III 1941 — 1956 Сколько стоит война? и мир?

III

1941 — 1956

Сколько стоит война? и мир?

…Вступили в войну на одном дыхании. Только не получилось ни малой крови, ни войны на чужой территории. Идеи, выраженные в утопиях П.Павленко “На востоке” и в вышедшей в 1939 году книге Н.Шпанова “Первый удар”, вселяли бесконечный оптимизм. К чести современников, они сразу поняли весь вред этих утопий: практически они разоружали общество накануне вполне реальной войны. Об этом писали критики в последние предвоенные годы. Увы, попытки хотя бы приблизительно прогнозировать ближайшее будущее иной раз приводили к трагическому исходу. Все ли знают, что автор знаменитого (и по сей день) сыщика майора Пронина только лишь за попытку показать кое-какие приемы зарубежных разведчиков и противостоящих им чекистов поплатился пятнадцатью годами заключения. Вот как пишет об этом автор:

“…“Рассказы” я написал в 1940 году и предложил их журналу “Знамя”. Рукопись быстро подготовили к печати. Но вышел запрет. И лишь после вмешательства Молотова (он прочитал — понравилось) “Рассказы” появились в печати. Книгу приветствовал сам Шкловский! Всего две недели я купался в лучах славы. До ареста. Много лет спустя из верных источников я узнал, что ему предшествовало. Берия, прочитав рассказы, обратился к Сталину: “Что делать с Оваловым? Он разглашает тайны советской разведки.” Ответ последовал незамедлительно: “Проучить!” Разумеется, ни о каких тайнах не могло идти и речи: все придумал, взял, что называется, из головы…”

Но это было еще, как говорится, до войны.

“А во время Великой Отечественной войны фантастики, — как писал известный исследователь этого популярного жанра Всеволод Ревич, — фактически не было. Нетрудно догадаться, почему…”. А детектив — был. И тоже нетрудно догадаться, почему: на войне были не только бои, были и затишье, и отдых, наконец, период лечения в госпиталях. И тогда люди нуждались в развлекательном чтении.

“После боя сердце просит музыку вдвойне…” И фронтовые писатели (так называлась должность писателей, призванных в армию) работали с полной нагрузкой. Кроме репортажей с фронта и рассказов о боевых подвигах во фронтовых многотиражках печатались и “повести с продолжением”, в которых действовали и шпионы, и разведчики, были и прочие детали детектива. Вот что вспоминает об этом, ставший впоследствии известным, писатель Михаил Алексеев:

“…Меня вызвал к себе редактор и объявил:

— Войска на отдыхе. Ваша задача? — он сказал это таким тоном, каким обычно командиры дают вводные на важных тактических учениях. Обескураженный, я молчал.

… - Срочно требуется читабельный материал. Нужна приключенческая повесть с продолжением на десять номеров, по три колонки в каждом номере. Немедленно приступайте к работе. И чтобы через два часа первый кусок был у меня на столе. Ясно?

— Ясно, товарищ майор. Но…

— Никаких “но”!

Однако, видя мою растерянность, редактор счел необходимым сделать некоторые предварительные указания:

— Я знаю, вы любите всякие там пейзажи. Так вот, в приключенческой повести они ни к чему. Динамика. Динамика. И еще раз — динамика!

— А как же с характерами?

— Характер проявится в действии. Ясно?

На какую тему должна быть повесть, редактор не говорил. Но это и так было понятно: немецкий шпион, с одной стороны, наш разведчик — с другой. Вот главные действующие лица моего будущего произведения. Над заголовком тоже не пришлось ломать голову. Сами собой возникли слова: “По следам… волка”. Теперь нужно придумать, какого волка. Может, “фашистского”? Не годится — штамп. “Гитлеровского”? Бешеного! Нет, надо идти от самого героя — от шпиона, от его клички, ведь должен же шпион иметь свою кличку. И вот окончательное название повести: “По следам меченого волка”…”

У современного читателя невольно возникают ассоциации с современными книгами, претендующими на жанр детектива: “Слепой стреляет дважды”, “Меченый против Бешеного” и т. д.

Мы не случайно привели такую длинную цитату. Кажется, она во многом раскрывает тайны военно-шпионских произведений (так можно обозначить жанр, который широко использовали в годы войны). Пока сержант Аникеев и барон Фон Гроссшвайн (имя-то какое: “Большая свинья”!) строили друг другу козни, на страницах других военных газет, другие сержанты и офицеры побеждали других именитых фашистских шпионов (Н.Грибачев “Огни в тумане”, И.Стаднюк “Следопыты”, Г.Семенихин “Пани Ирена” и др.)

Многие из именитых впоследствии литераторов больше никогда не писали приключенческих книг. Но в те военные годы солдатам эти скоропостижно созданные произведения очень нравились. Видимо, нравились они и самим авторам. Так один из писателей никак не мог закончить свое растянувшееся на много номеров повествование. Дело дошло до того, что сам командующий фронтом вмешался в судьбу героя и приказал немедленно его прикончить. Автор распорядился судьбой фашистского лазутчика так:

“…Фон Штойген надел шинель, расправил складки, открыл дверь и шагнул в темноту леса… Больше его никто не видел…” Лихо, не правда ли?

В войну издавалась библиотечка Воениздата. Маленькие книжечки в бумажных обложках содержали и классические детективные рассказы. Именно тогда многие (в том числе и автор этих строк) впервые прочли четыре рассказа Конан Дойла. В 1943 году вышла одна из немногих книг о работе милиции, в частности, уголовного розыска, — “Друзья, рискующие жизнью” М.Ройзмана. Событием стало появление шести выпусков романа Н.Шпанова “Тайна профессора Бураго”, переизданного после войны под названием “Война невидимок”. Фантасты проводят эту книгу по своему цеху. Нам видятся в “Тайне” следы истинного детектива. Вокруг крупного оборонного открытия, как и положено, вьются немецкие шпионы. Контрразведка делает все, чтобы враг здесь не мог ничем поживиться… Помнится, с каким восторгом следили в читальном зале детской библиотеки за похождением героев: наши разведчики беседуют на палубе только что захваченной подводной лодки о дальнейших планах. На мачте колышется тело, повешенного самим экипажем командира подлодки. Одному из собеседников кажется, что покойник моргает. “Показалось”, - решает он. А наутро… труп исчезает. Оказывается, капитана повесили не за шею, как полагается, а за плечи… И так на протяжении всей книги.

Впрочем, это, пожалуй, все, что произошло по жанру детектива за время Великой Отечественной. Главный урок — война дала импульс развитию детектива, точнее, той его ветви, которая получила название военно-детективного повествования. Не случайно сразу после окончания войны на читателя обрушился поток военно-приключенческих повестей, романов, в которых “бал правили” удачливые советские разведчики и неуклюжие импортные шпионы (сначала — немецкие, чуть позже — американские, английские и прочие)… Особенности приключенческо-детективных произведений первого послевоенного десятилетия заключаются в следующем:

а) Культ личности и связанная с ним ведомственная цензура, имеющая право “запрещать” или “разрешать” публикацию произведения, признавать ту или иную книгу “идеологически вредной”, “ошибочной”, “порочной”… “внесли свой неизгладимый след”. Так было, к примеру, с “Медной пуговицей” того же многострадального Л.Овалова, которая печаталась с продолжением в журнале “Огонек”.

б) В литературу пришли писатели военного поколения, в умах и сердцах которых все еще бушевал армейский синдром. И писали они о том, что хорошо знали, — о войне, конечно.

в) В первое десятилетие после войны расширяется диапазон действия произведений. Кроме шпионского, к читателю приходят уголовный, милицейский роман, появляются первые ростки политического, международного, к которым мы бы отнесли некоторые вещи Романа Кима.

Впрочем, первые книги, изданные после войны, еще не были настоящей художественной литературой. Их писали далеко не мастера, а лишь подмастерья литературного цеха, слабо владеющие словом и на своих плечах чувствующие всю тяжесть идеологического гнета (“не дай бог брякнуть что-нибудь лишнее”, “не приведи господь раскрыть какой-либо секрет”! Участь Л.Овалова была памятна многим). Наверное поэтому и наши славные чекисты так просто и легко расправлялись со своими врагами. Как точно назвал свою рецензию в только-только появившемся в те годы журнале “Юность” В.Озеров: “Живые люди или раскрашеные марионетки?” Впрочем, к этой рецензии мы еще вернемся. А сейчас попытаемся проследить за становлением послевоенного приключенческо-детективного романа.

В 1948 году вышла в свет повесть Николая Томана “Взрыв произойдет сегодня”, где расследуется секрет заминированной гитлеровцами плотины. В 1951 году читатели получают повесть “На прифронтовой станции”. В 1955 — “В погоне за призраком”.

Нам кажется, что эти и другие книги (Томан писал много и на одну тему), может быть, впервые в литературе подобного рода ставят вопрос о доверии к людям (Во “взрыве…” поиск мин ведет человек, которого самого подозревают в преступлении). В то же время у Томана шпионы и диверсанты всегда хорошо замаскированы и весьма находчивы, что делает розыск интересным для читателя. Но это, пожалуй, не правило, скорее — исключение.

В 1950 году Воениздат приступил к выпуску “Библиотечки военных приключений”, преобразованной в 1963 году в “Военные приключения” (ВП). (В наши дни “ВП” благополучно почила под напором рыночных отношений). Но в то далекое время это было началом. На читателя обрушился ливень произведений о разведчиках, шпионах, снайперах, пограничниках. Раскрытые шлюзы Воениздата далеко не всегда радовали доброкачественной книгой. Вот как характеризует то чтение В.Дружинин, сам, кстати, создавший немало приключенческих книг:

“…Детективная повесть, написанная всегда посредственно, с неизменным седым всезнающим полковником и порывистым лейтенантом. Их противники щеголяют вставными челюстями ослепительной белизны, поминутно возглашают: “Хелло!”, бранятся и пьют виски даже во время тайных сугубо деловых встреч. Чекисты, ломая голову над загадкой, ходят большими шагами по комнате, ночами не спят, поддерживают силы крепким чаем и телефонной беседой с супругой. В часы отдыха они, как водится, играют в шахматы…”

Кстати, подобную оценку отечественной детективной литературы той поры разделяют далеко не все. В заочной дискуссии о качестве приключенческой книги, прошедшей в конце 50-х в разных изданиях, раздавались и другие голоса. Тот же В.Дружинин, чью уничижительную оценку общего состояния отрасли мы только что привели, резко меняет мнение, когда речь идет о конкретных книгах. “…Чекист, бросившийся защищать ребенка в повести Т.Сытиной “Конец бывшего Юлиуса”, получив удар ножом, разоблачает себя, чем… вызывает глубокое сочувствие читателей. В повести В.Михайлова (кстати, весьма плодовитого в послевоенные годы) “Бумеранг не возвращается.” американский агент очень умело подобрал себе маску… Кажется — все благоприятствует шпиону. Но честный человек не станет у нас одинокой, беззащитной жертвой злодея!”

Как это все знакомо. В десятках книг честные герои не щадя живота своего вступают в смертельную схватку с врагом и, конечно же, побеждают. Из книги в книгу кочуют уже упоминавшиеся полковники, лейтенанты, сержанты. Иногда к ним присоединяются простак-ученый и его бдительное окружение. Все иностранные разведчики — дилетанты, весьма недалекие люди. И если пограничники не хватают их, то только потому, что им с самого начала поручено следить. Нельзя не согласиться с мнением автора статьи “Живые люди или раскрашенные марионетки?” В.Озерова: “…Только что отложил выпуск одной из многочисленных приключенческих библиотек. И уже не можешь вспомнить, о чем там говорилось. Безнадежно перемешались в голове события и герои. Помнишь только о бесчисленных чуть-чуть не похищенных изобретениях, неудачных переходах границы. Не мог расстаться с книжкой, а теперь жалеешь потерянное время и досадуешь на удивительное однообразие всего прочитанного”.

…В фамильном склепе на одном из кладбищ Ленинграда привольно расположились… фашистские агенты. В городе действует банда вражеских лазутчиков во главе с опытным шпионом “Тарантулом”. Именно так и называется бывшая некогда очень популярной повесть Г.Матвеева “Тарантул”. А что же чекисты? Возможно, они сами не в состоянии решить задачу, поэтому и возлагают ее на четырнадцатилетних мальчишек, руководит которыми расторопный Миша Алексеев. Ребята и решают поставленные задачи, посрамив при этом опытных чекистов. В другой книжке из “Библиотечки военных приключений” “Конец карьеры Власовского” шпион Курт убеждает советского ученого бежать за границу. До этого перерожденец Власовский, как ни странно, служащий в органах госбезопасности, запугивает ученого всевозможными клеветническими обвинениями. Ученый вроде бы поддается, он уже — на пути к границе.

Но читателя не обманешь. Он-то хорошо знает, что наши ученые на приманку врага не клюют… Помните, как в старом анекдоте, где в деревню впервые привезли кино. На экране мощный бык мчится, опустив рога, на детей. Зрители в ужасе кричат. И тут из темноты раздается зычный голос: “Не бойтесь, граждане! Это наш советский бык. Он пионеров не бодает…”

В книге точно так же. И шпион, и предатель попадают в чекистскую ловушку.

Но хуже всего бывает тогда, когда авторы в попытке хоть как-то соединить не сходящиеся концы прибегают к действию потусторонних сил. Так, в повести Н.Автократова “Серая скала” подземный завод гитлеровцев после их бегства стережет некий комендант, которого охраняют мертвые… статуи. Стоит ли говорить, что подобная тенденция (довольно ярко, кстати, проявляющая себя и в последние годы) губительна для истинного детектива. Говоря о грубых просчетах наших начинающих детективистов, упомянем, что кроме их общих проблем, о которых мы писали выше, очень мешала и некоторая нетребовательность редакций, стремящихся как можно полнее и быстрее отметиться на книжном рынке, и неумение многих авторов создавать достойные сюжеты. Как уже отмечалось выше, в годы войны сюжет приключенческой повести создавался по ходу написания. Так было и после войны, и если откровенно, то мешала и убогость мысли, и зашоренность известными схемами: если враг, то шпион или бывший гитлеровский прихвостень, если тайна — то обязательно изобретение или открытие. Как будто бы в жизни больше ничего не происходит. Отсюда и герои — плоские, ходульные, ничем друг от друга не отличающиеся. Отсутствие характеров героев, как положительных, так и отрицательных, уход от показа душевного мира людей, населяющих произведение, отсутствие авторского наблюдения над мотивации мотивами тех или иных поступков героев книги — все это обедняло только что зарождающийся послевоенный детектив, делало его серым и малопривлекательным. И таких книг издавалось в послевоенные годы до 70–80 процентов. А остальные книги?

Поговорим и о них. В послевоенной детективной литературе трудился и отряд писателей, который работал еще в предвоенные годы… Мы уже писали о первых послевоенных книгах Георгий Брянцева. В 1953 году вышла в свет повесть “Тайные тропы”, в 1954 — “Следы на снегу”, в 1955 — “Это было в Праге”. И хоть по поводу принадлежности “Дело было в Праге” к жанру детектива спорили такие известные писатели, как А.Адамов и Н.Томан, сегодня можно сказать, что все (или почти все) книги Г.Брянцева можно отнести к жанру военно-детективного романа. В одной из первых своих повестей “Следы на снегу” автор много пишет о погоне за врагом, не развивая других сюжетных линий, что значительно обеднило повествование. В других книгах Г.Брянцеву удалось существенно преодолеть этот недостаток.

Среди других произведений нельзя не выделить трилогию А.Авдеенко “Над Тиссой”, “Горная весна”, “Дунайские ночи”. Эта эпопея повествует о пограничниках, но в ней присутствуют детективные черты. Кроме того, приятно удивляет читателя и язык повествования — яркий, образный и лиричный.

В 1951 году появился на свет первый из серии политических романов Р.Кима “Тетрадь, найденная в Сунчоне”. Для читателя действие, происходящее в другой стране, было в новинку.

Писатель Валентин Иванов, известный впоследствии как автор интересных романов из русской истории, в 1952 году выпустил роман “По следу” — о деятельности иностранных разведчиков, а в 1956 году вышел роман “Желтый металл” об острых проблемах советской милиции, подвергшийся в печати жесткой критики. Видимо, тогда в милиции еще не было острых проблем. Может, поэтому милицейскому роману в первое послевоенное десятилетие и не везло. Кроме “Желтого металла” мы еще имеем уже упоминавшуюся книгу М.Ройзмана “Друзья, рискующие жизнью”. И, пожалуй, все. Может быть, за исключением поделок. Зато шпионскому роману было раздолье! И здесь нельзя не вспомнить о любимом герое критиков и читателей Ниле Кручинине. Кто только не критиковал его! Кто только не зачитывался его похождениями!

Почти одновременно в 1955 году вышли в свет две книги Николая Шпанова — “Похождения Нила Кручинина” и “Ученик чародея”. Герой их — сыщик Нил Платонович Кручинин и его друг и помощник Сурен Тигранович Грачьян (он же Грачик), сразу же полюбившиеся читателю. С позиции сегодняшнего дня (да и вчерашнего) книги вообще-то, как говорят, “не очень”. Все, что говорилось о недостатках литературы 50-х годов, в полной мере относится и к героям Шпанова. Характеры их обрисованы вяло и неинтересно. Что можно сказать о Кручинине, если судить по такой справке:

“Огромная начитанность, жизненный опыт и разносторонность его знаний в соединении с необыкновенной скромностью; решительность действий, сочетающаяся с покоряющей мягкостью; беспощадность к врагам общества рядом с чудесной человечностью; смелость до готовности самопожертвования при огромном самолюбии…” и т. д. и т. п. Ну, чем не Шерлок Холмс! Только Шерлока в фильмах стремились сыграть лучшие артисты. А вот Нил так в кино и не вошел: Холмс был живой человек, а Кручинин — схема. Вообще-то был непонятен и статус его: вроде бы он на государственной службе, в то же время действует как частный сыщик… Словом, вопросов много. Но все же Нил Кручинин, как его более поздний последователь и сосед по критике майор Пронин сделали одно очень важное дело: они были прообразами целой плеяды более удачливых сквозных героев. И Денисова у Л.Словина, и Гурова у Н.Леонова и Костенко у Ю.Семенова. Отечественный детектив, пожалуй, впервые получил своего серийного героя. В этом большая заслуга Н.Кручинина и его создателя.

Заканчивая главу о судьбе детектива в первом послевоенном десятилетии, нельзя не вспомнить и первую детективную повесть “Смерть под псевдонимом” у Н.Атарова, приключенческие романы Г.Тушкана, повести В.Дружинина, Н.Панова, А.Насибова и др. В общем и целом все они готовили расцвет отечественного детектива 60–80 гг. XX столетия.