Глава 17 ТРЕТИЙ ЭШЕЛОН СУВОРОВА — РЕЗУНА
Глава 17
ТРЕТИЙ ЭШЕЛОН СУВОРОВА — РЕЗУНА
Глава 24 называется «Про третий стратегический эшелон». В ней Суворов-Резун утверждает, что третий эшелон вторжения Сталина в Европу составляли войска НКВД.
Откуда этих войск НКВД набрали столь много — для целого эшелона? Суворов-Резун считает — из пограничников. Пограничники якобы перед войной были отведены в тыл, а их места заняли кадровые войска.
Выглядело это ужасно:
«Удивительны особенности слуха советского капитана-разведчика: плачь выселяемой румынской деревни с той стороны пограничной реки он услышал, а с нашей вроде и плача нет. А между тем советские пограничные войска с 13-го по 20-е июня провели операцию по насильственному выселению людей из приграничной полосы от Белого до Черного моря. Немцы выселяли население в полосе в 20 км, наши — 100. Немцы в основном население перемещали. Наши перемещали и истребляли».
Читать это просто жутко. Суворов-Резун утверждает, что «наши» (наверное английские) пограничники в 1941-м истребляли людей в 100-километровой пограничной зоне.
Но проверять я этого не буду. Пусть англичане проверяют.
«Завершив насильственную репатриацию людских масс, доблестные пограничники не просто сняли минные и проволочные заграждения на советских границах (об этом — в «Ледоколе»), но и сами ушли с границы. Свидетельство генерала Свиридова — только один пример. Таких свидетельств каждый желающий может найти в достаточных количествах как в мемуарах советских генералов, так и в германских архивах».
Ну что ж, я — как раз желающий.
Посмотрим, действительно ли пограничники и местные жители 22 июня были в глубоком тылу?
Были!..
Не врет Суворов-Резун…
Это есть в книге Чугунова:
«Уже целую неделю шла война. Застава лейтенанта Лопатина продолжала сражаться в глубоком вражеском тылу (курсив мой. — А. П). В ночь на 29 июня он провел разведку и обнаружил, что есть хорошо замаскированный запасной проход через вражеские заслоны. Его решили использовать для вывода раненых, женщин и детей. Это задание успешно выполнил старшина заставы Клещенко. Лопатин с 20 уцелевшими бойцами остался в подвале. Устроив подкоп, немцы подорвали не сдавшийся бастион» (Ч у г у н о в А. И. Граница сражается. С. 94).
Итак, были в тылу и пограничники, и мирное население. Во вражеском, но это же детали…
Мирного населения, как известно, оказалось в глубоком тылу очень много. И его действительно расстреливали.
«Многие женщины и дети во время боев находились рядом с бойцами и командирами, им пришлось пережить гибель мужей и отцов, ужасы фашистского плена, издевательства гитлеровской солдатни, мстившей за мужество и стойкость воинов-чекистов.
… Спустя долгие годы дочь младшего политрука В. И. Киселева, которой было пять лет, вспоминала: «Помню, как на минуту забежал отец, когда бомбили самолеты и половины дома уже не было. Он был ранен в правую руку и в левой держал пистолет. Так я его и запомнила. Он поцеловал меня и маму и бросился по лестнице со второго этажа. Больше мы его не видели.
Потом хозяйничали немцы, солдаты потрошили наши чемоданы. Двое суток мы просидели в ванной комнате, потом нас и несколько оставшихся в живых семей вывели во двор. Построили и, прочитав что-то, отделили одних в одну, других в другую сторону. Большую группу женщин вместе с детьми расстреляли. Остальных поместили в сараи — там было много людей. Мама говорила, что жизнь ей и мне спасло то, что при регистрации брака с отцом она оставила свою девичью фамилию. Затем был концлагерь. Что мы пережили — трудно себе представить» (там же. С. 23–24).
«Трагически сложилась судьба семей комсостава заставы. Фашисты схватили и расстреляли жен начальника, политрука и помощника начальника заставы, не пощадили они и детей Щеглова — шестилетнюю дочь Лизу и четырехлетнего сына Володю» (там же. С. 62).
«… Лейтенант Евсиков повел оставшихся в живых двадцать бойцов в контратаку и выбил фашистов из захваченных ими отдельных строений заставы. И здесь воины впервые увидели, насколько жесток и беспощаден враг. В комнате, где проживала семья начальника заставы старшего лейтенанта Зубченко, гитлеровские палачи зверски убили его жену и мать, семилетнего сына, двух дочерей: старшей было четыре года, младшей — полтора» (там же. С. 42).
«Когда наступило затишье, капитан И. В. Мартынов, возглавлявший маневренную группу, выслал туда разведку. Опытный пограничник Антонов с группой бойцов проник в расположение противника и установил, что там закрепилось до двух пехотных рот. Перед развалинами дома, где жила семья политрука Шевченко, они обнаружили тела зверски убитых фашистами его дочери и жены» (там же. С. 46–47).
«Легендарная оборона Брестской крепости продолжалась до середины июля 1941 года, а в начале этого месяца тяжело раненный лейтенант Кижеватов, продолжавший руководить обороной, с несколькими пограничниками пошел на взрыв переправы, которую фашисты навели через Буг. При выполнении этого задания начальник 9-й заставы погиб смертью героя. Уничтожили гитлеровцы и его семью — мать, жену, детей. Десятилетнего сына Ваню изуверы закопали в землю живым…» (там же. С. 54).
В честь лейтенанта и его жены потом было названо два теплохода: «Андрей Кижеватов» и «Нюра Кижеватова».
Конечно, в глубоком тылу были не только семьи пограничников. 5-я застава, что сражалась 22 июня в районе Бреста, держала оборону пять часов.
«Многие, в том числе ее начальник младший лейтенант Богомаз, погибли в неравном бою. Уцелевшие пошли на прорыв. Пятерых тяжелораненых бойцов подобрали местные жители, оказали им помощь и укрыли от врага» (там же. С. 59).
Прав Суворов-Резун.
Не было местных жителей. Выселили их…
А пограничники «были отведены в тыл»…
А как же граница?
На границе встала регулярная армия, — утверждает британский историк и иллюстрирует эту странную замену на примере «114-го отдельного разведывательного батальона 164-й стрелковой дивизии 17-го стрелкового корпуса 12-й армии на Львовском выступе».
Правда ли это?
Как всегда, проверим.
Начнем с того, что 17-й стрелковый корпус располагался не на Львовском выступе, а у города Черновицы (ныне — Черновцы), как раз там, где румынская территория углом врезается в стык Украины и Молдавии.
Теперь насчет пограничников, которых «заменили».
Свидетельств о 22 июня 1941 года в районе города Черновицы весьма много, мы приводим их по книге Чугунова «Граница сражается»:
«Ожесточенные бои шли на участке 97-го (Черновицкого) отряда, которым командовал подполковник М. Т. Крыловский… В 4 часа 22 июня передовые немецкие и румынские подразделения внезапно и одновременно атаковали 18 застав отряда, с 13-й по 30-й включительно… Бои шли каждый день. То на одном, то на другом участке противник пытался прорваться на советскую территорию, но безрезультатно.
До 24 июня большинство застав сдерживали врага своими силами, затем к границе подошли стрелковые и артиллерийские армейские подразделения. Совместно с ними пограничники вели упорные бои до 2 июля 1941 г.» (там же. С. 135–136).
Есть данные и о том, как воевали «замененные» Суворовым — Резуном пограничники.
1, 2 и 3-я заставы отражали противника совместно, поскольку румынский пехотный батальон пытался пробиться на участке 1-й заставы. Но в 10 часов 24 минуты румыны двинулись через территорию 3-й заставы, а потом и 2-й. Атаки были отбиты. Пулеметчик Белоусов был дважды ранен, но поля боя не покинул. Когда противник двинул мощные силы на участке 2-й заставы, комендант свел три заставы в одну группу и контратаковал, сбросив румын в реку Прут.
6-я, 7-я и прибывшая им на помощь резервная заставы вели бой совместно. Румыны предприняли попытку захватить пограничный наряд, но пограничники пришли ему на выручку. Однако за это время 150 вражеских пехотинцев заняли господствующую высоту. Начальник заставы выслал отряд отвлекать румын на высоте, и благодаря этому отражение румынской атаки произошло успешно.
5-я застава, насчитывавшая 63 человека, отбивала атаки роты пехоты врага. Атака началась после артобстрела — после двух часов румыны были вынуждены отойти. С комендатуры прибыло 20 бойцов маневренной группы, и очень вовремя, поскольку румыны начали новую атаку. И эта атака была отбита. Еще одну, и безуспешную, атаку румыны предприняли уже ночью.
4-ю заставу противник не атаковал, если не считать артиллерийского обстрела и попыток захватить наряды.
13-я застава отбила несколько атак пехотной роты врага.
17-ю заставу в первой половине дня 22 июня окружило до батальона вражеской пехоты. Начальник погранотряда направил к месту боя взвод шоферов, но тот попал в засаду, устроенную в доме лесника, и вступил с нею в бой. Внезапным ударом со стороны заставы пограничники взяли дом лесника. В первый день эта застава отразила восемь атак.
15-ю заставу атаковало до батальона пехоты. Первая атака оказалась самой жестокой. Было тяжело ранено восемь бойцов, легко ранило и начальника заставы Козлова, но враг отступил.
16-я застава подверглась мощному артобстрелу, после чего в атаку двинулась пехота врага. Заставе помогал кавалерийский эскадрон 21-го кавалерийского полка НКВД. Атаки румын продолжались два часа, после чего с румынского берега реки Серет начали бить танки. К 14 часам на помощь заставе прибыла артиллерийская батарея, которая подавила несколько огневых точек противника. На рассвете 23 июня на румынскую территорию проникли разведчики, обнаружившие значительное скопление танков и пехоты. Стало ясно, что следует ожидать новых атак, — застава и другие подразделения начали готовиться…
Почитаем еще Суворова-Резуна. Ему очень подозрительно появление на границе советских разведчиков до 22 июня 1941 года. Он считает это указанием на агрессивный план Сталина…
«…подчиненный командир эскадрона просит разрешения выслать разведку на ту сторону реки… Представляю ситуацию где-нибудь в 1970 году: молодой офицер-разведчик спрашивает у командира разведбата разрешения послать разведгруппу на ту сторону реки… скажем, в Западную Германию. Представляю себе лично задающего этот вопрос моему комбату… Да меня бы за такой вопрос вмиг бы простынями повязали и под вой сирен доставили в соответствующее учреждение».
Давно пора.
Но высылались ли на румынский берег разведгруппы?
Да, высылались. Сохранились рапорты, благодаря которым можно судить, для каких целей это делалось.
«Доношу, что в течение марта, апреля, мая и июня месяцев 1941 г. в управление пограничных войск Белорусского округа поступило большое количество разведывательных материалов об интенсивной подготовке Германии к войне против Советского Союза… Эти сведения вместе с данными 106-го Таурагенского пограничного отряда о том, что немецкие части по тревоге приведены в боевую готовность, и 88-го Шепетовского отряда о том, что немецкие части заняли исходные позиции в посевах ржи около линии границы, мною немедленно были доложены в Москву. Таким образом, эти сведения, не вызывающие сомнений, остались не реализованными для дела, так как в 4.00 началось вторжение немецких войск» (Сечкин Г. Граница и война. С. 69).
Читатель может и сам сделать вывод, зачем посылались на противоположный берег разведгруппы.
Но вернемся к книге Суворова-Резуна:
«В данном случае капитан не разрешил высылать разведку на территорию противника, но известны сотни случаев, когда другие советские капитаны и майоры разрешали».
Вот безобразие! Немцы концентрируют войска, а советские командиры высылают разведчиков, следят за концентрацией, делают выводы, рапортуют в Москву…
И с чего это они? Не заболели ли?
Именно этим Суворов-Резун разведку и объясняет. Нервными болезнями:
«Шапошников предупреждал, что армия, которую перевели на военное положение и придвинули к границам, испытывает нервное напряжение, сдержать ее порыв невозможно… Высшее советское военное руководство знает, что и командиры, и солдаты уже рвутся в бой, что их наступательный порыв не сдержать. Но его уже и не сдерживают — до всесокрушающей войны остается всего две недели… Красную Армию от противника не разделяет даже тонкая цепочка пограничников НКВД».
В самом деле, когда войска подводят к границе, в них всегда появляется повышенная нервность. Психозы, истерики, психические припадки. Ну и навязчивое желание выслать разведгруппу на другой берег.
Советских офицеров, как известно, набирали исключительно из психопатов. Когда армию подводили к границе, одни из них менялись в лице, бледнели, падали в обморок, а другие, напротив, зверели, засучивали рукава. Погранзнак на них так действовал, герб чужого, несоветского государства.
Но вернемся к «тонкой цепочке пограничников НКВД», которая уже никого «не разделяет», поскольку пограничники «ушли с границы». Место пограничников, по Суворову-Резуну, заняли армейские части. Зачем? Для удара по Румынии!..
Иначе армейские части было подводить к границе просто опасно: они могли сами сорваться. Суворов-Резун так и пишет:
«Сталин отдал приказы чекистам отойти в тыл, а частям Красной Армии выйти на границы. Сталин знал, что после этого надо будет спустить Красную Армию с цепи… Иначе она сама сорвется».
Итак, подвел Сталин к границе свои армейские части, чтобы напасть на буржуазную Европу? Проверяем — подводил!
В 1941 году близ границы цепочкой стояли дивизии. К границе в районе Черновицкого погранотряда была подведена 164-я дивизия. Что же это за дивизия?
Это особая дивизия: «дивизия прикрытия границы». Вдоль всей границы в случае опасности выстраивались цепочки стрелковых дивизий. Не танковые группы — для прорыва, а именно стрелковые дивизии.
Дивизии прикрытия были дивизиями-смертниками. В случае нападения они должны были стоять до конца, выигрывая несколько дней, в которые осуществлялась мобилизация в приграничных округах и разворачивались армии прикрытия границы. Эти армии, в свою очередь, прикрывали мобилизацию по всей стране.
Даже если напор врага оказался бы чрезвычайно силен, дивизии прикрытия не имели права отходить, самой своей гибелью говоря о направлениях главных ударов противника. На эти направления должны были немедленно устремляться мехкорпуса, чтобы забивать бреши.
Жестоко? Но это закон войны. Кто-то должен погибнуть, чтобы остальные жили и действовали.
Посмотрите на карту плана прикрытия границы. Она же — карта дивизий прикрытия.
Обратите внимание на количество танковых дивизий в 1-м эшелоне армий всех военных округов в таблице сверху справа; это достаточно ясно говорит о том, был ли план прикрытия наступательным.
До 22 июня 1941 года далеко не все дивизии прикрытия заняли свое место у границы, как это им предписывалось по плану прикрытия. Они стали выдвигаться к границе в мае, в связи с концентрацией немецких войск и большим числом сообщений о нападении Гитлера с 15 по 25 мая. Э. Бенеш в начале апреля получил сообщение из Праги, которое тут же передал советскому руководству:
«Кампания против Советского Союза определенно решена; как только Германия покончит с югославским сопротивлением, начнется нападение на Советский Союз; из Берлина докладывают, что все необходимые военные приготовления завершены и была уже проведена конференция всех высших командующих германского Восточного фронта, на которой были точно определены начальные действия германских войск; дата военной тревоги для всего Восточного фронта назначена на 15 мая» (Уткин У. Россия над бездной. С. 311).
К 15 мая 1941-го практически закончилась концентрация немецких войск на границе (кроме нескольких дивизий, еще занятых в Югославии). Разведчики и переходящие границу местные жители — все сообщали о концентрации врага и очень близкой дате нападения.
Бывший пограничник М. Паджаев пишет:
«Видимо, дата 17–25 мая была принята высшим командованием к сведению. Сразу после Первомайского праздника части прикрытия выделили на наиболее угрожаемые направления свои подразделения. 3 или 4 мая к нам на заставу прибыли три армейских командира. Утром они и сопровождающие их танкист и артиллерист обошли будущий оборонительный район. А еще через день танковый взвод и артиллерийская батарея заняли позиции в лощине за селом Кривка. Стрелковые роты расположились на высоте между селами Хусня и Ивашовцы. Ускоренными темпами возводились оборонительные сооружения. Работы были кончены во второй половине мая…
В первых числах июня стало известно, что началось отселение чиновников из пограничных районов в глубь страны. Это не просто выселяли «неблагонадежных», как поначалу думали мы. Отселяли всех, а власть передавалась военной администрации…» (Паджаев М. Через всю войну. М., 1972. С. 18).
Теперь почитаем Суворова-Резуна. Он не знает про план прикрытия границы, поэтому выдумывает про 164-ю стрелковую дивизию прикрытия следующее:
«Рассмотрим последствия удара на примере 164-й стрелковой дивизии, в которой служил капитан Свиридов. В этом районе две реки: пограничный Прут и параллельно ему на советской территории — Днестр. Если
бы дивизия готовилась к обороне, то в междуречье ей лезть не следовало, следовало вырыть окопы и траншеи на восточном берегу Днестра, используя обе реки, как водные преграды… Но 164-я дивизия (как и все остальные дивизии) готовилась к наступлению и потому Днестр перешла… Нанесли немцы удар, мост на пограничной реке захватили, он не был заминирован, и начали переправлять свои части, а мосты позади советских дивизий — разбомбили. Севернее этого участка прорвалась германская 1-я танковая группа и огромным крюком охватывает советский фронт, отсекая советские части от тылов…»
Вот наперерез 1-й танковой и двинулись мехкорпуса — 22, 8 и 15-й, а потом, когда танковая группа проникла дальше в тыл, — 9, 19 и 21-й. Стрелковые дивизии прикрытия, что стояли на участке прорыва немецкой 1-й танковой группы, понесли страшные потери. Но они позволили советскому Генштабу увидеть направления главных ударов врага, благодаря чему 1-й танковой группе захватить с ходу Киев не удалось. А ведь в плане «Барбаросса» было написано: «С этой целью главный удар наносится из района Люблина в общем направлении на Киев».
А вот 164-й дивизии прикрытия повезло. Румыны вяло атаковали даже погранзаставы. Перед румынами план «Барбаросса» ставил задачу лишь «сковать русские силы, находящиеся внутри образуемых клещей». По этой причине в конце июня 12-я армия, к которой относилась 164-я дивизия, отошла от границы совсем ненамного.
Но почитаем еще Суворова-Резуна. Какие он делает выводы из своих рассуждений?
«В этом примере раскрыты причины поражения: готовность к оборонительной войне и готовность к наступательной — разные вещи, 164-я дивизия готовилась к наступлению, оттого так все и получилось».
Гм…
В этом районе Сталин поставил одну-единственную дивизию. Стрелковую — не танковую, даже не кавалерийскую. И не стрелковый корпус, не мощные орудия резерва Главного Командования, способные прорвать пограничные укрепления. Почему? Чтобы наступать на Германию?
Суворов-Резун:
«После выхода «Ледокола» выступили именитые историки и заявили, что моя версия не нова, это просто повторение того, что говорили фашисты. Своего читателя призываю в свидетели: разве я увлекаюсь цитированием фашистов? Мои книги пропитаны цитатами из Маркса, Энгельса, Ленина, Троцкого, Сталина, Фрунзе, Хрущева, Брежнева, Шапошникова, Жукова, Рокоссовского, Конева, Василевского, Еременко, Бирюзова, Москаленко, Мерецкова, Кузнецова и многих с ними. Кто же из них фашист?»
Все верно. Не фашисты. Ни Василевский, ни Мерецков, ни Конев. Насчет Троцкого не знаю: не читал.
А. М. Василевский о плане грядущей войны:
«…Ожидалось нападение на наши границы наземных войск с крупными танковыми группировками, во время которого наши стрелковые войска и укрепленные районы приграничных военных округов совместно с пограничными войсками обязаны будут сдержать первый натиск…»
Стрелковые войска! У границы не было мехкорпусов — иначе Суворов-Резун их непременно бы засек. А наступление без танков не имеет смысла.
Но продолжим цитировать А. М. Василевского. У него после запятой идет:
«… а механизированные корпуса, опирающиеся на противотанковые рубежи, своими контрударами вместе со стрелковыми войсками должны будут ликвидировать вклинившиеся в нашу оборону группировки и создать благоприятную обстановку для перехода советских войск в решительное наступление» (Василевский A. M. Дело всей жизни. С. 117–118).
Хорошая цитата. Спасибо, Суворов-Резун, за то, что вынуждает заглядывать в источники.
И за Мерецкова спасибо, от души.
К. Е. Мерецков:
«Так, в начале июня свыше 750 тысяч человек приписного состава были вызваны в воинские части, а около 40 тысяч направлены в укрепрайоны» (Мерецков К. А. На службе народу. С. 207).
Это очень важная цитата. В советских книгах пишется просто, что в июне было вызвано «800 тысяч человек», а здесь начальник Генштаба К. Е. Мерецков уточняет — «около 40 тысяч направлены в укрепрайоны». Ясно, что за «нападение» готовил Сталин в июне 1941-го!
Но у Мерецкова есть и еще более важная цитата относительно военных приготовлений 1941 года:
«Взяв на себя инициативу, я сообщил командарму-5 генерал-майору танковых войск М. И. Потапову, что пришлю своего помощника с приказом провести опытное учение по занятию укрепленного района частями армии, с тем чтобы после учения 5-я армия осталась в укрепленном районе. В других местах оборонительные работы были еще не завершены. Ответственным за строительство укрепрайонов был Б. М. Шапошников, и я решил дополнительно поговорить с ним в Москве» (там же. С. 202).
К. А Мерецков был заместителем наркома обороны, и его слова прямо говорят о характере военной политики относительно Германии.
Теперь обратимся к И. С. Коневу. Опять же, благодаря Суворову-Резуну.
«Еще в Москве я получил задачу от Тимошенко. Указав районы сосредоточения войск 19-й армии, он подчеркнул: «Армия должна быть в полной боевой готовности, и в случае наступления немцев на юго-западном театре военных действий, на Киев, нанести удар и загнать немцев в Припятские болота» (Цит. по: С о к о л о в Б. Неизвестный Жуков: портрет без ретуши. С. 212–213).
Армия Конева предназначалась для удара, но удара по прорвавшимся через пограничные войска немецким соединениям. Все тот же оборонительный план, что мы видим и в прочих мемуарах.
Суворов-Резун негодует:
«Если версия фашистская, то следует упрекать не меня, а советских маршалов и генералов, я только повторяю их слова. Мне плохо понятна ярость моих критиков».
Мне тоже плохо понятна. Такая прекрасная возможность посмеяться!
Суворов-Резун недоумевает:
«Отчего на меня ополчились? Почему вы молчали, когда выходили книги Жукова и Рокоссовского, Баграмяна, Еременко и того же Свиридова? На их головы следовало обрушить ваш благородный гнев. А я лишь скромный собиратель цитат».
Кого там вспоминает Суворов-Резун? Жукова, Рокоссовского, Баграмяна? Ну что ж, пособираем цитаты и мы.
Г. К. Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях»:
«13 июня С. К. Тимошенко в моем присутствии позвонил И. В. Сталину и просил разрешения дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия.
— Подумаем, — ответил И. В. Сталин.
На другой день мы были у И. В. Сталина и доложили ему о тревожных настроениях и необходимости приведения войск в полную боевую готовность.
— Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы оба это или нет?»
Ох, как Сталин хотел войны! Как жаждал напасть на Европу! Замучил Тимошенко и Жукова: мобилизуйте, предатели, армию. Немцы подвели войска к границе, а мы — что? Но Георгий Константинович И. В. Сталину этого не позволил.
К. К. Рокоссовский тоже предельно циничен насчет агрессивных устремлений РККА:
«Откровенно говоря, мы не верили, что Германия будет свято блюсти заключенный с Советским Союзом договор. Было ясно, что она все равно нападет на нас… Однажды заночевал в Ковеле у товарища Федюнинского. Он оказался гостеприимным хозяином. Разговор все о том же: много беспечности. Договорились о взаимодействии наших соединении, еще раз прикинули, что предпринять, дабы не быть захваченными врасплох, когда придется идти в бой» (Рокоссовский К. К. Солдатский долг. С. 7–9).
Собрались Рокоссовский и Федюнинский и свистящим шепотом обсуждают вопрос, как напасть на смирную, доверчивую синеглазую Германию. К слову, солдаты Федюнинского 24 июня обороняли УРы в районе Устилуга. Это написано у Жукова, которого Суворов-Резун не читал (см.: Воспоминания и размышления. Т. 2. С. 20).
Баграмян же посвятил нападению на Германию всю свою жизнь… Вот что он пишет про 1941-й год:
«В начале мая мы получили оперативную директиву Народного комиссара обороны, которая определяла задачи войск округа на случай внезапного нападения гитлеровцев на нашу страну…
В первом эшелоне, как и предусматривалось планом, готовились к развертыванию стрелковые корпуса, во втором — механизированные (по одному на каждую из четырех армий)» (Баграмян И. Х. Мои воспоминания. С. 192).
Заметим, что для нападения необходим противоположный порядок построения войск. Когда немцы напали на СССР, вперед были пропущены танковые группы, которые разорвали советскую оборону и создали котлы; следовавшие за танками пехотные части блокировали окруженных, после чего крупнокалиберная артиллерия этих окруженных уничтожала. Для осуществления этого плана немецкие танковые группы перед 22 июня были подведены к самой границе. Далее у Баграмяна:
«Стрелковые соединения должны были во что бы то ни стало остановить агрессора на линии пограничных укреплений, а прорвавшиеся его силы уничтожить решительными массированными ударами механизированных корпусов и авиации» (там же).
Ну разве не типично наступательный план? Спасибо Суворову-Резуну за правду…
Он пишет про единственную стрелковую дивизию у границы. Баграмян подтверждает — были только стрелковые. Все ясно, все сходится. Мы всё уже поняли. Но Суворов-Резун считает, что не всё, и упорно елозит вокруг этой единственной стрелковой дивизии.
«Предрекаю: когда найдете совершенно секретные документы, то в них будет та же информация — 164я стрелковая дивизия находилась между Прутом и Днестром… И по любой дивизии, корпусу, армии найдете совершенно секретные документы и в них обнаружите, что к обороне они не готовились, готовились к наступлению. Если генерал Свиридов и тысячи других участников войны отошли от исторической правды, то следовало их разоблачить 25 лет назад, объявить их версию фашистской и опубликовать опровергающие материалы. Но этого никто не делал и не делает. Мемуары наших генералов лежат на полках, их никто не читает».
Ну не читает их никто. А если бы прочли — такое нашли бы! У Жукова, Мерецкова, Конева, Баграмяна, Рокоссовского, Василевского — как Сталин готовил нападение на Европу!..
Суворов-Резун продолжает разоблачать:
«Да не так уж архивы были и засекречены. Правда, в генеральских мемуарах сталинский замысел мы видим не единым документом, а миллионом сверкающих осколков. Генерал армии К. Н. Галицкий, например, в книге «Годы суровых испытаний» (С. 33) описывает такой же разведывательный батальон, как и у Свиридова, но не во Львовском выступе, а Белостокском. Этот батальон — в составе 27-й Омской имени Итальянского пролетариата стрелковой дивизии, которая тайно была выведена в приграничные леса».
Одна-единственная дивизия, и опять — стрелковая, а не танковая.
Суворов-Резун продолжает:
«Разведывательный батальон находился в готовности вести разведку на территории, занятой германскими войсками. И чтобы поверили, генерал армии К. Н. Галицкий приводит ссылку на архив. Другими словами, находились в готовности к войне, только не к «великой отечественной».
Хорошо, поверим на миг Суворову-Резуну, что в «белостокском выступе» войска 22 июня стояли прямо на границе — пограничники же, как это говорил он ранее, были отведены в тыл.
Тогда 22 июня 1941 года в бой должны были вступить регулярные части: танки, артиллерия, пехота.
Ну-ка, посмотрим, что у нас было 22 июня в «белостокском выступе» и на его флангах. Обратимся опять к документальной книге А. И. Чугунова «Граница сражается».
105-й отряд. В 3 часа 50 минут в расположении гарнизона отряда разорвался первый снаряд. 3-я застава сразу приняла бой и через полтора часа оказалась в окружении. Продержавшись два часа, застава начала прорываться на восток.
4-я застава сдерживала врага около часа, но противник ее окружил. Продержавшись до 11 часов, пограничники прорвали кольцо и к вечеру прибыли в штаб отряда.
9-я застава держала оборону почти 8 часов. В живых осталось несколько человек, которые смогли выйти из окружения.
10-я застава сдерживала врага почти двое суток. Отошла по приказу коменданта.
12-я застава оборонялась до 23 часов. Начальник заставы послал свою жену с просьбой о подкреплении, но комендант смог направить только двух — военфельдшера и красноармейца; все остальные уже участвовали в бою.
13-я застава сражалась так упорно, что немцы бросили против нее пехотный батальон. После ожесточенной схватки пограничники отошли к комендатуре.
15-я застава. Начальник заставы Степанковский приказал подпустить немцев на 80—100 метров и только после этого открыть огонь. Потеряв несколько десятков человек убитыми, противник отошел. Степанковский погиб. К третьей атаке патронов почти не осталось, и тогда пограничники спустили на немцев пограничных собак. Придя в замешательство, противник отошел.
106-й отряд. 1-я застава. Пропустив немецкие танки, застава открыла огонь по пехоте. Придя в себя, немцы организовали атаку, но эта атака была отбита. Немцы блокировали заставу и уничтожили.
2-я застава. Бой длился два часа, после чего пограничники контратаковали. 25 пограничников погибло, 17 пробилось к своим.
На стыке 5-й и 6-й застав немцы выбросили десант, но пограничники его уничтожили. Уничтожение десанта вызвало замешательство у немцев, атака началась только через два часа. Бой длился до 12 ночи, после чего заставы по приказу отошли.
12-я застава встретила переправляющихся через реку немцев пулеметным и ружейным огнем. Бой продолжался несколько часов. Комендант пограничного участка капитан Бедин, израсходовав все патроны, подорвал себя и немцев последней гранатой.
107-й отряд. Все заставы отряда, кроме 8-й, были атакованы в первый же час вторжения. Дот под командованием Андриенко сражался три дня. Немцы замуровали все выходы, заживо похоронив защитников дота. Защищая комендатуру, рядовой Шевченко связал две последние гранаты и взорвал их в тот момент, когда немцы подошли к нему вплотную. 5-я застава отразила вражескую атаку и отошла по приказу. 6-я застава сдерживала врага более часа. Командир заставы приказал подпустить врага ближе и открыть огонь. Атака была отбита, но Кубов погиб. Командование принял политрук Беляев. Было отбито шесть вражеских атак. Политрук Беляев погиб во время последней. Застава отошла по приказу.
8-я застава сдерживала врага в течение полутора часов.
86-й отряд был обстрелян артиллерией в 4 часа.
1-я застава отражала атаку батальона пехоты и нескольких танков. Пограничники отсекли пехоту и заставили ее отступить.
2-я застава оказалась в окружении, но продолжала отбивать атаки. Подвергнув заставу сильному арт огню, немцы смогли ее захватить.
3-я застава отбивалась до 12 часов. Командовавший 3-й заставой лейтенант Усов получил пять ранений, но продолжал руководить боем. Разрыв снаряда засыпал его окоп. Откопали останки только после войны. В. М. Усову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
5-ю и 6-ю заставы подвергли бомбежке с воздуха, затем артиллерийскому обстрелу, после чего на пограничников направились танкетки. Пограничники и бойцы строительного батальона отразили атаку и отошли на вторую позицию, после чего снова отразили атаку. Третья атака оказалась самой трудной. Противник обошел пограничников. Начальник заставы выделил группу прорыва, которая расчистила путь остальным. После шестичасового боя застава отошла.
7-я застава подверглась пулеметному огню в 6 часов, после чего противник двинул вперед пехоту. Под огнем пограничников немцы отошли, потеряв около сотни солдат. Противник повторил атаку в сопровождении танкеток. Атака была отражена, но с большими потерями — 12 убитых и 3 раненых. Когда застава была окружена, начальник заставы принял решение идти на прорыв. В 20 часов оставшиеся в живых пограничники присоединились к 27-й стрелковой дивизии.
11-я застава начала боевые действия с того, что ее наряд в ночь на 22 июня обнаружил двух диверсантов. Один был уничтожен, второй ушел за границу. Застава сдерживала врага более четырех часов и отошла по приказу.
12-я застава сражалась на границе, затем была отведена, чтобы прикрыть эвакуацию из города.
20-я застава подверглась сильнейшему арт огню. Но пограничники подпустили врага и открыли огонь с близкой дистанции. Застава отошла по приказу.
87-й отряд располагался на границе с Восточной Пруссией. В 4 часа начался интенсивный обстрел застав. Силы наступавших были очень велики. Но тем не менее…
2-я застава отразила две атаки, уничтожив более 40 фашистов. Раненый старшина Логинов продолжал подносить боеприпасы в окопы. Застава держала оборону 10 часов.
4-я застава встретила два батальона пехоты, держалась до 11 часов, после чего пришел приказ на отход.
8-ю заставу атаковал кавалерийский эскадрон. Жена начальника заставы Я. Г. Лебедя стреляла в немцев из винтовки, а затем, связав гранаты, уничтожила танк. Застава оборонялась шесть часов; когда ее окружили, пограничники начали пробиваться к своим.
10-я застава вела тяжелые бои в окружении. Немногие уцелевшие под командой сержанта Иванова прорвались на восток. Иванов погиб.
14-я застава оборонялась два часа, отошла в тыл по приказу.
17-я застава подверглась ураганному обстрелу. Застава отражала атаки на протяжении четырех часов. По приказу отошла к комендатуре, где вместе с 15-й и 16-й заставами и штабными подразделениями заняла оборону. Когда противник обошел этот рубеж, пограничники стали отходить. Пограничники 15-й заставы захватили высоту, которая позволяла прорваться остальным.
88-й отрад. 2-ю заставу атаковало до батальона пехоты, пограничники отразили шесть атак. Оставшиеся в живых двадцать бойцов пошли на прорыв.
3-я застава отражала атаки пехотного батальона. Пограничники продержались до полудня и отошли по приказу.
5-я застава подверглась артогню, который разрушил все ее сооружения. Пользуясь тем, что застава располагалась у реки, пограничники более суток мешали переправе. После того как противник создал вокруг заставы кольцо окружения, по приказу коменданта застава начала прорыв. Поскольку патронов почти не осталось, прорыв осуществлялся штыками и саперными лопатками.
6-я застава оказалась на направлении главного удара. Застава заставила отойти кавалерию противника, но оказалась бессильна против двигавшейся на восток колонны танков. Тем не менее пять бойцов были посланы помешать немцам навести переправу; трое из них (двое погибли) успешно выполняли эту задачу на протяжении долгого времени. Противник вынужден был поднять против заставы «юнкерсы». После воздушной атаки на заставу направилось три танка. Рядовой Сидоров подорвал один танк и погиб сам. Танки пушечными выстрелами разрушили дзоты. Оставшиеся в живых пограничники отошли в тыл.
13-я застава подверглась артналету. Немцы начали наводить переправу, но пограничники сорвали ее своим огнем. Один броневик все же успел проскочить переправу, но рядовой Смирнов уничтожил его связкой гранат. Перешедшие вброд немцы пошли в атаку, но пограничники перешли в контратаку и сбросили врага в реку. Бой продолжался до 17 часов, было уничтожено несколько десятков фашистов и две бронемашины. По приказу застава отошла.
Три заставы и штаб 4-й комендатуры составили отряд, оборонявший Драгичено. После артподготовки немцам удалось захватить часть Драгичено, но, перейдя в контратаку, отряд выбил врага с советской территории. Тогда немцы двинули танки. Два танка пограничники подорвали связками гранат. Когда вечером границу начали переходить крупные силы, командование комендатуры приняло решение на отход.
17-й отряд воевал в Бресте. Подвиг защитников Брестской крепости хорошо известен. Значительно меньше
— подвиг пограничников острова, что примыкал к крепости. Защитники острова оборонялись до. 28 июня. Воспользовавшись дождем, немцы высадились на остров, но контратакой пограничники сбросили их в реку. При этом погибла почти половина личного состава. 29 пограничников прорвались в крепость, но при переправе еще часть погибла. Осталось всего 18 человек. После атак немцев погибло еще шесть. Когда кончились боеприпасы, лейтенант Жданов принял решение перебираться туда, где еще слышались выстрелы, но там нашли только павших. В ночь на 3 июля группа насчитывала 8 человек, но к ней присоединились три защитника Брестской крепости, из которых один был тяжело ранен. Жданов приказал идти на прорыв; прорваться удалось четверым. Раненый скончался, трое 23 июля вышли к линии фронта.
В крепости 28 июня лейтенант Кижеватов распорядился прорываться из крепости мелкими группами. Сам он решил не отходить:
— Некуда мне идти, здесь моя застава, а я ее начальник.
Часть бойцов решила его не покидать. Продолжая руководить обороной, лейтенант Кижеватов с группой бойцов пошел на взрыв переправы, которую фашисты навели через Буг. При выполнении этого задания он погиб. Разъяренные фашисты нашли и уничтожили его семью.
1-я застава была атакована танками. Фашисты начали переправляться через Буг под прикрытием дымовой завесы. Скоро из 52 человек заставы в живых осталось лишь 13, из которых большинство были тяжело ранены.
2-ю заставу обстреливали с перерывами в два часа. Пограничный наряд не давал врагу переправиться через реку, но, когда наряд погиб, около роты пехоты начали атаку на заставу. Две атаки с флангов были отбиты, тогда немцы высадили парашютный десант, но и десант успеха не имел. В 18 часов комендант дал команду прорываться.
3-я застава была атакована в 7 утра. Застава отбила две атаки и по приказу отошла.
На участке 4-й заставы противник начал форсировать Буг в трех местах, под прикрытием артиллерийского и пулеметного огня. В центре участка переправлялось около 40 танков. Первую попытку форсировать Буг пограничники отразили. На дно было отправлено пять вражеских танков и четыре орудия. Но гранаты и патроны кончились, и потому большая часть пограничников погибла. Когда немцы пытались взять раненного на вышке часового Семенова, он бросился вниз и разбился. В развалинах продолжали отстреливаться раненые бойцы. Когда развалины начал утюжить немецкий танк, последовал сильный взрыв — защитники подорвали себя и танк.
5-я застава, находившаяся в 10 км северо-западнее Бреста, обороняла шоссе. После артподготовки на восток устремилась масса войск. Во время немецкой атаки по ним ударил пулемет из засады и заставил залечь. Немцы пригнали местных жителей и за ними, как за щитом, увели тех, кто залег. Пущенный против пограничников танк был подбит гранатами. Застава оборонялась пять часов. Уцелевшие пошли на прорыв. Тяжелораненых подобрали и выходили местные жители.
6-я застава отражала атаки тринадцать часов. Когда немцы обошли пограничников, начальник заставы принял решение пробиваться к своим.
7-я застава оборонялась восемь часов. Истекая кровью, раненый Землянский стрелял, стоя на коленях. Григорьеву раздробило локоть, но он продолжал вести огонь. Тяжелораненый Саблин метнул гранату и потерял сознание. После приказа на отход пограничники двинулись на восток. Раненых по пути погрузили на попутную машину. 8-я застава оборонялась семь часов и отошла по приказу. 10-я застава держалась четверо суток. Застава разделилась на две группы, каждая из которых попала в окружение. Одна группа была полностью уничтожена в рукопашной схватке, но немцы при этом были так обескровлены, что не сразу смогли взяться за вторую группу. Когда снаряд поджег дом, в котором оборонялась вторая группа, — никто не вышел. Все погибли.
11-я застава вела бой пять часов. Когда немцы окружили заставу, начальник штаба 3-й комендатуры дал команду на отход.
12-я застава вела бой около трех часов, пока к ней не прибыл батальон 84-го стрелкового полка, усиленный тремя орудиями. В 20 часов застава начала отход в направлении полигона.
13-я застава сражалась в окружении четыре часа. После гибели начальника заставы, разбившись на группы, пограничники стали пробиваться на восток.
16-я застава сдерживала врага более пяти часов. Начальник заставы и замполит были убиты. Пограничники отошли по приказу и присоединились к 75-й стрелковой дивизии.
17-я застава оборонялась около девяти часов. Исчерпав все возможности, отошла, чтобы присоединиться к 75-й стрелковой дивизии.
18, 19 и 20-я заставы были подвергнуты артобстрелу. В 8 часов началась переправа на участке 20-й заставы. Получив отпор, немцы отошли, чтобы начать переправляться на участке 18-й заставы. Поскольку и это завершилось неудачей, немцы подожгли лес. Пограничники отошли на участок 1 — й заставы соседнего отряда, где продолжали сражаться до утра 24 июня. Часть 20-й заставы была расположена на восточном берегу Западного Буга. Пограничники оборонялись до 14 часов, до приказа на отход. С 22 часов они заняли позиции, на которых прикрывали отход 15-го стрелкового корпуса, а затем 45-й стрелковой дивизии.
Не все заставы отражены в этой краткой драматической хронике. Часть из них погибла в полном составе. Бывший начальник 86-го погранотряда Г. К. Здорный писал:
«Остаются еще невыясненными действия целого ряда застав, в частности 8, 10, 17, 18-й, на участках которых прорывались большие силы противника».
Ни имен, ни фамилий. «Пропал без вести…» К этому добавим, что именно за позициями 86-го погранотряда и находилась 27-я стрелковая дивизия, о которой писал Суворов-Резун.
Итак, пограничники перед 22 июня отведены в тыл не были, их место танки, артиллерия и стрелковые корпуса не заняли. Ну а то, что
Красная Армия хотела напасть на Европу, — оставим это на совести нашего псевдоисторика.
Ну а если продолжить бред Суворова — выйдет вот что.
Благодаря танковым и стрелковым корпусам у границы 22 июня немцы были на всех направлениях отброшены и советских рубежей не перешли. Благодаря этому война окончилась уже 23 ноября 1941 года знаменитой Мюнхенской операцией советских войск…
«Вопрос о происхождении Третьего стратегического эшелона, надеюсь, ясен: ДО ГЕРМАНСКОГО ВТОРЖЕНИЯ ГРАНИЦА БЫЛА ВО МНОГИХ МЕСТАХ ОТКРЫТА и многие тысячи пограничников отведены в тыл, где и были организованы в три карательные армии».
Что это, Господи, за три «карательные армии»?..
«29-й армией командовал заместитель Наркома внутренних дел генерал-лейтенант НКВД ИМ. Масленников, 30-й — бывший начальник пограничных войск Украинского округа генерал-майор НКВД В А. Хоменко, 31-й — бывший начальник Прибалтийского пограничного округа генерал-майор НКВД К.Н. Ракутин, затем бывший начальник Карело-Финского пограничного округа генерал-майор НКВДВ. Н. Долматов. Три армии — это целый фронт».
Был такой фронт?
Был!
Был фронт резервных армий, из шести армий, четыре из которых — 29, 30, 31 и 24-я — возглавлялись пограничниками. Резервными эти армии были недолго. 29, 30, 31 и 24-я армии бросили в Смоленское сражение.
Ход Смоленского оборонительного сражения дан одинаково практически во всех мемуарах. 20-я и 16-я советские армии расчленены, часть их сил — в окружении у Смоленска. Эти окруженные войска огибают клинья: с севера — танковой группы Гота, с юга — Гудериана.
Огибают и… упираются в 30-ю армию Хоменко и 24-ю армию Раку-тина. Дальше немцы тогда пройти не смогли.
Сейчас о Ракутине и Хоменко, к сожалению, почти никто не помнит. До победных наступательных операций они не дожили. Ракутин в конце 1941 года со всей своей 24-й армией оказался в окружении и погиб при попытке прорыва. Хоменко в 1943 году получил три ранения в грудь; у него были выбиты оба глаза. Попав в таком состоянии в плен, Хоменко отклонил все попытки немцев склонить его к измене и был умерщвлен.
Севернее 24-й и 30-й армий на карте Смоленского сражения находятся 29-я и 31-я армии. Именно на 29, 30 и 31-й армиях растратит все свои танки 3 — я танковая группа немцев, но так и не сможет обойти Москву с севера. Но это будет в ноябре — декабре. А в августе — сентябре у Смоленска 24, 30, 16 и 20-я армии приостановили обе танковые группы, 3-ю и 2-ю, — и надолго. Наступление было возобновлено немцами лишь через месяц. За месяц Советский Союз сумел осуществить мобилизацию, эвакуировать предприятия на Восток, перевести промышленность на военные рельсы. Сумел оправиться от удара.
Кто же их остановил?
Отведенные от западной границы пограничники?
Ответ есть в литературе. Суворов-Резун мог его найти.
«На формирование только первых шести дивизий, предназначенных для фронта резервных армий, из состава пограничных войск было направлено 3 тыс. офицеров и генералов и 10 тыс. сержантов и солдат. Это была лучшая часть кадрового состава пограничных войск Грузинского, Армянского, Азербайджанского, Казахского, Среднеазиатского и Туркменского пограничных округов» (Сечкин Г. Граница и война. С. 155).
Вот как! Пограничники Средней Азии и Кавказа!
Начальник германского Генерального штаба сухопутных войск Гальдер надеялся, что «формирование противником новых соединений (во всяком случае, в крупных масштабах) наверняка потерпит неудачу из-за отсутствия офицерского состава…»
Кавказские и среднеазиатские пограничники Гачьдера весьма огорчили.
В новых дивизиях было 3 тысячи офицеров и генералов и 10 тысяч сержантов и солдат погранвойск. Под ружье встали выпускники Высшей пограничной школы и курсанты Ново-Петергофского военно-политического училища.