Чуждый огонь

Чем холоднее и пустыннее на сердце – тем верней навстречу

и желтоглазое уныние, и косоротое злоречье…

Идут, хромцы, сосредоточенно, угрюмы и неутомимы,

то рощами, то вдоль обочины, на вид – простые пилигримы.

Но в ком заметят червоточины, тех окружают, обнуляют,

и вид на жительство просроченный слюной на темя налепляют.

…Я знала тех, кто долго мыкался: то замирал кариатидой,

то лес валил, то в стены тыкался и кто не справился с обидой.

И стал кормить в себе томление, пока сквозь мысленную стужу

отчаянья и озлобления огонь не вырвался наружу.

Он тлел в подполье, злые жалобы шипели, лопаясь под спудом,

чтоб вспыхнуть вдруг: пора настала бы Надава вспомнить с Авиудом.

Как те страницы ни пролистывай, как голову ни прячь в тумане,

всё видишь их огонь неистовый, самих же попаливший в стане.

…О, как бы жить, себя не мучая: ни власти не желать, ни славы,

изъять из сердца сны горючие и жароплавкие составы.

Из облака сине-зеленого торчат чадящие затылки.

Боюсь, по запаху палёного Творец найдет нас у коптилки.