Глава 4. Отечественный Рэмбо на просторах России, или

Глава 4. Отечественный Рэмбо на просторах России, или

“Черный роман” как новая ветвь на древе российского триллера

Когда сила удара заменяет мыслительный процесс

Говоря о постсоветской остросюжетной литературе, нельзя не выделить особо ту ее ветвь, в которой действуют частные лица, которых принято обычно называть героями-одиночками. В предыдущих главах мы уже касались этой темы. Герои-одиночки, имеющие лицензии на сыск, помогают богатым гражданам искать своих близких, документы, а также любимых животных, наблюдать за конкурентами и многое другое.

Отчаявшиеся люди, пострадавшие от мафиозных структур, вступают в опасную борьбу с этими самыми структурами…

Но существует и другой подвид остросюжетных триллеров, в которых герои также действуют в одиночку, но ими, прежде всего, движет чувство справедливости и желание навести порядок в собственной стране. Причем, описание событий и борьба за справедливое возмездие понимаются по-разному, как бы с двух сторон — со стороны государства и закона и со стороны тех, кого это самое государство преследует за нарушение этих самых законов…

Детективными расследованиями здесь и не пахнет. Если они и имели место в старом добром милицейском криминальном романе, в книгах о работе частных сыщиков или о том, как одни структуры раскрывают преступные действия других, то в подвидах остросюжетного древа, связанных с героями, взявшимися восстановить справедливость, детективная линия напрочь перечеркивается. И хотя на некоторых изданиях такого рода еще стоит гордое название “детектив”, это скорее либо дань моде, либо привычка.

Расследование исчезло. Остались преступление и наказание. О причинах, приведших на наш взгляд к кризису детективного романа, мы уже говорили, но в связи с появлением и в литературе, — а чаще на экране — нашего необузданного героя, который всех бьет и все крушит на своем пути в поисках истины, выскажем наше мнение, что нынешний борец за справедливость имеет множество положительных черт: он и “дьявольски привлекателен”, и “чертовски хитер”, и “силен как Геркулес”, но у всех этих российских Рэмбо недостает одного — мозговых извилин. Поэтому и происходят сначала силовые действия, а потом — анализ: к чему это привело. С сожалением следует сказать, что и такие, остро чувствующие современность писатели, как Л.Словин и Г.Вайнер (вспомните их совместную повесть “На темной стороне Луны”, а также Л.Словина “Темные мячи для профессионалов” и бр. Вайнеров “Объезжайте на дороге сбитых кошек и собак”) в последующие годы изменили детективу. Из-под их пера выходят некие гибриды авантюрных романов, триллеров в милицейском обрамлении. Впрочем, сколько ни говори, “детектив” — сам он не появится. Видимо, в наше время “час детектива” еще не наступил. Читатели ждут сегодня “роман действия”, где герои на каждом шагу совершают поступки, где постоянно происходят какие-то события: драки, убийства и т. д. Поэтому отечественная литература и заполнена десятками российских Рэмбо. Литературовед А.Курчаткин утверждает, что “время высокой литературы кончилось, наступила пора литературы низкой…” И далее — “Каково общество, таково и его искусство”.

В этих условиях и была выдано на-гора огромное число книг, где с преступниками и целыми бандами справляются лихие одиночки.

По мнению немецкой исследовательницы российского остросюжетного романа Биргит Менцель особенностью российского триллера (детектива) в современном изложении является то, что “герой, то есть тот, кто преследует и ловит преступников, больше не является частью коллектива, он почти всегда действует в одиночку. Часто он социально маркирован как сирота, выросший без семьи, у него нет никаких личных связей, он склонен к аскетизму”.

Кто сегодня герой — друг или враг?

Продолжаем цитировать немецкую исследовательницу:

“Герой уже не является морально безупречным и сознательным милиционером, теперь он бывший заключенный или бывший военный, служивший в Афганистане или Чечне, то есть сам он вышел из социально опасных, ранее табуированных слоев и является аутсайдером, хорошо знает изнанку преступности и не раз был на волосок от смерти.

Его позиция дает ему право на свою мораль, за пределами формальных границ. В своем стремлении бороться с преступниками силой и оружием он часто не отличается от своих антагонистов.

В мире, где каждый борется с каждым, преследующий преступника герой сражается один против всех, причем зачастую и против организованной преступности. Таким образом, он одновременно защищает и право сильного и безопасность своей страны.

Боевик изображает не имеющих слабостей героев, они не меняются на протяжении произведения, лишены психологических конфликтов. Таким образом, в сравнении с соцреалистическим романом, прототипом которого всегда был один и тот же вариант воспитательного романа, этих героев можно рассматривать как антигероев…”

Отбросим наукообразную лексику и согласимся с утверждением исследовательницы, что нынешнего героя вполне можно поставить на одну доску со своими антиподами. Он так же жесток, неизбирателен в выборе средств и так же (или почти так же) признает лишь одно средство возмездия — смерть… Можно и согласиться, что герои примитивны и последовательны, они не меняются на протяжении всего повествования и в таком неизменном виде переходят из книги в книгу.

Любимый герой Виктора Доценко “русский Рэмбо” — Савелий Говорков — участвует в самых сложных операциях на протяжении уже десятка романов. Вместе с друзьями он уничтожает засекреченную военную базу, помогает вернуть в страну “золото партии”, участвует в ликвидации крупного международного террориста… И все свои подвиги Говорков совершает без каких-либо нравственных исканий и моральных мук: “Надо — значит надо!”

Во многих романах действуют “бывшие” — сотрудники спецслужб, десантники, сотрудники милиции и др. Большинство из них прошло школу Афгана и Чечни, хорошую подготовку в спецлагерях… Все это позволяет писателям рисовать своих героев этакими сверхчеловеками, ангелами мщения, которые всегда появляются в нужном месте и в нужное время. В цикле романов о пиранье А.Бушков рисует своего героя капитана Кирилла Мазура бойцом, крошащим свои жертвы словно капусту…

В цикле романов о Волке А.Дышева бывший десантник, будучи не совсем уверен в эффективности работы правоохранительных органов, сам начинает расследование страшных преступлений. Так, в “Крике Волка” он случайно узнает о том, что “груз-200” в “цинковых гробах” заменяется наркотиками…

“Исполнитель” Б.Руденко, бывший офицер ВОВ, вступает в схватку с организованной преступностью, а в повести “Наезд” бывший спецназовец наводит ужас на бандитов в небольшом городке… В романе А.Ильина “До последней капли” действует уже не герой-одиночка, а целая пятерка спецов — бывших солдат, которые берутся за оружие, чтобы “расследовать” убийство ветерана и освободить заложников — молодую женщину и ее ребенка…

Коллективное “творчество” в борьбе с преступниками наблюдается и в известном цикле Ф.Бутырского о Лютом. В “Бригаде Лютого. Кровь за кровь” бывший сотрудник КГБ Максим Нечаев, семья которого погибла от рук преступников, отчаявшись добиться правосудия, вступает в тайную организацию и месть его ужасна!

И вообще, чтобы добиться справедливого возмездия или защиты, совсем не обязательно обращаться к милиции. Лучше обратиться за помощью к бывшим сотрудникам спецслужб, что, собственно, и делает некий бизнесмен в романе А.Басманова “Первая охота “Совы”… Можно привести множество примеров подобной литературы, в которой неизменные герои совершают неизменные поступки во имя неизменной цели — торжества справедливости…

Появился и такой вид писательского бизнеса, как написание циклов на разные криминальные темы, где действует один герой. Герою криминального цикла Ф.Волкова “Дембель” старшему сержанту ВДВ Илье Корнилову все равно, кого крушить. Он воюет и “против ментов”, и против “конторы”, и против воров… За ним охотятся чеченские боевики, милиция, ФСБ… Но хладнокровный расчет, риск и мужество побеждают.

Майор-спецназовец Дмитрий Рогожин по кличке Святой, повоевав в Афгане, берется навести порядок в России. А его двойник, спецназовец Костя Панфилов по кличке Жиган из одноименного цикла С.Зверева пройдя все круги ада в Афгане, способен на самые дерзкие поступки, когда речь идет об озверевших преступных группировках. Он воюет и с торговцами наркотой, рэкетирами и мафиозными бандами…

Число циклов романов и повестей, где действуют “бешеные”, “меченые”, “слепые”, “лютые” и прочие рэмбистые герои, уже перевалило за сотню и продолжает расти. У известного писателя В.Пронина уже вышла в свет “Банда-7”. И, как заявляет сам писатель, он пытается остановиться, уйти от бесчисленных банд, но пока это плохо удается. Банды как-то засасывают, требуют внимания к себе. Да и читатель, как-то привыкший уже к знакомым именам, требует продолжения… Вот и выходят в свет: у Д.Корецкого — “Антикиллер”, “Антикиллер-2”, у А.Константинова — “Адвокат-1”, “Адвокат-2”, у В.Пронина — “Банда-1,2,3,4,5,6,7…” Впечатляет. И писателю удобно: не надо придумывать новые названия, и читателю легче: стоит запомнить номер последнего “Адвоката”, “банды” и т. п. — и жди продолжения. Есть и другой способ привлечь внимание: стоит вставить в название пароль — ключевое слово — и вновь успех обеспечен. Например, “Срок для Бешеного”, “Команда Бешеного”, “Возвращение Бешеного” и т. д. и т. п. (В.Доценко. Цикл о Савелии Говоркове). А вот еще одно ключевое слово — “пиранья”: “Охота на пиранью”, “След пираньи”, “Возвращение пираньи” (А.Бушков. Цикл о Кирилле Мазуре).

У С.Таранова пароль — “Меченый”: “Выстрел Меченого”, “Выбор Меченого”. У А.Воронина — “Слепой” — и вновь бесконечный цикл о “Слепом”, который, действуя индивидуально или с небольшим коллективом, проходит через огонь, воду и медные трубы…

Таких примеров множество. И самое интересное, пожалуй, заключается в том, что именно эта литература сегодня является самой ходовой на книжном российском рынке. За право называться самым читаемым писателем спорят В.Доценко, В.Шитов, Д.Корецкий. А Л.Дворецкий, автор серии о симпатичной борчихе с мафией Ие, не спорит. Он скромно указывает на своих книжках: “Продано более 300 тысяч экземпляров”.

Сначала “заключим”, а потом разберемся…

Между тем, о художественных достоинствах, эстетических ценностях и воспитательном значении литературы о “русских Рэмбо” стоит поговорить особо. Ибо оценки писателей и думающих критиков и литературоведов несколько рознятся. К примеру, А.Бушков в интервью “Книжному обозрению”, отвечая на вопрос “Чем отличаются ваши книги от образцов западного “Острого Сюжета”? В чем русскость заключается?” скромно отвечает: “Не поймите меня неправильно, но мне кажется, что в наших триллерах — не только в наших — герои… больше думают, что ли, они менее схематичны. Это не значит, конечно, что в этом отношении на голову выше тех же американцев, нет…”

Здесь можно поспорить. И о “думающих” героях русского триллера. И о том, что мы не на голову выше американцев, и о другом. Не побоимся заявить, что по числу жертв, по количеству пролитой крови наши друзья из США уже давно остались позади. Тот же полковник Кирилл Мазур, знаковый герой А.Бушкова, постоянно подвергаясь смертельным опасностям, научился решать их кардинально, убивая людей, нимало не задумываясь над этим. Убивает он и явных врагов — бандитов, убивает и предполагаемых противников, убивает и просто так, ради профилактики… И еще: пока нам, прочитавшим десятки триллеров подобного толка, что-то не попадались умные или хотя бы думающие герои… Впрочем, дело даже не в этом. Намного опаснее сегодня то обстоятельство, что в отличие от западного боевика, где читателям предлагались несимпатичные герои, отличающиеся своим поведением от обычной нормы, и эта модель поведения фиксировалась со знаком “минус”, то постсоветский детектив (триллер, боевик), говоря словами Л.Гурского, “принялся ставить под сомнение сами базовые аксиомы, норму стали вытеснять массивные инверсии и социальные перверсии. Одни названия чего стоят! “Смотреть на мир глазами волка”, “Возвращение Жигана”, “Крестные братья”, “Я — вор в законе”, “Жизнь бандитская”, “Убийство как профессия”… На книжные прилавки легли растиражированные сочинения Владимира Шитова, Бориса Бабкина, Александра Ушакова, Евгения Сухова и других. Авторы словно разочаровавшись в быстром достижении высокого счастья, бросились менять высокие моральные ориентиры на противоположные”.

Говоря другими словами, произошло быстрое смещение акцентов. И прекраснодушный Павел Петрович превратился в Мента Поганого, от которого надо держаться подальше, а вор и убийца, отмыв свои грязные деньги и сделавшись респектабельным господином, стал спонсором, защитником всех сирых и убогих. Такая метаморфоза не может не удивлять. Вряд ли еще лет 10–15 назад кто-либо мог с гордостью заявить о себе: “Я — вор в законе”. Сегодня это гордое название вынесено на обложку книжной серии. А бывший киллер Евгений Монах, выпустив несколько книг под общим заголовком “Братва”, стал уважаемым членом писательского сообщества. Кстати, его “Братва” пользуется неизменным успехом у подростков 14–17 лет. А Е.Монах уже выпустил новую книгу “Проклятье царя Мидаса”…

“Черный роман”. Смещение ценностей

Можно сказать, что, пользуясь плодами цивилизации, мы получили еще один подвид литературы — “взгляд с той стороны”. Мы бы назвали этот подвид “Черным романом” за то, что он рисует наши реалии, какими их видят бойцы невидимого фронта, но уже “с той стороны”, за то, что авторами этого романа являются те, кто испытал многое из того, о чем пишет. Е.Монах, В.Доценко, Е.Сухой сами были тюремными сидельцами, а Л.Паркин, кажется, и до сих пор находится по ту сторону, а свой первый роман написал после двенадцати лет отсидки.

А автор многих шпионских романов П.Обухов и сам находится под следствием “за это самое”…

“Черный роман” — новое направление в российской остросюжетной литературе, но он уже достаточно многочисленен. Вот роман А.Доценко “Бандиты с большой дороги”. Негодяи преследуют главного героя, взяли в заложницы его любимую девушку. В поисках выхода герой обращается в другую преступную группировку.

А в “Пахане” И.Деревянко рассказывается, как воюют между собой конкурирующие бандформирования. Тот же сюжет в романе В.Силкина “Без жалости”. О чарующей жестокости уголовного мира рассказывается в “Беспредельщиках” И.Деревянко. Об этом повествуется устами частного охранника. В “Мокрухе” (названия-то какие!) заурядный бандит волей случая поднялся на высшую ступень преступной иерархии и наводит ужас на своих и чужих.

Особая статья — рекрутирование бойцов бандгруппировок, подбор кадров, если так можно выразиться. В книге Э.Володарского “У каждого своя война” молодые полуголодные парни, выросшие в мире коммунальных квартир, готовятся вступить в ряды преступного мира, а героев романа “Приговоренный к смерти” А.Горохова жажда больших денег приводит в мир криминальных разборок. А в “Московском бенефисе” Л.Влодавца в ряды мафии десантника Николая Короткова приводят семейные связи: он узнает, что его отец — крупнейший московский авторитет.

В повести А.Воронина “Наперегонки со смертью” бывший военный случайно становится боевиком одной из банд. И здесь мы убеждаемся в правоте известной блатной поговорки “Вход — рубль, выход — два…”. Никакие силы не могут вырвать человека из преступного мира. Даже порвав с ним, герой книги “Наперегонки со смертью” вовлекается в эпицентр схватки спецслужб. В “Братве” Е.Монаха для парней, желающих порвать с преступным миром, одно наказание — пуля…

Правда, в “Братве” это называется более изящно — “рубить хвосты”. И в самом деле, легальные операции банды, руководит которой вполне реальный герой по кличке “Монах”, за плечами которого три “ходки”, базируются на рэкете, наркотиках и т. д. Сами герои остаются “чистыми”, потому что беспощадно уничтожают свидетелей.

Лет 30 назад страна лихорадочно углубилась в чтение неожиданной в то время книги: бывший заключенный А.Леви в “Записках Серого Волка” поведал о своей жизни в неволе. Пожалуй, это был первый из представителей “черного романа”. Но в своей книге А.Леви не переставил с ног на голову нравственные ценности. Он не писал, что преступать закон — это здорово, что лучший свидетель — мертвый свидетель. Зато сегодня… В той же “Братве” Евг. Монах смачно (и со знанием дела) рассказывает, как надо держать дисциплину в рядах банды, как правильно разбираться с нарушителями воровских законов… “Черный роман” насчитывает сегодня десятки книг, многие из которых написаны недавними зэками. И даже теми, кто пока еще зону не покинул…

А чего стоят гордые названия таких трудов. “Я — вор”, - радостно сообщает о себе Е.Сухов, родоначальник целого цикла книг под такой рубрикой.

А некто А.Барбакард делится опытом в “Записках шулера”. Он же доверительно сообщает читателям, что “лохом быть неприятно”. О “Воровском общаке” пишет В.Шитов, автор “Собора без крестов” и других книг данной тематики. Ряд издателей предпринимает даже целые серии “Черного романа”. “Эксмо” производит на свет серию “Русские разборки”, посвященные жизни преступного мира. Издательский дом “Эксим” выпустил несколько книг из серии “Мошеннический роман”, опять же живоописующий жизнь дна: нищих, гомосексуалистов…

Известный литературовед Р.Арбитман утверждает, что Е.Монах в свое время прочитал известный советский роман А.Г.Тушкана “Друзья и враги Анатолия Русакова”. Прочитал-то прочитал, только выводы сделал диаметрально противоположные: то, что хорошо для друзей А.Русакова, то — смерть для друзей Е.Монаха. Кажется, это — ярчайший пример того, как белое становится черным… И там и там герои проходят школу предварительного воспитания и становятся матерыми волками…

Л.Гурский вполне серьезно считает, что “в случае Монаха налицо явное саморазрушение, стремительная эволюция детектива в “черный роман”…

На наш взгляд, перерождение, а точнее вырождение детектива произошло уже давно.

Нулевой эффект дают наказания, придуманные государством. Едва выйдя из мест лишения свободы, герои “черного романа” нимало не медля, принимаются за разработку новых, еще более изощренных преступлений. В “Петле смертника” О.Петрова освободившийся уголовник немедленно внедряется в крупную торговую фирму, чтобы прибрать к рукам большие деньги. А в романе А.Ушакова “Крестные отцы” известный вор в законе Анатолий Бес, несмотря на многие перемены в жизни уголовного мира, создает наркокортель и пытается выйти в люди. В романе С. и А.Климовых “Преследователи”, герой, выйдя из тюрьмы, желает стать графом Монте-Кристо и отомстить тем, кто сломал ему жизнь. Однако, законы преступного мира круты: преследователь скоро превращается в жертву…

“Черный роман” обилен и многогранен. Его создают в основном люди, не понаслышке знающие то, о чем пишут. Видимо, вполне можно утверждать, что здесь идеализируются герои милицейских рапортов и расследований. Как говаривал чеховский герой, “Воры завсегда ловчее были сторожей…” Поэтому и правоохранительные органы в литературе подобного рода если уж не высмеиваются, то или остаются в тени, или предстают неудачниками. В “Московском душегубе” А.Афанасьева сказано об этом одной фразой: “Милиция в этот день работала отменно и на место погрома прибыла через сорок минут…” На воров не действует ни осуждение общества, ни страх наказания, ни само наказание… Единственная сила, способная облагородить преступников — любовь. В цикле “Нимфоманка” Д.Щербакова автор в какой-то мере идеализирует своих героев Севера и Милу, ибо только чистая искренняя любовь помогает им в кровавом бедламе оставаться людьми. В романе А.Афанасьева “Московский душегуб” классный киллер Татьяна по прозвищу “Француженка” влюбляется и уже… не может убивать. Увы, ни раскаяния, ни жалости, ни мучительных метаний и исканий в этих гангстерских боевиках не наблюдается. А если наблюдается, то крайне редко… Это типичные романы действия, в которых не до раздумий, обобщений, философских размышлений. Встречаются лишь подобные постулаты: “Семена, посеянные в семидесятые, взошли, развились и дали страшные плоды в начале девяностых. Уродливое дитя, рожденное загнивающими коммунистическими структурами, превратилось в чудовище, присутствие которого осязаемо в каждой ячейке государства, в монстра, живущего своим собственным законом и правом и влияющего на каждый шаг, каждое решение государственных органов…”

…И дело даже не в том, что стало страшно высунуть нос на вечернюю улицу и бесполезно обращаться в правоохранительные органы в случае чего. За время “Крестового похода на мафию” не было доведено до суда ни одного крупного уголовного дела, в котором “засветились” высокие должностные лица и “новые русские”…

То, что хорошо для узкопрофилированной газеты, далеко не всегда годится для художественного произведения. А мы привели обширную цитату из романа В.Безымянного “За гранью риска”. Множество подобных откровений разбросано по страницам романов Ст. Гагарина, А.Афанасьева и многих других авторов. Наверное, это совсем неплохо — разъяснить читателю до чего довели страну власти и какая плохая мафия, но не в традициях русской классической литературы так прямо в лоб решать политические проблемы…

Здесь можно добавить, что и по части политизации остросюжетного произведения мы вновь впереди Европы всей. И США тоже.

Литературный талант? Или хлесткое перо?

На наш взгляд, в соревновании талантов и скоропишущих перьев верх пока за последними.

Для того чтобы написать десяток романов, в которых один и тот же легкоузнаваемый герой бьет морды, топчет ногами и убивает негодяев совсем не нужно быть не только гением, но и хотя бы слегка литературно одаренным. Если в предыдущей главе мы уделили определенное внимание разработке сюжетных линий, индивидуализации и утеплению образа героев и тому подобным тонкостям, то сегодняшний литературный мир в большинстве своем напрочь лишен всякого поиска. Рецепт изготовления современного литературного остросюжетного блюда крайне прост: берется крутой герой, лучше если он прошел подготовку в спецслужбах и практиковался в Афганистане или Чечне — так спокойнее. Затем придумывается какое-либо преступление, желательно — нетипичное, враги, желательно — пожестче и организованнее — и в бой!

Ни тщательно разработанных сюжетных линий, ни запоминающихся героев, ни даже сколь-либо запоминающихся деталей. Детали одни — обильное застолье, с любовью выписанные спальные сцены и, наконец, — кровавые разборки. В свое время окололитературные немцы говорили, что вызвать читательский интерес могут три слова: кухня, кровь, секс… Если оставить кухню авторам дамских романов, то кровь и секс — самое первое дело для создателей триллеров. Ну, кровь — везде и постоянно.

Кстати, о сексе…

Речь даже не идет о любви, речь идет о половых сношениях. Причем сегодня это делается на высоком примитивном уровне. Как написано в одной из книг, “Ключ вошел в замок, как член во влагалище…” Наверное, образней не скажешь… Женя Охотникова, героиня М.Серовой, радостно отдается московской телезвезде, к которому она приставлена для охраны. Позднее ее насилуют бандиты, о чем героиня хладнокровно и повествует от первого лица. Герой повести Л.Словина выводит свою сотрудницу в скверик возле музея В.И.Ленина и с наслаждением трахает ее. Отвечая на вопрос, автор говорит: “А вот раньше бы цензура не пропустила, так сейчас я как бы свожу счеты…” А известный писатель А.Безуглов дал своему роману “Храм Сатаны” подзаголовок “криминально-эротический роман”, в котором много эротических описаний вплоть до “замочка”, надеваемого на одно место, чтобы сохранить свою любовницу… Впрочем, если верить многочисленным любвеобильным дамам и их таких же кавалеров, ни один замочек не спасет от нарушения обета верности. Причем, по нашему мнению, сверхоткровенные для художественной литературы сцены совокупления в новейшем боевике несут совершенно иную функцию, нежели в старом детективе. Если раньше это был своеобразный утеплитель главного героя: служит-служит, голубок, государству, разоблачает ворогов, надо иной раз и отдохнуть, расслабиться — вот любовь с сексом и помогают — и все это делается как-то целомудренно, чисто, то сегодняшний герой триллера, право слово, кажется, сексом занимается больше, нежели своим главным делом — борьбой с преступниками. Во множестве книг присутствуют сексуальные похождения героев и их подруг, и здесь это уже не утеплители жизненных коллизий героя, а непосредственные, самостоятельные сюжетные линии наряду с сюжетными линиями по изобличению и наказанию преступников… В “Грешной женщине” А.Афанасьева “Пятаков позвонил Птахе, та по старой дружбе прибыла через час. Наспех курнув травки, приступила к ритуальному обряду восстановления мужских сил, который носил ласковое название “Ласковое дитя двух маток сосет”… “Хотела ли она близости? Скорее всего да, но мало верила в это и радостно подалась ему навстречу, когда он ночью неожиданно сжал ее в своих объятиях…” — это “Грозы мафии” Л.Дворецкого. А вот чуть покруче: “Я… сама помогла ему освободить твердый, напряженный член… Его член скользнул по моим губам, смачивая их выступающей из него прозрачной жидкостью. Мои губы сами открылись, чтобы вобрать его в себя”. Думаем, достаточно цитировать столь целомудренную сцену из романа “Кто последний к маньяку?” М.Серовой.

Кстати, дамский детектив самый беспощадный в сексе. Впрочем, о женском детективе мы еще будем иметь честь поговорить.

А сейчас стоит подвести некоторые итоги великой сексуальной революции в худлитературе. На наш взгляд эта тематика, столь обильно “украшающая” страницы книг, не есть благо. Подобная постельная литература вряд ли сможет обеспечить успех издательским проектам. На западе давно уже стало правилом, что главным в детективе, триллере является расследование преступления, поиск преступника или преступников, а так же борьба с ними, а для подробностей крутого секса существуют другие виды литературы (любовный роман и т. п).

В истинном боевике или, что лучше, детективе, читатель должен вместе с героями заниматься расследованиями. Видимо не случайно в “Двадцати правилах детективных историй”, опубликованных С.С. Ван Дайном еще в 1928 году в п.3 значилось: “Любовь запрещена. История должна быть игрой в пятнашки не между возлюбленными, а между детективом и преступником”.

Причины же того, что через 60 лет после публикации “Правил…” в российском боевике остросексуальная любовь стала всеобъемлющей, кроется на наш взгляд, в трех пунктах:

1. Нет цензуры — все дозволено. После долгого воздержания хочется остренького.

2. Как уже говорилось, ложной посылкой, что народ кинется и все раскупит.

3. И наконец, и это приходится с жалостью констатировать — слабостью наших писательских сил. Увы, многим авторам больше знакомы сексуальные моменты, нежели жизненные коллизии в правоохранительной и уголовной среде… Вот и пишут о том, что хорошо знают. Вот там, пожалуй, эксперты ошибок не найдут.

Ну, если нет у людей таланта, а писать хочется?! Многим, очень многим талант заменяет хлесткое перо…

В связи с вышесказанным любопытно обратиться к майскому номеру “Огонька” четырехлетней давности. В статье “Детектив Родины — Родина без детектива” лит. критики обсуждают извечную проблему — почему зарубежный крим лучше русского. Оказывается, западная книга лучше нашей по причинам географической, биологической и исторической, но продаются хуже. Почему? Потому что “в переводах английских книг и не встретишь фраз вроде “Он вошел в нее весь сразу…” после которых, — добавляет автор, — “начинаешь дико переживать за героев. А не забыл ли он помыть ноги?..” В тот, 1996 год критики писали: “Русский детектив только сейчас начинает осознавать свою важнейшую — эротическую функцию, выраженную в плохо запрятанном контексте…” Было это недавно, а как далеко мы ушли! Сегодня уже нет детектива, а эротические функции давно уже не прячутся в контекст, а выдаются непосредственно потребителю.

“Вор в законе локануться хочет…”

В начале этой главки уместно вспомнить слова П.Вайля и А.Гениса из книги “Американа”: “Только тогда приключенческий роман становится гениальным, когда автору удается создать адекватного жанру героя. Приключения сами по себе служат лишь фоном для раскрытия образа…” Герой должен быть сильным, хорошо подготовленным, беспощадным к противнику, и в то же время — добрым, нежным и любящим. Умение думать и логически мыслить в счет не идут… Изобразительные средства для этого у писателей есть — сюжет, описание самих героев, их взаимоотношений и поступков, их одежды и привычек. Иногда главный герой — весьма неординарная личность. Мы уже писали о герое Советского Союза и… главаре банды. А вот еще один пример. Юрий Федорович Милованов-Миловидов, герой нескольких романов о Командире Г.Миронова — княжеского роду, доктор наук с двумя высшими образованиями. Он советник правительства, прекрасный спортсмен. И в то же время… крупнейший в стране вор в законе, месть которого беспощадна… И этот человек, мыслящий вполне интеллигентно, изъясняется, в основном, по фене, на блатном жаргоне: “…Кто в помехе — на месер посадят”. Вообще, язык героев, да и самих писателей — авторов “Черного романа” удивляет своей ограниченностью и убогостью, засорен жаргонизмами и блатной лексикой. Дело доходит до того, что к некоторым романам прилагается словарик по блатной лексике. К примеру, книги Е.Монаха о братве обязательно сопровождаются такими “комментариями”.

Пожалуй, убогость лексики и стиля множества произведений можно определить несколькими комментариями:

1. Когда у автора не хватает сюжетных и прочих средств разъяснить в процессе действия суть происходящих событий, он пытается сделать это языком сухих лекций и длинных авторских отступлений. В.Безымянный в повести “За гранью риска” так описывает ситуацию, сложившуюся в стране: “А что же народ? Безмолвствует, как заведено испокон на Святой Руси, пережевывая изо дня в день подбрасываемую прессой мысль, что никакие перемены не предвидятся. Ведь нельзя дать то, чего нет, как и отобрать можно только у тех, кто имеет…” С.Гагарин в “приключенческом боевике” “Гитлер в нашем доме” так объясняет природу власти: “Власть, как и свобода, не имеет знака. Ее можно употребить во благо, ею можно пользоваться во имя зла. Властью обладают и Зодчие Мира, галактического Бога Добра…” Еще один образец лекции. На этот раз из романа А.Афанасьева “Московский душегуб”: “…Экономический распад и политическая нестабильность в южных республиках достигли такой стадии, что вчерашние мултимиллионеры вполне могли завтрашним утром проснуться нищими. Жесточайший передел собственности и судорожные попытки южных магнатов удержать захваченные плацдармы окрасились в пламенный цвет братоубийства…” Примеров, когда отсутствие действия заменяется длинным изложением разных событий и причин, их порождающих, заполняющим многие страницы — десятки.

2. Отсутствие хотя бы малейшего умения держать в динамике острый сюжет приводит к тому, что герои, которые меньше думают, чем действуют, меньше действуют, чем рассказывают, поясняют. Да, в классическом зарубежном детективе сыщики делятся с внимательными, но простоватыми слушателями своими мыслями. Но запоминающихся докторов Ватсонов, капитанов Гастингсов или Арчи Гудвинов отечественная литература пока не произвела. Поэтому многие герои — сыщики и прочие вещают прямо на публику, вновь заменяя действие словами. Более того, зачастую трудно уловить в этих словах мысль.

3. Многие “красивости” стиля вызваны, торопливостью, спешкой и нежеланием авторов тщательно шлифовать свои фразы. Отсюда и все эти бесчисленные “внешне невысокие девушки”, “прищуренные явной хитрецой взгляды”, “молодые организмы, подкрепленные (?) заботливым уходом Ольги”, “проницательные материнские сердца острыми ногтями”, “люди, поддернутые коростой черствости”, “дамы, которые в постели на порядок выше (кого?)” и т. д. и т. п.

Здесь уже счет примеров идет не на сотни, а на тысячи. И мы можем сказать, что прежняя остросюжетная литературная, может быть, была не такой острой по сюжету, но значительно чище по языку…

И хочется процитировать уже упоминавшуюся статью А.Курчаткина “Вперед к детективу и триллеру”, которая на наш взгляд довольно точно объясняет ситуацию: “Изящная и тонкая словесная ткань “высокой” литературы оказывается как бы занавесом над входом в подсознание, словесная ткань детектива, примитивная и грубая, как мешковина, вся в зияющих прорехах между толстыми нитями пропускает повествование в область подсознательного совершенно беспрепятственно. Не надо искать эпитетов и пускаться в хитроумные словесные ходы, описывая женщину с большим бюстом, нужно просто написать “грудная баба”. Не надо создавать зрительные образы охранников какого-нибудь современного “нового русского” — “амбалов” будет вполне достаточно, в крайнем случае можно добавить “бычьи шеи”.

Короче говоря, в современной литературе (не только в боевиках и детективах) произошла смена стиля. Из высокохудожественного литературного стиля мы постепенно окунулись в стиль газетный, когда объясняем читателям, что происходит в стране и за рубежом, а далее в стиль вульгаризма — жаргонный, в лучшем случае — разговорный, когда касается каких-то действий. Отсюда и “погоняла” — клички наших героев — такие, мягко говоря, экзотические: “Меченый”, “Крутой”, “Бешеный” и другие. Отсюда стиль общения, который нормальный читатель не всегда способен воспринять. Словом, крутые ребята-писатели объединились против лохов-читателей. А те хавают, что дают и базар фильтруют, не возникают.

Резюмируя все, сказанное выше, можно сказать словами Л.Гурского, что “удачливый урка, торжествующий победу над “ментами”, “фраерами” и “лохами”, выдвинулся на первый план”. В обществе популярен сегодня не борец с преступниками Лева Гуров, а бандит Женя Монах, быстрее которого выхватывать “шпалер” из наплечной кобуры никто не умеет…”

И сегодня мы имеем полное право говорить о восшествии уголовника на трон положительного героя, что само по себе таит значительную опасность, и не только для жанра остросюжетных произведений, но и для нравственного климата в обществе в целом. Ибо сегодня герои боевиков-триллеров не только в литературе правят бал, таких “крутых” героев все больше и больше в разных сферах нашей жизни. Они сегодня, увы, и в парламенте, и среди флагманов индустрии, и на дипломатической ниве, и в общественно-политической жизни… Достаточно взять свежую газету, чтобы убедиться в этом. И не совсем понятно — то ли литература плодит таких реальных героев, то ли наши писатели калькируют жизнь на страницах своих книг. А скорее всего, происходит взаимообогащение… Когда закончится этот процесс — вряд ли кто-нибудь скажет. Одни авторы считают, что это наступит, когда перемрут все “красно-коричневые”, а другие — мир наступит, когда “удушат последних буржуев”. Очевидно, это будет очень нескоро.