Об изрядной порядочности

Лев Толстой в предисловии к фильму Бондарчука «Война и мир» сказал: «Если плохие люди с лёгкостью объединяются для свершения своих отвратных делишек, то почему бы хорошим людям тоже не объединиться, чтоб заштырить этих плохих?»

Действительно, почему? Может быть, потому, что как только хороший человек объединяется с кем-нибудь на платформе хорошести, так сразу хорошим быть и перестаёт?

Ну, например. Одно из фундаментальных хороших человеческих качеств — порядочность. Стоит кому-нибудь с кем-нибудь на этом основании объединиться, как порядочность становится «изрядной».

Когда хочешь мобилизовать в себе всё, с твоей точки зрения, лучшее, наружу лезет всё худшее. И наоборот. Когда Мимино курит сигару в заграничном такси по пути в «Европа-центр, вид у него дурацкий, а когда хочет выпрыгнуть из самолёта от тоски, — нормальный вид. Выходит, когда «жизнь удалась», это значит, что она не удалась, а когда не удалась, значит, что удалась, блин? И как с этим жить?

Ответ: «тяжело». Жить с этим — трудно и непонятно. Следование принципам должно усложнять жизнь, а не облегчать её. Как только мы почувствовали, что от соблюдения того или иного принципа жизнь наша стала чуточку легче, так мы сразу и облажались.

Это универсальный закон. Но мы, конечно, слишком глупы, ленивы, трусливы и довольны собой, чтобы принимать его во внимание, а потому сделаем вид, что речь идёт не о нас, а вот, например, о порядочности. Об этих козлах — порядочных.

У порядочности холодная голова, чистые руки и тёплые ноги. Последнее особо способствует комфорту её носителей. Они редко в чём-либо раскаиваются, потому что раскаиваться им, как правило, не в чем. Редко имеют бледный вид, потому что обычно имеют глупый. А какой ещё вид может иметь совершенный человек в несовершенном мире? Или бледный — или самодовольный. Чаще наблюдаем второе.

Таким людям нравится думать, что порядочность — это совсем-совсем рядом с честью. Оно и правда так, но разница есть.

Честь связана с готовностью жертвовать. Чем? Всем. Легко пожертвовать (в уме) своей жизнью — а вот чужими жизнями? Легко пожертвовать (в уме) достатком — а как насчёт того, чтобы достоинством? Честь — это же инструмент по сохраненью достоинства. Не всегда «дело чести» — твоё личное дело. Нередко оно совсем не твоё.

«Порядочный» готов пожертвовать собственным благом, но не собственными представлениями о благе, поэтому он не станет военачальником (посылающим на смерть), разведчиком (перманентно лгущим и предающим), правителем (заготавливающим лес, а не щепки), да и просто «служилым человеком» (тем самым треклятым «винтиком», быть которым якобы стыдно — непременно нужно тетешкать свои рефлексии). А если всё-таки станет — пользы делу не принесёт и хорошо ещё, если не навредит.

Поэтому в извечной российской борьбе двух зол: врагов внутренних (будь то лень, пьянство, мздоимство, дураки, дороги и Путин) и врагов внешних (будь то поляки, американцы, инопланетяне и мировой сионизм), — порядочные раз за разом оказываются на стороне внешних. Что объединяет человека эталонной порядочности Григория Шалвовича Чхартишвили с человеком эталонной гражданской совести Виктором Анатольевичем Шендеровичем? Ну не порядочность же… Объединились против внутреннего врага-с.

Не удивительно, что патриотизм в список порядочных добродетелей не входит. Считаете ли вы себя порядочным человеком? А употребляете ли вы слово «патриотизм» без кавычек?

Легко быть за справедливость, когда никаких тебе моральных убытков от этого — доходы одни. Никакого мужества не нужно для этого. А когда мужества не надо, сразу как-то легче и приятнее становится жить. А ради того, чтоб жить было легче и приятнее, человек способен горы свернуть. Так все «перемены к лучшему» и обтяпываются, и кому какое дело, что оказываются они переменами к худшему, если это происходит ПОТОМ?

И хотя Новое счастье, как новый друг, — всегда оказывается хуже одной второй старого, я ни о чём не жалею. Ведь высшая мудрость в том, что потом, когда жизнь не заладится, она как раз и заладится (в соответствии с Универсальным законом), так что ни на кого из павших жертвой жажды порядочности со стороны заведомо непорядочных лиц и государственных институций я зла не держу, а выражаю, наоборот, чувство глубочайшей признательности за то, что не поленились, вышли на площадь и честно сказали там от моего лица, всё, что я об этом думаю.