ДОН КИХОТ

ДОН КИХОТ

Нарисованные в небе облака.

Нарисованные на холмах дубы.

У ручья два нарисованных быка

Перед боем грозно наклонили лбы.

В поле пастухами разведен огонь.

Чуть дрожат в тумане крыши дальних сёл.

По дороге выступает тощий конь,

Рядом с ним бежит откормленный осел.

На картинах у испанских мастеров

Я люблю веселых розовых крестьян,

Одинаковых: пасет ли он коров

Иль сидит в таверне, важен, сыт и пьян.

Вот такой же самый лубочный мужик

Завтракает сыром, сидя на осле.

И в седле старинном, сумрачен и дик,

Едет он — последний рыцарь на земле.

На пейзаже этом он смешная быль.

Прикрывает локоть бутафорский щит.

На узорных латах ржавчина и пыль.

Из-под шлема грустно черный ус торчит.

«Что же, ваша милость, не проходит дня

Без жестоких драк, а толку что-то не видать.

Кто же завоюет остров для меня, —

Мне, клянусь Мадонной, надоело ждать!» —

«Мир велик и страшен, добрый мой слуга,

По большим дорогам разъезжает зло:

Заливает кровью пашни и луга,

Набивает звонким золотом седло.

Знай же, если наши встретятся пути,

Может быть, я, Санчо, жизнь свою отдам

Для того, чтоб этот бедный мир спасти,

Для прекраснейшей из всех прекрасных дам».

Зазвенели стремена из серебра.

Странно дрогнула седеющая бровь…

О, какая безнадежная игра —

Старая игра в безумье и любовь.

А в селе Тобозо, чистя скотный двор,

Толстая крестьянка говорит другой:

«Ах, кума, ведь сумасшедший наш сеньор

До сих пор еще волочится за мной!»

В небе пропылило несколько веков.

Люди так же умирают, любят, лгут,

Но следы несуществующих подков

Россинанта в темных душах берегут —

Потому, что наша жизнь — игра теней,

Что осмеяны герои и сейчас

И что много грубоватых Дульсиней

Так же вдохновляет на безумства нас.

Вы, кто сердцем непорочны и чисты,

Вы, кого мечты о подвигах томят, —

В руки копья и картонные щиты!

Слышите, как мельницы шумят?

«Воля России». 1927. № 5-6