Юрий Терапиано. Стихи Веры Булич

Юрий Терапиано. Стихи Веры Булич

Из далекой Финляндии, с понятным опозданием, дошла до Парижа новая книга стихов Веры Булич <Вера Булич. «Бурелом», 3-я книга стихов. Хельсинки, 1947.>

Вера Булич — не новичок; первые ее книги — «Маятник» (1934) и «Пленный ветер» (1938) в свое время были отмечены парижской критикой, особенно «Пленный ветер», в котором Булич предстала уже как поэт вполне созревший, осознавший свою тему и вполне овладевший техникой стихосложения. Способность к композиции, точность и четкость рисунка, образов и слов, соединенные с лирическим дыханием — таково было впечатление от стихов Булич в «Пленном ветре».

Новая ее книга — «Бурелом», написанная в большей своей части в годы войны и вскоре после войны, не разочаровывает. Несмотря на все пережитое, Булич осталась поэтом и сумела преобразить в поэтические образы происходившие вокруг нее события.

В прежних стихах Булич темой ее была борьба духовного начала в человеке с материальными преградами. В «Буреломе», если не считать стихотворений первого отдела книги «Листки календаря» — стихи предвоенных лет; тема ее расширяется и углубляется, поэт созерцает страшные противоречия — войну, дело рук человека, горе, гибель, разрушение, в конфликте в дисгармонии с жизнью земли, с красотой природы, сопоставляет открывшуюся в человеке темную душу с духовной красотой мира. В третьем отделе книги, в «Верности», Булич обретает родину, чувствует ее на расстоянии, сливается с ее ритмом:

Ты приходишь ко мне издалека

Невесомый эфирной волной,

Голос родины, радости, рока,

Голос вечной стихии родной.

В цикле «Бурелом» хочется особо отметить стихотворения «У окна», «Синий день», «В темных окнах», «В запущенном саду», «По чужой вечерней дороге», «Сирень и ласточки»:

Все в башнях, трубах небо городское

Над ласточкою — музою весны.

Но ей ли, быстрой, думать о покое

В самозабвенном счастье вышины.

В отделе «Верность» — цикл стихотворений «Медаль за оборону Ленинграда», отрывки из которого — нижеприводимая цитата:

Здесь Пушкин проходил, и дом на Мойке

Хранит в стенах его предсмертный вздох.

…Безумный Герман на больничной койке,

Тасуя карты, бредит: с нами Бог!

<…>

Хрустальным пламенем сияла зала,

Столетья блеск впитали зеркала:

Здесь музыка Чайковского звучала,

Здесь славы русской радуга взошла.

Подъезд театра как пустая рама,

И ветер крутит мусор и золу.

Но в полночь выйдет Пиковая Дама,

Пройдет по улицам в туман и мглу.

Пройдет, растает в площади пустынной,

В зияньи стен разбитых пропадет,

И луч прожектора иглою длинной

Над памятником бронзовым скользнет.

Ты ждешь, Евгений, но не с прежним страхом,

С надеждой жаркой ожидаешь ты,

Что ринется одним могучим махом

Чудесный конь с гранитной высоты

И по торцам столицы непокорной,

В развалинах не сдавшейся врагу,

Проскачет он, строитель чудотворный,

Свой клич войскам бросая на бегу.

Газета «Новое русское слово». Нью-Йорк. 1949, 2 января.