Глава 5 АВАРИЯ
Глава 5
АВАРИЯ
Часа за три до конца смены с конвейером что-то случилось. Все меньше и меньше проходило пустых тележек. В конце концов некуда стало выставлять готовые формы — незалитые опоки по три-четыре раза кружили мимо формовщиков.
Вскоре конвейер остановился. Неподвижно замерла вся вереница тележек с черными кузовами опок на площадках.
— Чорт знает, что делается! — зло произнес Алеша.
Он посмотрел вдоль линии формовочных станков: все рабочие перестали набивать опоки. Остановились и два соседних конвейера.
Окно электропечи в дальнем цехе еще светилось огнем, но в огромной пасти вентилятора, висевшего над сводом печи не было видно клубов дыма и языков пламени. Видимо, электроды выключили, плавка остановилась.
— Опять плавильщики запоролись! — пробормотал Алеша и пошел к плавильному пролету.
Его обогнал сменный мастер Семен Кузьмич Фомичев. Алеша был с ним знаком — ходил советоваться, когда задумал свое предложение о расширении питателей. Семен Кузьмич одобрил его идею, они поговорили по душам, и теперь Алеша обращался к нему запросто.
— Семен Кузьмич, что за напасть навалилась на вас опять?
Мастер на бегу досадливо отмахнулся:
— И не говори, парень! Электрод лопнул!
Он умчался вперед, расталкивая двигавшихся к плавильщикам формовщиков и выбивщиков.
Давно уже присматривался Алеша к электроплавильной печи. Она казалась ему чудом из чудес: ведь вот до чего могуществен человек — молнию заставил плавить чугун. Попросив у кого-нибудь синюю гляделку, он подолгу простаивал перед рабочим окном. Когда его глаза привыкали к яркому свету, то он отчетливо видел ослепительно белые молнии, непрерывным потоком лившиеся с концов электродов.
Сама печь походила на котел, размерами с добрую избу. Он был накрыт огромной крышкой, выложенной, как и печь, рядами огнеупорных кирпичей. Печь была подвешена над большим котлованом и могла свободно наклоняться, стоило только контроллером включить мотор. Чугун вытекал из нее, как кипяток из чайника.
В круглом своде печи имелись три отверстия. Через них внутрь печи вводились электроды — серые графитовые стержни размерами с изрядное бревно. По электродам пускался ток. Между концами стержней и заполнившим печь чугуном возникала вольтова дуга — она-то и плавила металл.
Теперь один из электродов сломался. Два целых были подняв ты вверх вместе с держателем, их концы еще дымились. Третий, отломившись почти у самого места крепления, так и остался в отверстии.
К плавильщикам собралось уже порядочно народу. Пришли все, кому из-за этой аварии стало нечего делать. Подошел вагранщик, посмотрел, узнал, в чем дело, закурил:
— До конца смены все равно не наладиться! Пойду сбавлю дутье!
Слова вагранщика как-будто определили, что надо делать людям, все понемногу разошлись. Алеша остался: хотелось посмотреть, как будут вынимать обломок электрода, как поставят новый... Электроды-то, вон они какие, не так просто их ворочать!
На купол печи спустили железную площадку, подвешенную на тросах. На нее залезли Семен Кузьмич, плавильщик Мухамедов и его подручный, недавно принятый в цех молодой рабочий, Федя. Они склонились над отверстиями электродов, обсуждая как можно вытащить засевший там обломок. Обсуждали долго, видимо, было какое-то затруднение...
Наблюдая за плавильщиками, Алеша заметил, что вдоль прохода идут Клава и Саша. Клава шла своей торопливой походкой, а Саша, как обычно, вразвалку шагал с нею рядом. Клава на ходу дочитывала какую-то бумагу.
Алеша усмехнулся:
— Написал все-таки?
— А ты думаешь? Попотел и написал... — не без самодовольства ответил Саша.
Нахмурившись, Клава дочитывала стихотворение.
— Ничего, я думаю, подойдет. Немного, конечно, пошлифуем.
— И шлифовать нечего! Все сделано — первый сорт!
— Ну, конечно! Авторам всегда кажется первый сорт, а вдумаешься — такая дрянь, уши вянут!
— Вот как! Дрянь? Давай обратно!
— Не дури, это не про тебя! Раз сказала — подойдет, значит, подойдет... Что здесь случилось?
— Электрод обломился. Видишь, возятся: не знают, с какого конца начать...
— Вечно у плавильщиков что-нибудь не так! Пойду, поднимусь к ним, посмотрю, в чем дело...
Алеша загородил ей дорогу:
— Клава! Там температура неподходящая, можно поджариться!..
— Глупости! Я — комсорг, должна быть в курсе дел! — и Клава решительно направилась к лестнице, чтобы залезть на свод печи.
С купола печи раздался отчаянный крик, кто-то ругался. Затем крикнул сверху Семен Кузьмич:
— А ну, молодцы, давайте сюда! Помочь надо! Еще одно несчастье!
Оттолкнув Клаву, Алеша и Саша бросились к лестнице и проворно забрались наверх. В центре маленькой площадки стоял Федя. Засунув руки за пазуху, он хрипло дышал широко открытым ртом, уставившись глазами в одну точку, точно внимательно прислушивался к чему-то, происходившему внутри него. Подручного поддерживал Мухамедов:
— Вот какой ты глупый человек! Зачем горячий уголь трогал? Наше дело всегда осторожность надо. Эх, молодая твоя голова! Ничего, свадьба заживет! Не стони только, пожалуйста!
Феде точно напомнили — он протяжно застонал.
Повиснув на поручнях лестницы, Клава кричала:
— Ребята, что случилось? Что случилось, в конце концов?
Она не могла протиснуться на переполненную людьми площадку.
— Кажется, Федька руки обжег. Сейчас спустим.
Федя стонал, поматывая головой. Он отказывался вытащить прижатые к бокам руки и прикоснуться к чему-нибудь, словно нее вокруг него стало раскаленным.
Федю спустили вниз.
Побледневшая Клава накинулась на него:
— Как тебя угораздило, Федя? Разве можно так неосторожно?
— За электроды ухватился, думал, остыли... — цедил Федор сквозь стиснутые от боли зубы.
— Покажи-ка ладони! Не бойся, я не трону, только посмотрю! — Федя, морщась, осторожно вынул ладони и сам со страхом взглянул на них. Кое-где волдыри полопались, сочилась кровянистая влага. Некоторые еще вздувались, покрытые побледневшей кожицей.
Семен Кузьмич спустился с печи, развел руками и обратился к Алеше: — Вот, парень: придет беда — раскрывай ворота. — Взглянув на Федю, он приказал: — И рассматривать нечего — Оправляйся на медпункт!
Тот пошел по проходу, пошатываясь из стороны в сторону.
— Его же проводить надо! — вскрикнула Клава и побежала вслед за Федей.
— Пришлет же отдел кадров такое горюшко луковое! — с досадой вздохнул Семен Кузьмич. — Ума не приложу, с чего он ухватился за электроды? Знает ведь, только-только из печи вынули, жаром пышут! Нет, некуда ему руки девать, сует в самое пекло! С кем теперь обломок вытаскивать?
Саша, взглянув на Алешу и что-то быстро соображая, бросился к мастеру:
— А мы, разве мы не можем помочь? Электроды твои трогать не будем...
— Вы? Вы — формовщики, а тут наше, плавильное дело...
— Какая разница? Полезем, Алешка?
Алеша спокойно ответил:
— Полезем! Чего это вы, Семен Кузьмич, все какую-то разницу ищете — формовщики, плавильщики... Все мы — рабочий класс. Раз надо — значит сделаем...
— Валяйте, коли охота есть! Мухамедов! Вот тебе будут помощники... Дождитесь меня, я пойду, новый электрод привезу.
Мухамедов кивнул головой. Он стоял на своде и все еще озадаченно заглядывал в темное, закрытое стволом электрода, отверстие.
— Худое дело, Алексей! — обратился он к Алеше. — Как его вынуть, когда он нехорошо сломался? Я так думаю, пускай горят сами собой. Час прогорит, два прогорит, три прогорит — все равно сгорит. Тогда остатки через окно — готово дело!
— А цех? Три часа должен стоять? Так?
Саша тоже возмутился таким предложением:
— Хитрый ты дядя, как я посмотрю!
— Ничего не хитрый. Какая хитрость в таком деле?
— Еще бы не хитрый! Три часа цех простоит — ничего. Потом придет вторая смена — делай, как хочешь, а я домой пошел! Такая твоя политика? А еще говоришь — не хитрый!
— Я хитрый, ты умный! Придумай, что делать? А?
— Алеша придумает, — уверенно возразил Саша.
Алеша осматривал отверстие с застрявшим в нем электродом.
Положение и в самом деле было трудное. Трубы электрода сращивались между собой посредством ниппеля — короткого графитового цилиндрика с винтовой резьбой на внешней стороне. Половина, ниппеля ввинчивалась внутрь одной трубы, другая половина — внутрь другой, и таким образом получался длинный цельный электрод.
В этом случае электрод сломался в своей верхней части, над соединительным ниппелем. Скользнув после поломки вниз, он уперся одним концом в подину печи, а другим остался в отверстии, закрывая его наглухо.
Алеша начал соображать, каким образом подобраться к обломку и вытащить его наружу. Если из рабочего окна прихватить его вагами или цепью за нижний конец и попробовать сбросить в чугун, опасно, можно верхним концом так разворотить купол печи, что тремя часами простоя не отделаться.
Проще всего было как-нибудь зацепиться за верхний конец обломка и вытащить его краном. Но как и за что зацепиться? Обломок наглухо закрывал отверстие, торчал электрод вровень со сводом печи. Никакой петли накинуть нельзя, никаким крюком не поддеть, все равно, как пробка в бутылке. Пробку штопором выдирают. А таких штопоров, чтобы электроды из печи таскать, наверное, и на свете нет. Вбить в конец скобу? Графит — хрупкий, крошится, не удержит скобы. Весит обломочек немало — килограммов сто или больше. Такую тяжесть на скобе не поднять...
Да, задача! Ну, а все-таки если попробовать скобу? Может быть, получится? Ведь вот чудак предлагает подождать три часа, пока в чугуне обгорит конец электрода и он сядет сам собой... Все равно предпринимать пока нечего, надо пробовать это.
Алеша повернулся к Мухамедову:
— Скобу надо!
— Зачем скобу? Забивать хочешь? Не выйдет! Не выдержит скоба!
— Попробуем. Может, выдержит...
— Зачем пробовать зря? Так знаю — не выдержит.
Отвечал он таким равнодушным, унылым голосом, что Алеша с досадой плюнул и отвернулся от него.
— Саша, добеги до слесарей, подбери у них скобу подлиннее — в торец забивать будем.
Саша подмигнул Мухамедову:
— Видал? Уже придумано!
— Известно — молодой, прыткий! А старается зря — ничего не выйдет!
Мухамедов посмотрел на Алешу, на побежавшего к слесарям Сашу и тоже поплелся вслед за ним, ворча потихоньку:
— Разве он знает, какую скобу подобрать? Сам не подберешь — никто не подберет...
Алеша крикнул вдогонку:
— Саша, ломик у слесарей прихвати!
Они забили большую скобу в торец электрода. Алеша продел в нее ломик и кивнул Мухамедову:
— Крути!
Мухамедов сначала ничего не понял, а потом, сообразив, расплылся в улыбке:
— Башка твоя — хорошая башка, право дело! Ты говорил: поднимать. Поднимать — ничего не выйдет. Крутить — другое дело!
— Крути, крути, поменьше разговаривай!
Взявшись за концы ломика, они начали раскручивать верхушку обломка. Алеша рассчитывал, что если им удастся отвернуть верхнюю часть электрода до соединительного ниппеля, то нижняя часть его значительно укоротится. Тогда уже не трудно будет повалить электрод внутри печи и вытащить его через рабочее окно.
Саше пока нечего было делать, он присел на площадку, чтобы как следует рассмотреть цех с этой новой позиции. Однако долго наслаждаться видом не пришлось: через валенки здорово припекало ноги. Саша тронул купол ладонью — он был горячим, рука едва терпела.
«Поди ж ты, как на вулкане сидим!» — подумал он и перебрался с купола на площадку, чтоб не так горячо было ногам. Он представил себе ванну жидкого чугуна под собой, на расстоянии какого-нибудь метра.
Сознание опасности волновало и бодрило. Ведь вот, всего только тонкая скорлупа отделяет всех трех от озера расплавленного чугуна, которым заполнена печь. Стоит своду треснуть и провалиться — и они очутятся в жидком чугуне. Один пшик останется, даже похоронить нечего!
«Смотри, какое наше дело опасное! — рассуждал Саша. — Недаром гордимся, что мы — литейщики, горячий цех! Стихи бы сложить о нашей работе! Нет, в самом деле?»
Он, может быть, и начал бы сочинять стихи, если бы в это время его не окликнул Алеша:
— Саша, беги вниз и вагой прижми электрод! Крутится, проклятый!
Алеша был весь в поту. Да и не мудрено: приходилось работать с большим напряжением, а жара такая, что дышать было нечем...
Саша вагой прижимал нижний конец электрода, чтобы создать торможение и дать возможность отвернуть верхнюю часть обломка. Иногда вага соскальзывала и электрод провертывался, а Саша стукался лбом о шершавую стенку печи.
— Да держи ты его, Сашка! — раздраженно кричал сверху Алеша.
И Саша опять наставлял вагу и, мокрый от пота, напирал на нее всей грудью, давил всей силой, рискуя заскочить через окно в печь.
С трудом, с большими усилиями верхний конец электрода был отвинчен, вынут из отверстия и сброшен с купола.
Алеша и Мухамедов сошли вниз, к поддерживавшему остаток электрода Саше, заглянули в окно.
— Отпусти-ка вагу! — приказал Алеша.
Электрод несколько мгновений простоял неподвижно. Потом начал медленно клониться набок, точно ему страшно не хотелось погружаться в расплавленный чугун. Наконец, грузно повалился, подняв на поверхности начавшего остывать металла тяжелые темнокрасные волны.
Подхватив обломок крюками и вагами, они втроем с криком и уханьем выволокли его через рабочее окно и сбросили на пол. Саша удовлетворенно поколотил его вагой по дымящемуся боку, злорадно приговаривая:
— Ага, не выстоял? Мы оказались посильнее тебя!
Алеша не сделал замечания Саше за эту детскую выходку. Он тоже был доволен, что удалось так быстро управиться с электродом, обломок которого лежал у их ног.