Роланд Дискейн из Гилеада

Роланд Дискейн из Гилеада

«Поначалу я видел вас, как Человека-без-имени Серджио Леоне… Вы смотрелись совсем неплохо. Работа с вами забавляла меня… Но потом вы изменились. Прямо у меня под рукой. Так вышло, что я уже не мог сказать, герой вы, антигерой или вообще не герой».

(ТБ-6)

Роланд Дискейн, сын Стивена Дискейна и внук Аларика и Генри Высокого, ведет свой род от Артура Эльдского, предка всех стрелков, и его жены, королевы Ровены. Аларик в свое время отправился в теперь уже легендарный южный регион, Гарлан, чтобы убить дракона, но другой король, которого потом ждала насильственная смерть, успел уничтожить последнего в этой части света.

Артур Эльдский стал первым возвысившимся королем после отхода Прима и хранителем Темной Башни. Стивен Дискейн, отец Роланда, был его потомком в двадцать девятом поколении. Роланд — единственный оставшийся стрелок, последний из рода Эльда, единственная надежда, что сползание мира в бездну удастся повернуть вспять. Хотя он благородно распространяет свое происхождение на членов нового ка-тета, они знают, что в лучшем случае являются очень дальними родственниками.

Он может сойти за отца Стивена Кинга, когда Кингу тридцать, то есть выглядеть Роланд должен как минимум на пятьдесят. Однако времени он неподвластен. Его родина — Гилеад, столица феода Новый Ханаан, маленького клочка земли, затерянного в западной части Срединного мира. Гилеад, сердце Альянса, пролежал в руинах более тысячи лет, после окончания гражданской войны. Роланд говорит ка-тету, что «шел к Темной Башне более тысячи лет, иногда перескакивая через поколения». Джо Коллинз заявляет, что Роланд, должно быть, старше Бога. «Некоторые так бы и сказали», — отвечает стрелок.

Хотя Кинг верит, что его персонажи — частично он сам, а частично то, что он видит в других людях, Роланд не похож на него больше, чем кто бы то ни было.[267] Кинг говорит, что ему трудно представить, как выглядят его персонажи, потому что он смотрит на мир их глазами. Впрочем, он соглашается, что при работе над эпопеей мысленным взглядом видел Роланда именно таким, как изобразил Майкл Уэлан на иллюстрациях к «Стрелку».[268]

Карта Таро Роланда — «Повешенный», которая символизирует силу.

У него холодные, немигающие, синие глаза, цвета вылинявших джинсов «Левис». К тому времени, когда он добирается до Кальи Брин Стерджис, его черные волосы уже тронуты сединой. Лицо загорелое, в морщинах, с выдубленной кожей. В кино его мог бы сыграть кто-то из возрастных, но по-прежнему кипящих энергией звезд Голливуда, вроде Пола Ньюмана или Клинта Иствуда, если им добавить мрачности и загадочности Юла Бриннера. Джейк видит сходство с Иствудом, но прежде всего в глазах. Сюзанна думает, что он больше похож на Маршалла Диллона из «Порохового дыма». У Роланда нет таких широких плеч, как у Диллона, и он не так высок ростом (хотя по меркам Гилеада он считался высоким), но лицом Роланд больше напоминает ей уставшего поэта, чем слугу закона Дикого Запада.

Вся юность Роланда — подготовка к тому, чтобы стать стрелком. Револьвер он выхватывает из кобуры быстрее всех, но среди учеников далеко не самый умный. Поскольку он предпочитает молчать, Абель Ванней, его школьный учитель, зовет Роланда «Габби»,[269] это прозвище напоминает также о том, что имя матери Роланда — Габриэль. Если он решает, что скрытность — наилучший вариант, то ведет себя максимально скрытно.

Его наставник в боевых искусствах, Корт, подтрунивает над ним, так часто упрекая в недостатке воображения, что Роланд в это верит. «Револьвер я всегда доставал быстрее всех и стрелял лучше всех, но вот насчет того, чтобы неординарно мыслить… у меня с этим было туго». У него нет блестящего ума Катберта, он соображает даже не так быстро, как Джейми. Человек в черном говорит ему: «Твой заторможенный, но упорный и цепкий разум. Другого такого, как у тебя, не было, наверное, за всю историю этого мира. Может быть, даже за всю историю мироздания» (ТБ-1). Его друг Катберт говорит, что шестеренки в голове Роланда вращаются медленно, но в целом механизм работает отлично.

Роланд — один из тринадцати, кто прошел весь цикл обучения и стал стрелком (поначалу в классе было пятьдесят шесть человек), и самый молодой из тех, кому когда-либо удавалось выдержать испытание на право называться стрелком. Мартен, колдун и предатель, шпионивший против отца Роланда и соблазнивший его мать, недооценил таланта юноши. Его стараниями Роланд в четырнадцать лет вызвал Корта на поединок. Мартен не сомневался, что Роланд потерпит поражение, и его отправят на запад, где он более не будет представлять собой никакой угрозы.

Вместо этого Роланд выигрывает поединок. И прежде всего благодаря блестящему выбору оружия. Выбор этот показывает, на что он может пойти ради достижения успеха. Он жертвует своим давним другом, соколом Давидом, во имя победы. Официально став стрелком, он, конечно, еще не может противостоять Мартену, и отец отсылает его подальше от беды, в компании Катберта и Алена.

В то утро, когда Роланд уезжает из Гилеада, его отец пристально смотрит «на своего единственного сына. Единственного живого сына» (ТБ-4). Эта загадочная фраза позволяет предположить, что у Стивена и Габриэль был еще ребенок, который, возможно, умер при родах. В действительности у Роланда были брат и сестра.[270] Поскольку, согласно Уолтеру, Роланд и Алый Король — оба потомки Артура Эльдского, некоторые читатели задаются вопросом, а может, давний враг Роланда — его двойник. Они оба всю жизнь одержимы Темной Башней. Впрочем, Алый Король, согласно различным источникам, старался уничтожить Башню тысячи лет, то есть принялся за это дело задолго до рождения Роланда.

В Меджисе Роланд влюбляется в Сюзан Дельгадо, красавицу двумя годами старше его, которая обещана мэру Торину. Он также демонстрирует независимость от своих друзей и неуважение к ним, отказываясь поделиться с ними планами на будущее. И потом у него всегда будут секреты даже от тех, кто помогает ему. Он убежден, что по-другому нельзя. Даже когда у него есть помощники, он действует так, будто он один, и только поставленные им цели имеют значение.

В конце того долгого лета Роланд отказывается от Сюзан, выбирает Башню, которую видит в розовом хрустальном шаре Колдовской радуги, но горюет, когда горожане убивают Сюзан. Она беременна его ребенком, следующим поколением Эльда. Вскоре после возвращения в Гилеад он случайно убивает свою мать-предательницу, обманутый Риа с Кооса.

Роланд участвует в тщетной борьбе за спасение Гилеада, но лишь из чувства долга. Его целью становится Темная Башня. Войска Фарсона окружают последних оставшихся стрелков, в том числе Катберта и Джейми, на Иерихонском холме, в пятистах милях к северу от Меджиса. Согласно воспоминаниям Флегга о той битве, Роланду удается избежать смерти, спрятавшись в телеге, заваленной мертвецами. На Иерихонском холме остается и рог, который принадлежал Артуру Эльдскому. Рог этот потребуется Роланду, когда он доберется до Башни. Но он так сосредоточен на далекой цели, что упускает эту мелочь.

Многие годы, может, столетия, он идет один, стараясь найти человека в черном, который может показать ему путь к Темной Башне. В Элурии сердце Роланда еще не столь закаменело, чтобы расстрелять вооруженных дубинками медленных мутантов, едва они начинают угрожать ему. К тому времени, когда Роланд добирается до Талла, при аналогичной угрозе он уничтожает все население города. После больших сражений ему, закаленному в боях стрелку, всегда становится нехорошо. Впрочем, вот о чем Роланд не говорит: наиболее остро он чувствует себя живым, когда готовится сеять смерть.

Главное достояние Роланда — вещи, которые определяют его сущность: тяжелые револьверы с рукоятками из сандалового дерева и стволами, изготовленными из «Экскалибура», великого меча короля Артура. Многие поколения они передавались от отца к сыну вместе с наследной чертой — фантастической гордостью. А больше у него ничего нет, разве что «руины юношеского лица». Его снаряжение состоит из патронов, табака и кожаного магического кошелька, неисчерпаемого источника золотых монет и драгоценных камней.

Роланд выживает, потому что, помимо навыка в боевых искусствах, ему свойственна практичность и непритязательность, которые, как броня, прикрывают сухой романтизм его натуры. Он из тех людей, которые поправят перекосившуюся картину в незнакомом гостиничном номере, а романтизм — тайна за семью печатями, в которую он никого не посвящает. Он понимает, что в жизни нет ничего более важного, чем выживание, ка и Башня. У него нет желания разбираться с собственными мотивами, его не интересуют философские вопросы или история. Прошлое он изменить не может, а о будущем позаботится ка.

Сюзанна уверена, что Роланд недооценивает свои мыслительные способности и воображение. Его интуитивное понимание психического заболевания Одетты и предложенное решения для соединения двух личностей в одну — всего лишь единственный пример его творческого подхода к возникающим проблемам. С надуманными вопросами обращаться к нему бесполезно, но, когда проблема реальная, жизненно важная, он показывает свой блестящий ум. Одно время Сюзанна думала, что ему не хватает тонкости, но поняла, что не права, увидев, как он повел себя в Калье. «Тот факт, что, оставаясь рядом с ним, я, вероятно, погибну… мы все погибнет, не меняет другого факта: он — мой герой. Последний герой».

Для Роланда Темная Башня — наркотик, он сидит на игле ритуалов и традиций, не знает жалости к тем, кто встает у него на пути. «Будь вне норм морали, — говорит отец одиннадцатилетнему Роланду. — Тогда другие будут страшиться тебя». Он лжет, если ложь способствует достижению поставленной цели. «Я — все равно что одна из древних машин смерти. Она или выполнит работу, ради которой создана, или разрушится, выполняя ее».

Эдди, героиновый наркоман, прекрасно понимает Роланда. «Ты используешь меня, а потом отбросишь, как бумажный пакет, который более тебе не нужен. Черт бы тебя побрал, друг мой. Ты достаточно умен, чтобы деяние это причинило тебе боль, и достаточно бессердечен, чтобы это сделать». Слова «отступление» в словаре Роланда нет. Эдди прямо говорит ему: «Развернуть тебя так же сложно, как вставшего на коньки хряка». Отец Каллагэн выражает ту же мысль более тактично, говоря, что Роланд иной раз путает свою волю с волей ка.

Роланд знает, позволив Джейку упасть в пропасть, чтобы получить возможность догнать Уолтера, он сознательно обрек себя на вечные муки. Миа говорит Сюзанне: «Грехи миров висят на его шее, как гниющий труп. Однако он слишком далеко зашел в своей решимости». Путь Роланда — это путь револьвера; смерть для тех, кто скачет верхом или идет бок о бок с ним.

Потеряв пальцы рук и ног на берегу Западного моря, он более не может добраться до цели в одиночку, даже если бы укусы омароподобного чудовища не занесли инфекцию в его организм. Джейми однажды сказал, что Роланд может стрелять с повязкой на глазах, потому что пальцы у него тоже с глазами. Так что потеря двух пальцев для Роланда — частичная слепота.

Команда, которую он собирает, поначалу кажется средствами для достижения цели, необходимостью, призванной довести поход до конца. Но очень скоро Роланд обнаруживает, что его отношение к этим людям начинает меняться. Он прекрасно знает, что путь его усеян телами как друзей, так и врагов, и вдруг осознает, что, возможно, нашел нечто более важное, чем Башня, впервые с тех пор, как покинул Меджис. Он уже не уверен, может ли он и дальше терять друзей. «Эта моя часть не шевелилась и не говорила долгие годы. Я думал, она умерла. Не умерла. Я снова научился любить, и я понимаю, что это, вероятно, мой последний шанс полюбить. Я соображаю медленно… но я не глуп».

«Сила воли и целеустремленность — хорошие слова, — говорит Роланд. — Но есть и плохое, которое означает то же самое. Это слово — одержимость». Он — капитан Ахаб, и Башня — его белый кит. Главная его цель — спасти Башню от уничтожения, но даже когда она достигается освобождением Разрушителей и спасением жизни Стивену Кингу, он на этом не останавливается. Потому что в один поход его отправила ка, а в другой он отправился сам. Оставив позади замок Алого Короля, он вышел за пределы, очерченные Ганом и пророчествами Артура Эльдского, вышел из-под зонтика ка. Как и говорила Миа, ему пришлось спасать Лучи: если бы они разрушились, Башня бы рухнула, и он никогда не смог бы подняться по винтовой лестнице и увидеть, что находится на вершине.

Когда он говорит Фимало и Фумало, что должен идти дальше, чтобы выполнить обещание, которое дал себе, они указывают, что он такой же безумец, как и Алый Король. Его одержимость заразительна. Он знает, что любой из членов ка-тета встанет на его место, если он падет. «Я могу потерпеть неудачу в деле всей моей жизни, но, когда речь идет о превращении людей в мучеников, с этим я справляюсь неплохо» (ТБ-5). Он задается вопросом, чем он заслужил таких восторженных защитников. Что такого он не сделал, «если не упоминать о том, что вырвал их из знакомой и привычной жизни так же безжалостно, как человек может выпалывать сорняки на своем огороде?»

Сбросив кокон эгоцентризма, он, как и Уолтер о’Дим, боится счета, который могут ему предъявить.[271] «Мой счет становится все длиннее, а день, когда под ним подведут черту, как в счете несостоятельного завсегдатая пивной, приближается. Смогу ли я его оплатить?» Он не считает себя хорошим человеком. «Всю жизнь у меня были самые быстрые руки, а вот с тем, чтобы творить добро, я всегда тормозил».

Он думает, что последователи традиционного Бога знают, что любовь и убийство неразрывно связаны, и что в конце Бог всегда пьет кровь. Иногда ему хочется рассказать о всех своих деяниях, исповедоваться, но отпущения грехов он не ищет. Того, что Бог мертв, он не боится. Его пугает другое: как бы Бог не стал слабоумным и злобным. Он все еще молится, но считает, что «проблемы начинаются, когда люди думают, что боги отвечают на их молитвы». Он отвергает титул чайлд, официальный и древний, каким называют рыцаря в походе. «Мы никогда не называли так друг друга, ты понимаешь, потому что чайлд означает святой, избранный ка. Нам никогда не нравилось думать так о себе».

Будучи стрелком, он исполняет обязанности миротворца, посланника, бухгалтера, дипломата, полномочного представителя, посредника, учителя, шпиона и палача.[272] Он — солдат Белизны, богоданное сочетание подготовленности, наблюдательности и интуиции, которая граничит с телепатией. Он обладает следующими талантами: перезаряжает револьверы, не прекращая стрельбы, владеет гипнозом, говорит на пяти языках и может бежать в темноте. Зрение у Роланда гораздо острее, чем у его спутников.

Эдди как-то заметил, что никогда не видел дна заплечного мешка Роланда, который был неиссякаемым кладезем нужных вещей. Сюзанна думает, что, проведя рядом с Роландом столько времени, она так и не поняла, что это за человек. Видела его смеющимся и плачущим, спящим, справляющим нужду, убивающим и с блеском танцующим каммалу. Она никогда не спала с ним, но думает, что видела его при любых других обстоятельствах, однако в нем есть глубины, куда не проникал ее взор.

Чего Роланд не может: слиться с культурой Нью-Йорка, читать на английском, произносить такие слова, как «тунец» и «аспирин», смотреть телевизор. Его манера слушать истории, которые члены ка-тета рассказывают о Ключевом земном мире, удивляет их. Он слушает, как антрополог, пытающийся разобраться в какой-то странной культуре через ее мифы и легенды.

Как Катберт, так и Ванней предупреждали Роланда, что неспособность изменяться и учиться у прошлого может стать его проклятием. Однажды он верил, что ничто и никогда не заставит его отказаться от Башни. В начале своего пути у него не было друзей, не было детей, не было сердца. И хотя один раз ему довелось полюбить, теперь он учится любить вновь. Он любит своего приемного сына Джейка больше, чем всех остальных, включая Сюзан Дельгадо. Когда Джейк умирает, Роланд боится, что потерял способность плакать, но слезы таки приходят. Он молится над телом Джейка не потому, что Джейк нуждается в молитве, а чтобы хоть чем-то занять свой разум, чтобы не сломаться.

Сюзанна, единственный член ка-тета, который уходит, не умирая, верит, что Роланд испытывает жалость даже к Мордреду. С жалостью или без нее, Роланд убивает ребенка-демона после того, как тот убил Ыша, обрекая тем самым на гибель род Эльда, каким бы ужасным ни был его последний представитель. У Роланда было трое детей, двое своих, один приемный, и теперь все погибли, один даже не родившись.

Когда Сюзанна уже стоит на пороге двери в другой мир, Роланда внезапно охватывает страх одиночества, и он готов встать на колени и молить ее остаться. Однако он должен отпустить ее… она имеет на это право. Эгоистичное желание оставить ее при себе недостойно его выучки, недостойно любви и уважения, которые он испытывает к Сюзанне.

Последнее ранение Роланд получает уже у самой Башни, когда шипы розы, которую он вырывает из земли, отрезают еще один палец на его правой руке. Кисть немеет до запястья, и Роланд подозревает, что чувствительность к кисти так и не вернется.

Прежде чем пройти последние шаги, отделяющие его от Башни, он отсылает Патрика назад. Патрик представляет собой всех, кто сопровождал Роланда в его тысячелетнем походе. Стрелку не хочется оставлять юношу здесь, на краю Крайнего мира. Он говорит Патрику, что они снова встретятся на пустоши в конце тропы, но знает, что для него пустоши не будет. Его тропа заканчивается в Темной Башне.

Хотя близость к Башне вызывает у него такое ощущение, будто ему все это снится, он осознает, что ничего особенно и не изменилось. Он по-прежнему человек, но испытывает странное облегчение от того, что тяжелые револьверы больше не бьют по бедрам. Убийства закончены, но ему приходится вспомнить всех тех, кто остался позади, пока он поднимается к вершине. Конечно, воспоминания эти вызывают слишком сильную боль, так что он пытается сосредоточиться на комнате на вершине, но там для него ничего нет, кроме наказания за неспособность к переменам.

Его существование — повторяющаяся реинкарнация. Всякий раз он возвращается в точку своего похода, миновав которую, начинает настигать человека в черном. Слишком поздно, думает он, для кардинальных изменений. Ка идет ему навстречу, за достигнутый им прогресс, дарует древний рог Эльда. Если он сможет сохранить этот рог, в очередной раз дойдя до Башни, возможно, все будет иначе, и он узнает, что в действительности прибережено для него на ее вершине.

Позволит ли он Джейку упасть в пропасть и на этот раз, когда вопрос встанет ребром: или спасение мальчика, или возможность догнать человека в черном?

«Я терплю слежку, как вы хорошо знаете» (ТБ-4).