«Тон» мира[168]
«Тон» мира[168]
Приступая к работе в любой отрасли искусства (литературе, живописи, музыке), очень важно сразу добиться верного тона, которым и определяется всё дальнейшее звучание задуманного произведения.
Понятие «тона» ближе всего стоит к понятию «идеи» (не в строго философском, а скорее общежитейском значении этого слова), но более неуловимо и вместе с тем более точно. «Тон» совмещает определенность звучания данного произведения с неограниченностью его возможного разворачивания.
Идея в общих чертах предусматривает содержание рождающегося произведения, но еще не входит в детали; она может быть изменена, дополнена. Тон, однажды взятый, абсолютно неизменен; он с полной точностью предусматривает характер, оттенок каждой будущей детали и вместе с тем даже не интересуется ее возможным содержанием.
Первоначально тон определяет произведение, скорее, отрицательно: он определяет не то, что должно войти в произведение, а то, что в него войти не смеет. Разворачивая произведение, художник должен чувствовать, остается ли оно неизменным по тону, не нарушается ли основной тон. Таким образом, разворачивание может быть неопределенно-широким, но его направление строго предопределено.
Разворачиваясь, произведение должно обогащать (расширять) свое содержание и уточнять (суживать) свой тон.
Можно иметь идею (замысел) стихотворения или другого произведения искусства, но пока нет тона, нет и стихотворения. Стихотворение возникает в момент рождения своего тона: оно может умереть, не развившись, но раз возникнув, оно уже есть. Без тона же его вообще нет, без тона оно — мертворожденное.
Не имея сюжета, стихотворение может потухнуть, как огонь без дров. Не имея тона, оно вообще не может загореться, как дрова без огня.
Тон рождается вместе с первой конкретной строкой. В первой конкретной строке уже предрешена метрика стихотворения, характер рифмовки, стилистика — голос стихотворения, интонация, тон.
Тон — это душа произведения, произведение — это воплощение тона (его тела, его обиталище и вместе с тем его пища).
***
Мир, как всякое художественное произведение, имеет свой тон. Бог и есть такой «тон» мира.
Вера в совершенство Бога есть вера в совершенство основного тона мира. Наше религиозно-художественное чутье подсказывает нам, что звучащий в глубине мира тон чист и беспорочен, что несовершенство мира временно и поверхностно, вызвано отклонением от тона, художественной фальшью.
Признание верности тона еще не означает признания законченности всего произведения. Появление тона означает начало работы, а не конец ее. Полная выдержанность и полная выраженность тона есть плод долгого труда. Мир и есть такой труд воплощения и очистки тона.
Пока тон не будет проведен без фальши хотя бы в одной маленькой части произведения, неизбежны многочисленные пробы и ошибки. После того, как он будет проведен в одной части, остается еще огромная работа проведения его по всему произведению.
Каждый из нас — отдельная фраза стихотворения, набросанная начерно, над которой не мало надо еще поработать, чтобы она вполне гармонично выразила то, что ей выразить надлежит.
Личность Христа есть первая «конкретная фраза» мира, с полной чистотой выражающая его тон. В Христе Бог проявлен исключительно и целиком — с исчерпывающей полнотой содержания и беспорочной чистотой тона.
Добро — удачное словосочетание, зло — неудачное. Зло — это деталь еще небезупречная, незавершенная. Отсюда — элемент поисков, экспериментированья в мире. Тон звучит едва слышно: в каждой мелочи он должен быть подслушан, очищен, извлечен из тьмы на свет Божий.
Зло — выпадение из Бога, а не другой, посторонний Бог, как фальшь — выпадение из тона, а не другой, посторонний тон. И зло и фальшь — отсутствие единства и порядка, а не какой-то другой порядок.
Акт миротворения как всякий художественный акт требует и творческого вдохновения, и ремесленного труда. Бог — это основная гениальная интуиция мира, самовозникающий тон. Мир — медленная разработка, кропотливое очищение тона.
И наш мир, и сотворяющий его Бог очень индивидуальны. Это совсем не «мир — вообще» и не «Бог — вообще». Тон, зазвучавший в открытой для всех возможностей вечности, определивший возникновение мира и его направление, — это только один из бесчисленных возможных тонов.
Из тысячи путей, ежемгновенно открывающихся каждому из нас, каждый из нас избирает только один путь, определяя этим и для всего мира только одну осуществленную возможность на девятьсот девяносто девять отвергнутых.
И сам первоисточник мира, и законы, по которым он разворачивает вокруг себя мир, ни из чего не выводимы, они просто даны, существуют — именно такие, каковы они есть, какими они сами себя хотят.
Наш мир — мир совсем особенный, не похожий на все другие возможные миры. Он неожидан, своенравен, причудлив, прихотлив, особен; он нов для самой вечности. Все время мы имеем дело с живой творческой неожиданностью, а не с мертвой всепредрешенностью.
Разворачиваясь в мир. Бог создает все новые оттенки самого себя, варьирует себя все снова и снова. Каждый из нас — новый Бог, вариант основной темы, оттенок основного тона.
Общий тон мира, приложенный к отдельной детали, создает нюанс самого себя — тон этой детали. В каждом конкретном своем воплощении Бог, оставаясь неизменным, все-таки оказывается новым и неожиданным. Каждый нюанс есть одновременно и разворачивание и ограничение основной темы.
Так же, как основной тон в мире, так и оттенок его в человеке, дан изначала, но должен быть выявлен и очищен. Каждый человек должен подслушать свой тон и развить его в себе или, что тоже, развить себя в нем.
Каждый человек должен решить себя как художественную задачу. Умирая, он лишается всех своих «словесных значений», но остается ритм, размер, тон — невещественная художественная формула, временно пустая и не использованная, куда, однако, может быть снова подставлено любое словесное содержание, если это понадобится.
Индивидуальный тон каждого человека полнее всего его характеризует, показывает идеальное, вечное, «райское» лицо этого человека.
Творение безупречно, если тон проведен по всей его глубине. Мир будет закончен, когда скрытая в нем гармония сделается явной. Каждый из нас войдет как художественная деталь в его окончательную редакцию.
Рай — это полнота звучания тона. Бог, ставший «всяческая во всем», полное овладение художественной темой. Овладение темой не означает, что дальнейшая работа над произведением должна быть прекращена. Напротив: может быть, ничем не стесненное творчество только тогда и начнется по-настоящему.