Сопротивление и религиозный фундаментализм

Сопротивление и религиозный фундаментализм

И художника, и религиозного фундаменталиста волнует одно и то же — тайна их существования как индивидов. Они задаются одними и теми же вопросами: кто я такой? Зачем я здесь? В чем смысл моей жизни?

На более примитивных стадиях развития человечество не заботили такие вопросы. В состояниях первобытности, варварства, в кочевой культуре, средневековом обществе, в племени и в клане положение человека устанавливалось заповедями общины. И только начиная с древних греков, с рождением свободы и личности, такие темы стали актуальными.

Эти вопросы — не из легких. Кто я такой? Зачем я здесь? Они столь трудны, потому что человек изначально не создан для того, чтобы функционировать как личность. Мы созданы, чтобы жить в племени, чтобы действовать как часть группы.

Наша психика запрограммирована миллионами лет эволюции охотника-собирателя. Мы знаем, что такое клан; мы знаем, как вписаться в стаю и племя. Но мы не умеем оставаться в одиночестве. Мы не знаем, как стать свободными личностями.

Художник и религиозный фундаменталист рождаются в социуме на разных стадиях его развития. Художник — это модернизированная модель фундаменталиста. Он живет в культуре, которая обладает благополучием, стабильностью, избытком ресурсов, достаточных для того, чтобы позволить себе роскошь самоанализа. Художник укоренен в свободе. Он не боится ее. Он счастлив. Он родился в нужное время. У него есть стержень, уверенность в себе, надежды на будущее. Он верит в прогресс и эволюцию, в то, что человечество движется вперед, пусть даже хромая и запинаясь.

Религиозный фундаменталист не разделяет таких представлений. Он считает, что упал вниз с более высокого уровня развития. А истину совсем не нужно открывать — она уже открыта. Слово Бога было произнесено и записано Его пророком, будь то Иисус, Мухаммед или Карл Маркс.

Фундаментализм — философия бессильных, побежденных и обделенных. Она зиждется на обломках политических и военных поражений, подобно тому, как еврейский фундаментализм возник во время вавилонского пленения, христианский фундаментализм возник на американском Юге в период Реконструкции, представление о господствующей расе возникло в Германии после Первой мировой войны. Во времена отчаяния покоренная раса погибла бы без доктрины, воскрешающей надежду и гордость. Исламский фундаментализм вырастает из такого же отчаяния и несет такой же ужасный и могущественный призыв.

Но что же это за отчаяние? Это отчаяние свободы. Упадок и бессилие, переживаемые человеком, вырываются наружу из привычных и уютных структур племени и клана, деревни и семьи. Это состояние современной жизни.

Фундаменталист (или, точнее, обеспокоенный индивид, который приходит к фундаментализму) не может перенести свободы. Он не может найти свою дорогу в будущее и потому ищет убежища в прошлом. В воображении он возвращается в дни славы своей расы и пытается воссоздать и их, и самого себя в более чистом, более благородном свете. Он возвращается к основам. К фундаменту.

Фундаментализм и искусство не противоречат друг другу. Но никакого фундаментального искусства не существует. Это не значит, что фундаменталист не креативен. Скорее, его креативность вывернута наизнанку. Он создает разрушение. Все, что он делает, служит для уничтожения его врагов и его самого.

Однако фундаменталист тратит основную часть своей креативности на создание облика Сатаны, облика своего врага, в противодействии которому он видит смысл своей жизни. Как и художник, фундаменталист переживает Сопротивление. Он переживает его как искушение совершить грех. Сопротивление фундаменталиста — это зов Нечистого, пытающегос я оттолкнуть его от добродетели. Фундаменталист пожирается Сатаной, которого он любит так же, как смерть. Совпадение ли то, что террористы-смертники, взорвавшие Всемирный торговый центр, часто посещали стрип-клубы во время подготовки, или то, что они считали лучшей наградой для себя армию невест-девственниц и разрешение на их изнасилование в небесных публичных домах? Фундаменталист ненавидит и боится женщин, потому что он считает их сосудами греха, искусительницами наподобие Далилы, лишившей силы Самсона.

Чтобы противостоять зову греха, то есть Сопротивлению, фундаменталист начинает либо действовать, либо изучать священные тексты. Он теряется в них, словно художник в процессе творения. Разница состоит в том, что один смотрит вперед, надеясь создать лучший мир, а другой оглядывается назад, пытаясь вернуться в более чистый мир, из которого выпал он сам и все остальные.

Гуманист верит, что человечество и отдельные люди призваны создавать мир вместе с Богом. Вот почему он так высоко ценит человеческую жизнь. С его точки зрения, мир прогрессирует, а жизнь развивается; каждый человек важен, по крайней мере, потенциально, для поддержания этого процесса. Фундаменталист не может этого осознать. В его системе ценностей инакомыслие — не просто преступление, но измена; это ересь, согрешение против Бога.

Когда фундаментализм побеждает, в мире наступает эра тьмы. И все же я не могу осуждать тех, кто придерживается этой философии. Я рассматриваю мое собственное внутреннее путешествие как преимущество, которое я получил благодаря образованию, финансовому благополучию, поддержке семьи и слепой удаче — родиться американцем. А еще я научился существовать как самостоятельная личность (если она у меня действительно есть) только благодаря женщине легкого поведения и заплатил за это такую цену, о которой мне не хочется вспоминать.

Возможно, человечество не готово к свободе. Может быть, воздух свободы слишком разрежен для того, чтобы мы им дышали.

Несомненно, я не стал бы писать эту книгу, если бы жить в свободе было легко. Видимо, как показал Сократ много лет назад, парадокс состоит в том, что

действительно свободный человек свободен лишь в пределах самоконтроля. А те, кто не управляет собой, обречены искать хозяев, которые управляли бы ими.