ПРАВДА О НАБОКОВЕ, ИЛИ БАБОЧКИ ПО ФРЕЙДУ

ПРАВДА О НАБОКОВЕ, ИЛИ БАБОЧКИ ПО ФРЕЙДУ

Набока был дороден и из хорошей семьи, и до поздней старости в шортах и с сачком — уже в очках, плешивый и грузный — гонялся за бабочками. Еще он известен своей ненавистью к доктору Фрейду. Немотивированность этой ненависти заставляет задуматься — доктор его не трогал. Набоков, без сомнения, наносил упреждающий удар, отводя назойливых психоаналитиков от гнезда своей перверсии. Как и Кэррол, человек, вообще-то, викторианской эпохи, он был простодушен хитростью маниака. Хорошее воспитание исключало бордель, человек начинался в метре от пола, то, что выше, обтиралось холодной водой. Крутые горки несколько укатали его, правда, к сорока. Было только одно. О, какое невыносимое, боже! Эти порхающие над нагретым лугом в Выре, в холодной России — и далее, когда и где угодно, — умопомрачительно беззаконные бабочки — герольды женских гениталий.

Перечитайте любое место, повествующее о ловле бабочек, — это перехваченное (чем, как не страстью?) дыхание, эта неотрывность взгляда и готовность сорваться хотя бы в пропасть, это умолчанное счастье обладания, — или вы тоже ослепли, читатель? Садовник и цветовод подпольного гарема, уловляющий сачком отлетевший от тела чистый секс — волшебно преображенный, лишенный тяжести этого мира.

Позднее «Лолитой» он отводил внимание, пускал преследователей по расходящимся тропкам ложных следов, но даже девочка была существом слишком тяжелым и плотяным для хрупкого роя его эфемерид, которого он являлся единственным безраздельным властелином, — когда, запершись, со стесненным телом, усыплял очередную отлетавшую прелестницу, щипчиками расправляя жировые складочки ее крыльев, замирая, чтоб не сдуть их пыльцу, безжалостно прокалывая булавками и распяливая радужное, мучнистое видение на крошечной подушечке одалиски, безвозбранно упиваясь узором — мучительно бессмысленным — ее никем не тронутого срама, и в пронумерованной коробочке с надписью на латыни, насытившись, задвигая затем в шкафы, хранящие тайну его перверсии. Сразу оседая обмякшим телом, отяжелевшим от вдруг навалившейся гравитации.

О, бедный высокомерный Набока, американский профессор, любивший на деле из всего только шахматы, бабочек и слова!..