Неизвестный автор

В начале этой книги говорилось о произведениях, появление которых окутано тайной, а авторы вымышлены или вообще неизвестны. Примером такого произведения является и то, о котором пойдет речь ниже. Это стихотворение под названием «Родина», ставшее известным у нас после Октябрьской революции, до этого же ходившее по рукам в списках и напечатанное в зарубежном сборнике «Лютня. Потаенная русская литература XIX столетия», изданном в Лейпциге в 1874 году.

Пишущему эти строки довелось участвовать в работе по установлению автора стихотворения, к сожалению, до сих пор не законченной.

Подготовляя к изданию собрание сочинений рано умершего поэта пушкинской поры Дмитрия Веневитинова, известного своими вольнолюбивыми стихами, я обратил внимание на публикацию (в журнале «Жизнь искусства», 1924, № 6) под заглавием «Неизданные стихотворения Д. Веневитинова», в числе которых была и «Родина». К сожалению, публикатор С. М. Шпицер не указал — по автографу или списку он опубликовал это стихотворение.

В связи с сомнениями в принадлежности стихотворения Веневитинову пришлось обратиться к публикатору за подтверждением.

В письме от 30 октября 1932 года последний ответил мне следующее: «Я склонен с несомненностью утверждать, что «Родина» — стихотворение Веневитинова. Оно было мною обнаружено в архиве М. И. Семевского. В оглавлении тетради рукою Семевского было написано: «Дом сумасшедших». Поэма А. Ф. Воейкова — стр. 241; «Родина». Стихотворение Веневитинова — стр. 279…» Констатация самого Семевского о принадлежности «Родины» Веневитинову не оставляет сомнений в том, что стихотворение написано именно им».

Этих сведений все же было недостаточно. Пришлось поехать в Ленинград для личной встречи со Шпицером, который при свидании подтвердил свое мнение, но более солидных доказательств не предъявил.

Затем выехал в Ленинград автор вступительной статьи к этому изданию член-корреспондент Академии наук СССР профессор Д. Д. Благой. Он установил, что редактор «Русской старины» М. И. Семевский поместил в свой сборник «вольных и нецензурных произведений русских авторов» 1857 года не автограф, а список стихотворения.

И вот стихотворение появилось в собрании сочинений поэта, изданном «Академией» в 1934 году. В примечании к нему я предположил, что оно навеяно путешествием Веневитинова из Москвы в Петербург в 1826 году и перекликается с описанием того же путешествия его современника маркиза де Кюстина в его книге «Николаевская Россия в 1839 г.»: «Что за страна! Бесконечно плоская, как ладонь, равнина, без красок, без очертаний; вечные болота и вдоль дороги — серые, точно вросшие в землю лачуги деревень…»

Под впечатлением путешествия из Москвы в Петербург Д. Веневитинов написал еще одно стихотворение «Новгород», в котором было упоминание о вечевом колоколе «вольного города», о свободе, вследствие чего оно было запрещено цензурой. Его запретили вновь при переиздании в 1853 году, то есть через 25 лет после первого издания. Но возвратимся к стихотворению «Родина».

Д. Д. Благой во вступительной статье «Подлинный Веневитинов» охарактеризовал стихотворение так: «После знаменитого радищевского изображения крепостного российского «чудища», изображения, навеянного, кстати сказать, тем же путем из Петербурга в Москву, в нашей литературе конца XVIII — первой трети XIX века нет произведения, которое бы равнялось «Родине» по яркости и силе обличения. И все это море гнева, боли и печали сгущено, сжато в шестнадцать предельных по своей лаконической энергии строк. Это стихотворение дает беспощадную по своему горькому и бичующему натурализму картину современной ему рабской николаевской России. Оно представляет собою совершенно исключительное явление не только в творчестве Веневитинова, но и в истории нашей поэзии вообще». В стихотворении были такие строки:

Дрянные избы, кабаки,

Брюхатых баб босые ноги,

В лаптях дырявых мужики,

Непроходимые дороги,

Да шпицы вечные церквей —

С клистирных трубок снимок верный,

С домов господских вид мизерный

Следов помещичьих затей.

Грязь, мерзость, вонь и тараканы,

И надо всем — хозяйский кнут!..

В современной литературе возник спор о принадлежности стихотворения Веневитинову. Журнал «Художественная литература» писал: «Родину» впервые опубликовал Герцен в «Лютне» без указания фамилии автора. Семевский, по-видимому, списал «Родину» не из этого собрания… Появление же фамилии Веневитинова под текстом «Родины» неясно. Стихотворение ближе всего к «Тройке» Вяземского, где имеется описание деревни в натуралистическом фламандском вкусе. Напоминает оно и политические стихи Тургенева. Произведение следует отнести в разряд приписываемых Веневитинову».

Редактор издания «Стихотворений» Д. В. Веневитинова, вышедшего в 1940 году, В. Л. Комарович счел нужным оговорить причины невключения «Родины» в это издание: «Стихотворение «Родина» в резко обличительном стиле «Свистка» или «Искры» 50-х годов, извлеченных из сборника нелегальных произведений, составленного М. И. Семевским в 1857 году, ни в биографическом, ни в стилистическом, ни в идеологическом отношениях ничего общего с Веневитиновым не имеет; подписано же его именем по широко распространенному в дореволюционной России литературному обычаю: опасные в смысле правительственных репрессий стихотворения при размножении в списках приписывались умершим к тому времени поэтам. Так, Плещеев свои революционные стихотворения сам подписывал именем умершего уже Добролюбова, Пушкин присваивает «Гавриилиаду» умершему Горчакову. С той же, конечно, целью и с той же достоверностью сам, возможно, Семевский приписал «Родину» Веневитинову».

Мысль, конечно, интересная, хотя и не новая, но с одной оговоркой: если Пушкину и Плещееву было действительно необходимо свои произведения выдавать за чужие, то вряд ли такая необходимость была у М. И. Семевского в отношении чужих произведений.

Позднее список стихотворения из сборника Семевского был сфотографирован. Он написан писарской рукой, с грамматическими ошибками. Отчасти это, а также такие, например, строки, как «С домов господских вид мизерный» (вместо полагающегося «из домов»), заставляли сомневаться даже в грамотности автора.

Академик В. В. Виноградов в своей книге, посвященной специально проблеме авторства и теории стилей (М., 1961) отводит десяток страниц подробному анализу «Родины» и доводам Д. Д. Благого, причем приходит к выводу, что попытка связать это стихотворение по стилю и элементам натурализма с другими произведениями Веневитинова должна быть признана неудачной. В частности, он обращает внимание на двойственное употребление слова «мерзость», не вполне корректное применение предлога «с» («С домов господских…») и отрицает возможность употреблять в поэзии в эпоху Веневитинова сочетания «шпицы церквей», которое, по его словам, перешло в стихотворную речь едва ли ранее сороковых годов XIX века. Общий вывод его таков: «Попытка преодолеть эстетический субъективизм с помощью логического примитивизма и филологического антиисторизма потерпела фиаско».

Однако найденные позднее «ефремовский», «шибановский» и другие списки стихотворения лишены как раз тех погрешностей формы, на которые указал В. В. Виноградов. Что же касается шпицев, то они проникли в стихотворную речь еще в двадцать девятом году, как это видно, например, из стихотворения С. П. Шевырева «Петроград», под которым стоит дата — 1829 год.

Шпиц, прорезав недра туч,

С башни вспыхнул величавый…

Что же остается от аргументации упомянутых критиков? Академик Виноградов считает, что «по функциональному использованию разноплоскостного перечисления стиль «Родины» ближе к стилю Вяземского». Мы видели, что такие мнения высказывались еще в 1934 году в журнале «Художественная литература». Но все это не помогает делу.

В сборнике «Проблемы современной филологии» (М., 1965) данному вопросу посвящена статья А. Л. Гришунина и В. А. Черных. В статье выражается излишнее сожаление о том, что стихотворение не попало ни в один заграничный печатный сборник. (Если не считать «Лютни», добавим мы в скобках.)

Авторы статьи избрали путь наименьшего сопротивления: они считают, что вряд ли полезно добиваться установления авторства. Думается, что это тоже не решение вопроса.

В мировой литературе «Родина» продолжает приписываться Д. Веневитинову, хотя и с оговорками. Так, в книге А. Ярмолинского «Сокровищница русской поэзии» (Нью-Йорк, 1949) о нем говорится: «Имеются некоторые сомнения в подлинности этого стихотворения, открытого (1924) около столетия после его написания (1826)».

Таким образом, ярчайшее обличительное выступление прошлого века, из тех, которые потомками переписывались в заветные тетради под заглавием «Запрещенные плоды российской даровитости», в течение целого столетия не раскрыло своего автонима, то есть подлинного имени автора.