Возвращение в лето

1

Безжалостная ласточка заката

капризничает, рвется за ограду

оравы облачной, зашедшей на постой.

Не огорчай, прижми, крылом укрой.

Я видел сны, прекрасные порой,

но клятые марали суть полета,

не ведая, что он не той породы,

что мы привыкли видеть под горой.

А за горой реактор жертву ждет,

и царь-девица в пасть ему идет,

чтобы спасти от глада поколенья

детей, не знавших правды и печали,

которым звери пели и качали

их люльки в розах, не знававших тленья.

2

Влажно еще, госпожа, в приближенных лесах.

(Переведи мне из хроник о кошке и мышке.)

Влаги паучье скольженье уместно в слезах,

на территории лета не хочется слышать

плеска и рева великих небесных коров.

(Марфе для действия выдана роза ветров.)

Полдень. На пастбища памяти роза шатров

вышла сережки просить на краю ойкумены.

Ополоумела, что ли? Дать ей шаров

с елки берлинской, отмыть и казнить за измену.

(Розам негоже шататься по злачным краям

это советует деве и деда Хайям.)

Вечер блестящей грозы накормил пауков.

Ярче следы госпожи на траве безответной.

Вязы молчат, и до снятия их париков

переведи мне из хроник о переписке секретной

кошки корявой соседа, вкусившего лунный оскал,

с мышью ворчливой, что грел на груди Ганнибал.

3

Отпуск из воска, там электричка молчит,

и надрываются пчелы, виясь над малиной.

Марки мусоля, на клумбе ребенок ворчит,

праведный ястреб ласкает небесную глину.

Я обретаю ее, если в поле закрою глаза

и зависаю над липой, полной прохладного меда.

Дышит слеза, отзывается в море гроза,

шепот медянок с обочины Божьего следа.