Госпожа Курдюкова

Не ву плепа —

Не лизе па!

(Не нравится — не читайте! — франц.)

Когда-то в народе любили распевать песенку о фонариках:

Фонарики-сударики

Горят себе, горят,

Что видели, что слышали,

Того не говорят.

Им, дескать, не приказано

Вокруг себя смотреть,

Одна у них обязанность:

Стоять тут и гореть.

Автором песни был Иван Петрович Мятлев, известный остроумец и балагур, друг Пушкина, энциклопедист и любитель искусства.

Имя Мятлева давно и прочно забыто, но его песня «Фонарики» надолго пережила автора. Еще более живучими оказались «Розы» Мятлева, получившие мировую известность благодаря стихотворению в прозе И. С. Тургенева, использовавшего первую строку стихотворения Мятлева: «Как хороши, как свежи были розы!»

Мятлев писал множество стихов, но все больше в виде куплетов, стихов «на случай», каламбуров и эпиграмм.

Пушкин и Вяземский отдавали дань шуточному направлению поэзии Мятлева и отвечали ему рифмованными посланиями. Лермонтов дружелюбно отозвался о его поэзии в альбомной записи к Софье Николаевне Карамзиной: «Любил и я в былые годы». Эту запись Лермонтов заканчивает перечислением шуточных произведений Александра Карамзина (брата Софьи), А. О. Смирновой (Россет) и И. П. Мятлева:

Люблю я разговоры ваши,

И «ха-ха-ха!» и «хи-хи-хи»!

Смирновой штучки, фарсы Саши,

И Ишки Мятлева стихи.

Но главным произведением Мятлева была, бесспорно, его сатирическая эпопея в трех томах, вышедшая в 1840–1844 годах под названием «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею, дан л’этранже».

Описание путешествия помещицы Курдюковой, кое-как нахватавшейся внешней культуры и поверхностных знаний, дано Мятлевым с беспощадной насмешкой над господствовавшей в то время в обществе приверженностью к французскому языку и вообще ко всему заграничному.

Проводников западной культуры в Москве иронически выводили в своих произведениях и Пушкин (мосье Трике) и Грибоедов (французик из Бордо). Мятлев же вывел плод этой образованности — госпожу Курдюкову, называвшую себя по-модному «мадам де Курдюков».

Философия Курдюковой весьма примитивна, однако и она мрачно оценивает сложившуюся в России обстановку в царствование Николая I.

Помнится мне, Карамзин

Написал роман один.

Я сама его читала,

В Марфы ужасть как желала,

Но теперь не та эпок:

Женщина! вяжи чулок,

Не задумывай о речи,

Как алор, у них при вече.

Нет! Теперь болтливых баб

Вмиг квартальный цап-царап.

Наблюдения Курдюковой за границей разнообразны и поучительны. Описывая их, Мятлев не пожалел и самого себя — изобразив на балу в Неаполе, где он танцует визави с Курдюковой:

Мы с ним в первой паре встали,

А пур виз-а-ви достали

Мятлева. Се балагур,

Что когда-то мне ла кур

Так учтиво, нежно строил.

Он внимание удвоил,

Как узнал… С’ет эн поэт,

Ну, того гляди, портрет

Мой напишет он стихами…

Автора в его борьбе против космополитизма и против французско-нижегородского языка поддерживал редактор «Библиотеки для чтения» О. И. Сенковский, который в рецензии говорил: «Разве эта смесь французского с тамбовским не наш порядочный язык? Разве все мы не мадам Курдюковы?»

Новая героиня — мадам Курдюкова — получила всеобщее и заслуженное признание. Все повторяли эти стихи, щеголяя французским произношением и перефразируя их на свой лад:

C’est assez, богу молиться

Нам пора ? la maison!

Regardez, ma ch?re сестрица,

Quelle jolie идет gar?on!

«Сенсации…» были поставлены даже на сцене Александринского театра в бенефис Сосницкой. Лермонтов приветствовал их появление:

Вот дама Курдюкова!

Ее рассказ так мил!

Я от слова до слова

Его бы затвердил.

Мой ум скакал за нею,

И часто был готов

Я броситься на шею

К madame de Курдюков.

И здесь, вероятно, впервые «дама Курдюкова» фигурировала в печати («Отечественные записки», 1842) без ссылки на ее автора, то есть выступала как всем известная литературная личность.