ВОЗВРАЩЕНИЕ

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Чужое небо будет так же ясно,

Когда, себе и мертвым изменив,

Я вдруг пойму, что жил вдали напрасно

От лубочно-прекрасных сел и нив.

И я решу торжественно и просто,

Что мне один остался путь — назад,

Туда, где слышно в тишине погоста

Мычанье возвращающихся стад.

И, бредовой надеждой возрожденный,

Я в день отъезда напишу стихи

О том, что красный Бонапарт — Буденный —

Любимый сын и шашки, и сохи.

А из окна вагона утром рано

Смотря на уходящие поля,

Скажу сквозь волны мягкие тумана:

Прощай, чужая скучная земля!

И замелькают мимо дни и ночи,

Как за окном местечки и леса,

И вот уже я в трюме между бочек,

А ветер плещет солью в паруса.

И скажут мне пронырливые греки:

«Сегодня будем. Скорость семь узлов».

Я промолчу. Ведь в каждом человеке

Бывают чувства не для мертвых слов.

Я промолчу. И загремят лебедки,

Раздастся чья-то ругань, беготня…

А вечером в разбитой старой лодке

На темный берег отвезут меня.

И в ясном небе только что взошедший

Прозрачный месяц будет проплывать,

А на земле какой-то сумасшедший

Песок и камни, плача, целовать…

Но спин не разогнуть плакучим ивам,

Растоптанным цветам не зацвести, —

И разве можно будет стать счастливым,

Когда полжизни брошу на пути?

Нет. Лишь одним бродягой станет больше.

И я пройду, тоской и счастьем пьян,

Всю родину от Иртыша до Польши,

Сбивая палкой кочки да бурьян.

Мое лицо иссушат дождь и ветер.

Но голос дрогнет, нежен и суров,

Когда прощаться буду, на рассвете

Гостеприимный оставляя кров.

И так вся жизнь: убогая деревня,

Курчавый лес, душистые хлеба,

Обедня в церкви маленькой и древней —

Великолепно строгая судьба!

Но никогда не прекратится пытка —

Суд справедливый совести жесток, —

Случайная почтовая открытка,

В далеком поле поезда свисток

Напомнят мне с неотразимой силой

Иную жизнь в покинутом краю,

Друзей заветы, женский голос милый,

Изгнание и молодость мою.

1926. «Воля России». 1928. № 1