«В тот страшный год протяжно выли волки…»

«В тот страшный год протяжно выли волки…»

В тот страшный год протяжно выли волки

По всей глухой встревоженной стране.

Он шел вперед в походной треуголке,

Верхом на сером в яблоках коне.

И по кривым ухабистым дорогам,

В сырой прохладе парков и лесов,

Бил барабан нерусскую тревогу

И гул стоял колес и голосов.

И пели небу трубы золотые,

Что Император скоро победит,

Что над полями сумрачной России

Уже восходит солнце пирамид.

И о короне северной мечтали

Романтики, но было суждено,

Что твердый блеск трехгранной русской стали

Покажет им село Бородино.

Клубился дым московского пожара,

Когда, обняв накрашенных актрис,

Звенели в вальсе шпорами гусары,

Его величества блюдя каприз.

Мороз ударил. Кресла и картины

Горят в кострах, и, вздеты на штыки,

Кипят котлы с похлебкой из конины…

А в селах точат вилы мужики!

Простуженный, закутанный в шинели,

Он поскакал обратно — ждать весны.

И жалобно в пути стонали ели,

И грозно лед трещал Березины…

Порой от деда к внуку переходит

По деревням полуистлевший пыж

С эпическим преданьем о походе,

О том, как русские вошли в Париж.

Ах, всё стирает мокрой губкой время!

Пришла иная, страшная пора,

Но не поставить быстро ногу в стремя,

Не закричать до хрипоты «ура».

Глаза потупив, по тропе изгнанья

Бредем мы нищими. Тоскуем и молчим.

И лишь в торжественных воспоминаньях

Вдыхаем прошлого душистый дым.

Но никогда не откажусь от права

Возобновлять в ушах победы звон

И воскрешать падение и славу

В великом имени: Наполеон.

«Воля России». 1927. № 5-6