V. «Мы давно с тобою жили…»

V. «Мы давно с тобою жили…»

Мы давно с тобою жили,

Мы с тобой тогда носили

Я — косынку кружевную,

Гребень в гладких волосах,

Ты же — шпагу золотую,

Кружева на рукавах.

Умирали, оживали,

Вновь любили, повторяли

Все с доверчивою страстью,

Как и в прежние года.

Я — покорностью, ты — властью,

Были мы с тобой всегда.

И всегда на этом свете

Между нами кто-то третий

Строил темные преграды,

Между нами, в нас самих,

Кто-то третий, без пощады

Разлучающий двоих.

Оттого в любви опальной

Грустен ты, и я печальна

От разлуки неизбежной.

Оттого что ждет гроза,

Я целую нежно, нежно

Обреченные глаза…

Читайте также

«Слушай горе: мне с тобою…» Слушай горе: мне с тобою И привычней, и теплей. Не мири меня с судьбою, Не учи и не жалей. Подожди со мной рассвета, Тихо проводи домой… Все-таки душа согрета Болью о себе самой. Странное начало лета. За густой листвой каштана Зреют смуглые

«Иди, мой друг. Господь с тобою…» Иди, мой друг. Господь с тобою. Прости. Иди своим путем. Я с несговорчивой судьбою останусь. Долго ли теперь… Мелькнуло небо голубое улыбкою перед дождем и скрылось… Мне не счесть потерь. Не счесть надежд и вдохновений непостоянных, как

«Для большинства уже давно…» Для большинства уже давно Россия – одноцветное пятно на пестрой карте двух материков. Язык, который можно изучать в числе второстепенных языков. И песни (милые – их пела мать). Для некоторых в слове этом Мечта нетленная, как первая любовь (в

103. «Давно иссяк. Давно устал…» Давно иссяк. Давно устал Угрюмый ветхий дом. И кто б ни шел, идет вдвоем, Входя в померкший зал. И стол, и жестких стульев ряд Косятся в зеркала. И по углам судьбы метла Сметает сор утрат. Уж снова ночь. За тишиной Растерт безликий гул. Ты

104. «Давно, давно в беспамятстве, в болезни…» Давно, давно в беспамятстве, в болезни Иль в детства тихой сонной полумгле, Меня пронзили звуки вещей песни, С тех пор неповторимой на земле. Я к ней тянулся шепотом, дыханьем, Вникал в шаги стихии огневой И замирал, во тьме,

203. «Тобою жил, Тобой болел…» Тобою жил, Тобой болел. И увидал за сенью славы Твой каменеющий удел Во храмах злобы и неправды. Молчанье. Думы до утра. Ночная мысль всегда сурова. И шло из вечного нутра Всепроникающее слово. О стопы тихие древес! О стопы трав и ветра

ДЛЯ ЧЕГО МЫ С ТОБОЮ ПРИШЛИ В ЭТОТ МИР? Среди будничных дел ко мне красной ладьей вплыли строчки письма незнакомки одной. Лет семнадцать… Но жизнь размышленьем была: для чего в этот мир я, скажите, пришла? Что сказать… Для меня это тоже вопрос. Пусть ресницы блестят лишь от

Жили-были два брата Жили-были два брата, два братца – кулик да журавль. Накосили они стожок сенца, поставили среди польца. Не сказать ли сказку опять с

«Близко то, что давно загадано…» Близко то, что давно загадано В тишине бессонных ночей: Меркнет в дымном бархате ладана Пламя трех зажженных свечей. Это я — под недвижною маскою, Это я — в кружевных волнах. Кто-то, тихий, последней ласкою Обвевает бессильный

I. «Мы с тобою, сердце, не модны…» Мы с тобою, сердце, не модны, К современной жизни не годны: У меня — не выщипаны брови, У тебя — любовь на каждом слове. Бабушкин заветный медальон В наши дни безлюбые смешон. Что для внучек с их любовью краткой Сувенир — волос забытых

«К*» («Я не унижусь пред тобою…») (1832) Лирический герой элегии полон горячей любви, он готов откликнуться на чувства возлюбленной всей душой. Он демонстрирует силу своей любви в контрастных, полярных страстях: И целый мир возненавидел, Чтобы тебя любить сильней… Но

Однажды, давным-давно В начале 1978 года одна моя приятельница, работавшая в небольшом издательстве, обратилась ко мне (и ко многим другим людям, не имевшим отношения к литературе — философам, социологам, политикам и т. д.) с просьбой написать детективный рассказ. По

Жили-были девочки кинообозрениеФильм Сергея Бодрова «Сестры» понравился мне куда больше обоих «Братьев»: в нем нет прохладного эстетизма «Брата-1» и эпатажного «нового патриотизма», который на корню погубил «Брата-2». Главное преимущество этой картины в том, что ее