Духовное руководство – незаблудный путь

Кого же собственно должно иметь наставником?

Многие неопытные повредили многим неразумным, за коих суд приимут по смерти. Ибо не всем принадлежит руководить и других, но тем, коим дано Божественное рассуждение духовом, отличающее лучшее от худшего мечом слова. <…> Не мал же труд найти руководителя незаблудного ни в делах, ни в словах, ни в разумениях.[24]

Акафист преподобным отцем и старцем, в Оптиной пустыни просиявшим. М., 1996. С. 36, 37, 39.

Особые нарекания многих литераторов в гордом наставничестве Гоголя вызвала его книга «Выбранные места из переписки с друзьями» (вышла 12 января н. ст. 1847 г.).

С. Т. Аксаков писал сыну Ивану 14 января ст. ст. 1847 г. по поводу книги Гоголя (наверно, это была первая реакция на книгу): «Я вижу в Гоголе добычу сатанинской гордости, а не христианского смирения. <…> Я не мог без горького смеха слушать его наставление помещикам, как надобно им пахать, жать и косить впереди своих крестьян. <…> не совладал со <…> вторым томом, да и прикинулся проповедником христианства.

Соколов Б. В. Н. В. Гоголь. Энциклопедия. М., 2007. С. 162–163.

П. Я. Чаадаев весьма решительно высказался о Гоголе: «крошечный наставник». В письме князю П. А. Вяземскому от 29 апреля 1847 г. он дал развернутую оценку «Выбранных мест».

«У нас очень ею недовольны. Он нас немножко обманул, вот почему мы на него сердимся. Как вы хотите, чтоб в наше надменное время, напыщенное народною спесью, писатель даровитый, закуренный ладаном с ног до головы, не зазнался, чтоб голова его не закружилась? Это просто невозможно. Вина на его безумных поклонниках, особенно московских. Что мы призваны быть наставниками других народов. Вот и нашелся такой крошечный наставник, а он им и поверил. <…>

Иезуит – нет в Гоголе этого, он слишком спесив, слишком бескорыстен, слишком откровенен, даже до цинизма, одним словом, он слишком неловок, чтобы быть иезуитом.

Соколов Б. В. Н. В. Гоголь. Энциклопедия. М., 2007. С. 613–615.

Чаадаев П. Я. Сочинения. Т. 1. М., 1986. С. 463–465.

Может быть, к Гоголю относятся слова Чаадаева в письме Пушкину из Москвы еще до выхода «Выбранных мест», в марте – апреле 1829 г.

«Мое самое ревностное желание, друг мой, – видеть вас посвященным в тайны века. Нет в мире духовном зрелища более прискорбного, чем гений, не понявший своего века и своего призвания. Когда видишь, что человек, который должен господствовать над умами, склоняется перед мнением толпы, чувствуешь, что сам останавливаешься в пути. Спрашиваешь себя: почему человек, который должен указывать мне путь, мешает мне идти вперед? Право, это случается со мной всякий раз, когда я думаю о вас, а думаю я о вас так часто, что устал от этого. Дайте же мне возможностъ идти вперед, прошу вас. Если у вас нехватает терпения следить за всем, что творится на свете, углубитесь в самого себя и в своем внутреннем мире найдите свет, который безусловно кроется во всех душах, подобных вашей. Я убежден, что вы можете принести бесконечную пользу несчастной, сбившейся с пути России. Не измените своему предназначению, друг мой. С некоторых пор русских читают повсюду. <…> Обратитесь с призывом к небу, оно откликнется».

Сам же Чаадаев мечтал стать наставником мира. Это явствует из его письма Пушкину от 17 июня 1831 г.

«Где моя рукопись?[25] Мною руководит не честолюбие, а желание принести пользу. Это не значит, что мне не хотелось бы выйти немного из неизвестности; ведь это – средство дать распространение мысли, которую, я думаю, мне предопределено открыть миру; но главная забота моей жизни – это вы?носить эту мысль в глубине души и сделать ее своим наследием.

Я продолжаю думать, что мы должны идти рука об руку, и из этого получилось бы нечто полезное и для нас, и для других.

Пишите мне по-русски; вы должны говорить только на языке своего призвания».