V

Мы долго жили в розовом тумане относительно развития современного мира и человека в нем. Поэтому или бездумно преклонялись перед «цивилизованным Западом» либо с порога отвергали чужой опыт и знания, высокомерно третируя то, что было очевидно для честных и мыслящих писателей и мыслителей. Многовато, как теперь видим, списывалось на «забугорную» пропаганду, забывая о том, что сущность любой политики состоит в умении выдавать желаемое за действительное, а отнюдь не за истинное, настоящее… Нашему читателю хорошо известны произведения французского писателя Альбера Камю «Чужой», «Падение», «Посторонний», «Чума». Это сложная и противоречивая фигура. С одной стороны, участник французского Сопротивления в годы Второй мировой войны и страстный обличитель язв буржуазного общества, а с другой антикоммунист. В то же время он за правдивость в искусстве, за гражданскую ответственность художника. В лекции «Художник и его время», прочитанной в Упсальском университете по случаю присуждения ему Нобелевской премии, он говорил об искусстве и обществе, о художнике и свободе творчества, о связи искусства с действительностью. Искусство для искусства — это забава одинокого художника, поистине искусственное искусство, лишенное естественности. «Его логическое завершение — салонное искусство чисто формальное, которое кормится претенциозностью и абстракциями и приводит к разрушению всякой реальности». Меж тем настоящее искусство «обязывает художника не отстраняться от мира, оно подчиняет его правде (…) И каковы бы ни были наши личные слабости, благородство нашего ремесла всегда будет уходить корнями в два нелегко выполнимых обязательства: отказ от лжи и сопротивление угнетению». Разве не так? Писатель стремился быть правдивым и честным. Его главное сочинение «Чума», принесшее ему всемирную известность, тому свидетельство. Здесь более отчетливо, чем в других его сочинениях, звучит мотив протеста: «Нужно быть умалишенным, слепым или негодяем, чтобы смириться с чумой», над миром «постоянно висит зараза чумы». Писатель испытывал «великий гнев, охватывающий человека при виде мучений, которые терзают людей». Мир, в котором я живу, неустанно повторял он, «вызывает у меня отвращение, но я чувствую себя заодно со всеми в нем страждущими». Более того: «Есть больше оснований восхищаться людьми, чем презирать их», «Все, что возвышает жизнь, увеличивает одновременно ее нелепость»… Разные, нередко взаимоисключающие мотивы, взаимопроникаясь, вели писателя и философа к выводу — жизнь в высшей степени нелепа, весь мир царство абсурда, доведенное до крайней степени. Он честно и открыто говорил и верил в это, объявив царство абсурда вселенским злом. Он задыхался в атмосфере лжи, предательства и мизантропии, от которых в свое время так ревниво «защищал» нас Александр Чаковский.

Скептик и интеллектуальный бунтовщик, Камю нам несравненно ближе нынешних наших «общечеловеков», у которых «ни назади, ни впереди нет ничего, кроме умственного и нравственного декольте» (Салтыков-Щедрин). Так мы еще раз убеждаемся в том, что переоценка культурных ценностей наступает в процессе глубокого и разностороннего осмысления основ социальной действительности.

Искусство живет не для тех, кто стремится найти в нем себя, а для тех, кто забывает себя в нем. Стало быть, нельзя уклониться от проблемы эстетических взглядов общества. Обрушившаяся на страну лавина жестокости, бездуховности и насилия, безусловно, оказала воздействие на понижение нравственного уровня и культуры определенной категории людей, особенно на часть молодежи с неокрепшей психикой, предрасположенной к проявлению низменных инстинктов; тем не менее она не смогла кардинально изменить художественные вкусы большинства наших соотечественников.

Потребность действия, сопротивления, вызванные резким ухудшением условий жизни и культурного климата, оттеснили на второй план художественные потребности, однако не заглушили их, а, напротив, обострили, придав им более определенный социально-политический характер. Произошел отбор духовных ценностей, тех явлений искусства, которые наиболее соответствуют задачам времени и внутреннему настрою человека. Современник напрочь отверг литературные поделки «перестроечного» десятилетия и обратил свои взоры к изящной словесности глубокой мысли, большого чувства и высокого художественного мастерства — к Пушкину и Гоголю, Тургеневу и Л. Толстому, Достоевскому и Шолохову… Высокое дыхание классики согревает душу соотечественника всем существом своего жизнеощущения и здоровой чувственности, ликующей интонацией родного пейзажа.

Вместе с тем это еще и своеобразный протест народа против засилья культурного ширпотреба Запада, гневное неприятие попыток определенной части интеллигенции — речь идет о творческой, а не о трудовой интеллигенции (учителя, врачи, инженеры, библиотекари) — навязать широким массам буржуазную мораль, сознание и буржуазный же индивидуализм, которые враждебны человеку с его извечным стремлением к свободе, к совершенствованию физических и духовных качеств. Прозападная добродетель хороша лишь для захвативших власть нуворишей, а остальных, обездоленных и бесправных, занятых только добыванием средств существования, она превращает в тупые, подобострастные и жалкие создания, которые в конце концов могут воспроизводиться методом клонирования.

Чтобы лучше уяснить себе теперешнее положение русской литературы, присмотримся к творчеству некоторых наиболее чутко реагирующих на изменяющуюся жизнь писателей, познакомимся, как они воспринимают и оценивают противоречия в обществе, наконец, какие идеалы и тенденции воплощены в их сочинениях последних лет, на коих лежит печать трагизма и мучительного поиска выхода из создавшейся ситуации.

Анализ творчества талантливых писателей свидетельствует, что резкий контраст света и тени, нарастание взволнованности и социальной заостренности образа возникли на почве всеобщего кризиса и падения нравов. Этими же обстоятельствами порождено (быть может, не всегда осознанно) и желание выйти за пределы реальной действительности, погрузиться в историческое прошлое, в пейзажную лирику или поэтический вымысел, чтобы обрести внутреннее равновесие и укрепить силу духа для новой схватки с «миром бед» (Шекспир).

Если проза обращена к исследованию и отражению сложнейших социально-политических, историко-культурных и прочих отношений в обществе, то главный мотив поэзии воплощен в чувстве, переживании. Здесь действительность отражена через внутренний мир человека, а усиление субъективно-эмоционального напряжения вызвано не столько объективной реальностью, сколько волнением души.

Так, на первый план выступает образ поэта-гражданина, поэта-борца, дающего выход своей непосредственной реакции на события жизни. Немало талантливых стихов посвящено современности. Они пронизаны чувством тоски и гневного неприятия происходящего, душевной болью за судьбу Отечества.

Теперь для нас актуально звучат слова Никколо Макиавелли: «Когда речь идет о спасении родины, должны быть отброшены все соображения о том, что справедливо и что несправедливо, что милосердно и что жестоко, что похвально и что позорно. Нужно забыть обо всем и действовать лишь так, чтобы было спасено ее существование и осталась неприкосновенна ее свобода» Вой исступленных проклятий космополитов в связи с макиавеллиевскими принципами защиты родины не стихает до сих пор, изобличая их лицемерие.

Живая действительность, втиснутая в стихотворную форму, — таким представляется стихотворение «Продержитесь, старики» Г. М. Маевской из Мелитополя. Напряженный драматический характер события не заслоняет, а, напротив, как бы подчеркивает резко звучащую протестную ноту, активизируя нашу внутреннюю энергию:

Не умирайте, старики!

Без вас слабеет наша память.

И оскверняют наше знамя

Пройдох циничные полки…

Пустырь, оставленный войной,

Засеял ими наше поле,

И разрослись они на воле,

Погибших подменив собой.

За грош отрекшись от идей,

Они нас ненавидят люто

И разворачивают круто

Страну, давя живых людей.

Но чтобы овладеть страной,

Чтоб люди прошлое забыли,

Им надо, чтобы вы не жили.

Не стало б памяти живой!

Не умирайте, старики!

Без вас не выживает племя,

Не всходит брошенное семя

Без мудрой старческой руки.

Пока вы живы — жив наш край,

И внук ваш превращен не будет

В жующую тупую тварь.

Нельзя еще вам уходить!

Еще не встали Серп и Молот,

Еще пустырь тот не прополот

И некем вас нам заменить.

Ну продержитесь, старики!!!