружка. Они мне сказали, что уходят и не могут взять меня с собой, потому что отправляются гадать на булавках.

Булавки? Это еще что такое?

— Это последнее слово в гадании, — сказала мне Симона. — Это точнее, чем карты таро, гаданье на кофейной гуще или по яичному белку.

— Я обязательно должен это увидеть!

— Невозможно! — говорит Симона. — Гадалки мужчин не принимают, они им кажутся слишком умными, и это их смущает. И к тому же мужчины могут подумать, что дом гадалки на самом деле — бог знает что.

— Как бы то ни было, — говорю я Симоне, — я поступлю так же, как поступила ты, я тоже переоденусь.

Они в восторге, помогают мне переодеться. Побрившись, я становлюсь похож на невысокую женщину, и вот мы у предсказательницы судьбы, эдакой бой-бабы.

— В прежние времена, — говорит она визгливым голосом, взирая на нас поверх толстых очков, — нужно было взять двадцать пять новых иголок, положить на тарелку и налить туда воды… А что волшебники и чародеи делали с иголкой, которой зашивали саван покойника, даже говорить не буду… Сегодня мы вершим колдовство с помощью булавок… Их тут тринадцать штук; вот эта представляет вас, а вот эта, которую я согнула, представляет цель, которой вы хотите добиться, иными словами, предмет ваших желаний.

Симона с подружкой даже не слушали, болтали о нарядах.

В этот момент мадам Улисс бросает свои булавки, но две или три падают со стола прямо мне на колени, которые я инстинктивно сжимаю.

— Это мужчина! — кричит старая ведьма.

Она узнала меня по телодвижению, как некогда Улисс узнал Ахиллеса, переодевшегося женщиной, чтобы надежнее спрятаться в засаде во время Троянской войны.

— Это мужчина! Будь на его месте женщина, она ни за что не стала бы сжимать колени.

И гадалка подняла адский шум.

Я задрожал от страха. Мы отправились в полицейский участок. Я был на редкость смешон, и не успел я еще поправиться, как Симона покинула семейное гнездо. Мое переодевание закончилось провалом, а могло бы иметь успех. Моя жена могла бы счесть меня остроумным, она же сочла меня нелепым. Поэтому я повторяю, ни один из нас не может заранее быть уверен, чем закончится то, что он собирается предпринять — удачей или провалом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.