Когда Анисимов сам собой

Когда Анисимов сам собой

На другой день здесь же, на Алексеевской компрессорной, рассказываю моему новому знакомому Семену Ивановичу Анисимову о своих впечатлениях. Он сидит на приступочке бригадного вагончика, чистит картошку, — сегодня дежурный по кухне. Его монтажники, турбинисты, ждут ужин.

— Природа здесь удивительная, — говорит Семен Иванович. — И казахская степь с нею поделилась, и Уральские горы, и средняя полоса России. Будто всесоюзный дендрарий. Мне подышать вечер в лесу или на речке — отпуска стоит.

— Сейчас, сейчас, дети мои, — успокаивает он голодных бородачей, ставя кастрюлю на плитку. — Ужин «КС-2» через десять минут будет подан.

КС-2 — это Алексеевская компрессорная станция. На трассе газопровода она числится под № 2.

— Хм, отпуск. Отпуск мне дома не высидеть. Хоть лопни. Приехал как-то в родные Люберцы на праздники да в счет отгулов. Ну, день, второй туда-сюда. А на третий — уже тоска. Открыл балкон, смотрю на город. Дома теснятся, окошки друг на друга наползают. Мне простор нужен, а не эти яркие квадратики перед глазами.

Через день в Хиве уже был. Ребята удивились. А пустыня мне нравится. Ложишься спать, глянешь за окно — бархан рядышком. Утром встал, смотришь — он уже в другом месте. Будто у него ноги там где-то…

Я прошу бригадира Семена Ивановича назвать места, где еще он был. Стал загибать пальцы. Тронул и забинтованный указательный на другой руке. Пальцев все-таки не хватило.

— Чудеса какие-то! Ведь человек привыкает к одному месту? Да. А коль привыкнет, он остается. Я тоже привыкаю, но не остаюсь, хотя и жалко оставлять привычное.

Спрашиваю Семена Ивановича о его планах на после монтажа и наладки алексеевских компрессоров. Отвечает:

— По всем предположениям — на Калининскую КС. Она тоже этот газопровод будет обслуживать. Калининская-то? Хутор Калининский, двадцать километров от станицы Вешенской. По «Тихому Дону» хутор Татарский. Я сейчас уже сплю и вижу Дон. Шолохова читал. Там обязательно пожить надо.

Об Анисимове, пряча свой восторг от этого человека в суховатые фразы, рассказывал начальник участка треста Союзмонтажгаз Владимир Петрович Тамонтьев. Работал Семен Иванович долгое время на заводе в Люберцах. Считался вторым лекальщиком. Почет, высокая зарплата, хорошая семья, квартира, десятилетний стаж на одном предприятии. Спрашивается, что его сорвало с места и закружило по городам и весям? Увы, благополучия, даже такого прочного, какое было у Анисимова в Люберцах, недостаточно для душевного равновесия. А если подавай максимум: вместо равновесия — душевное озарение?

Семен Иванович, по моим предположениям, не пишет стихов, да и чужих знает на память немного. Но он, я уверен, поэт. Его жизнь — поэтическая строка.

По его командировочным удостоверениям можно судить об истории развития газопроводного транспорта нашей Родины. Коми АССР и Бухара, Тюменская область и Гурьев, Поволжье и Урал…

Порхание бабочки? Нет уж, извините. Работа пчелы! Из десятков тысяч деталей надо собрать громадный компрессор! И как собрать! Вал турбины весит ни много ни мало семь тонн. Допусти смещение по оси на три сотых миллиметра — уже биение, брак.

— Не понимаю тех, кто так делает: собрал, замазал, урвал и уехал, — говорит Анисимов. — Ущербные. Главное-то в том, чтобы увидеть свой компрессор в работе.

В Алексеевке он добровольно остался на пуско-наладочные работы. Не затем, чтобы гордо постучать кулаком по груди, когда по-пчелиному запоют турбины. Беспокойство заставило остаться. Американские десятимегаваттные машины впервые в монтаже. Делали их там, на капиталистических заводах, увы, без поэтической приподнятости. Здесь, на монтажной площадке, приходится разбрасывать все до болтика, проверять и собирать снова. Поступили закладные опорные плиты, хоть и неудобно сравнивать с хлебом, однако — как хлеб, корка горелая и пропеллером. Шлифовали, шабрили, каждую плиту до зеркального блеска. А это несколько квадратных метров.

Пришлось Семену Ивановичу вспомнить, что был когда-то незаурядным лекальщиком. Вспомнил и другое. Как три года назад монтировал в Иране наши «десятки» — свердловские турбины. Как они были легки в монтаже и в работе!

Смотришь на Анисимова и убеждаешься лишний раз в том, что мало получать от работы только одну зарплату. Если бы только рубли были Анисимову нужны, глух бы он был к пчелиному пению турбины. Тут не только рубли (хоть без них жить нельзя), сколько моральный и нравственный заряд, сообщаемый человеку работой. Но вот какая взаимозависимость (опять пример Анисимова учит). Чем больше человек видит, чувствует помимо своей работы, то есть не замыкает себя в ней, тем богаче духовно, бодрее, жизнерадостнее, тем лучше он как работник.

Есть в бригаде Анисимова монтажник Александр Акимфиев. Он ездит со стройки на стройку с женой Раей и сыном Антошкой. Раю бригадир устроил к себе крановщицей. Но поскольку сейчас в Алексеевке нет для Раи работы, а для Антошки — детского садика, оба сидят дома, в поселке строителей. Зарплату Рая получает. Бригада находит возможность кое-что заработать и для нее.

Я не утверждаю, что этот факт хорош со всех сторон. Тут главное — благородное движение души бригадира, его товарищей.