В лодках по Яику {130}

В лодках по Яику{130}

О своем плавании по Уралу Алексей Толстой написал рассказ «Из охотничьего дневника». Рассказ датирован сентябрем 1929 года и вошел в Полное собрание сочинений писателя. Поездка названа охотничьей экспедицией.

Да, это была небольшая экспедиция, до мелочей продуманная и тщательно организованная. Письма Алексея Толстого «капитану» экспедиции Василию Правдухину, а также очерки братьев Правдухиных, опубликованные в разное время в периодической печати, — появись под одной обложкой, дали бы интересную и полезную книгу.

Поездка на лодках вниз по Уралу — старому Яику — состоялась в августе 1929 года, а подготовка к ней началась весной. Инициаторы поездки — заядлые охотники-рыболовы братья Правдухины — Василий, Николай и Валериан. У них был уже накоплен опыт. Братья не раз путешествовали на лодках по Уралу, богатому своей природой.

Компания Правдухиных и их друзей — Калиненко, Боборыкина и Обтемперанского на этот раз пополнилась ленинградцами — А. Толстым, Л. Сейфуллиной и киносценаристом Б. Липатовым.

Еще в марте члены будущей охотничьей экспедиции получили письмо, в котором рисовались перспективы поездки. Вероятнее всего, автором письма был Валериан Правдухин. Он спрашивал:

«Что делать тому, в чьей груди бьется сердце с задором и охотничьей ярью зверей-прародителей? Что делать тому, кто не может жить без девственной природы, кто должен хоть раз в год слышать ее голос? Ответ один: тот должен ехать на реку Урал!»

И далее описывались красоты предстоящего путешествия:

«Там солнце всходит из-за пушистых взмахов ковыля, там над степью парит еще орел и от него, как стрела, бежит молодой сайгак. Там в степи — дрофа, стрепет, торчан; по озерам — гуси, утки, кулики. Там — масса хищников: беркут, орел, сокол-сапсан. В самом Урале — белуга, осетр, шип, сом, сазан, судак, жерех, щука, окунь, головень, подуст, лещ и чехонь. В прибрежных лесах и камышах — волк, лиса, барсук и заяц. Там — тетерев и куропатка, терн и ежевика. Там — первобытный народ, уральский казак, кочевник-киргиз. Там — кибитка и запах кизяка…»{131}

После этого письма состоялось несколько собраний, горячо обсуждавших насущные проблемы путешествия на лодках по реке, а затем — и сама поездка в край древнего Яика.

И вот позади хлопотливые сборы и приготовления к путешествию. Скрылась за поворотом реки пароходная пристань, глазам предстала зелень лесов левобережья Урала. Уже льется песня, сочиненная дружной девяткой:

Наш путь далек, тверда рука —

Пой песни, пой!

Как друга, встретит нас река —

Пой песни, пой!..

Места, к которым причаливают лодки, чтобы дать кратковременный отдых экспедиции, воскрешают живые страницы давней истории уральского казачества, времена пугачевцев; встает и совсем недавнее — бои чапаевцев за Советскую власть. Есть что вспомнить, кого послушать; есть, о чем позднее рассказать в своих произведениях.

Так оно и получилось. У Алексея Толстого появился рассказ «Из охотничьего дневника». Увлекательные книги написал Валериан Правдухин — «По излучинам Урала» и «Годы, тропы, ружье», где в главе «Последний рейс по Уралу» описана «экспедиция». Задушевно рассказала о своих впечатлениях Лидия Сейфуллина в очерке «Счастье в природе». Опубликовали путевые заметки в газетах и журналах Василий и Николай Правдухины.

Думается, исключительно любопытны неопубликованные воспоминания Н. Правдухина «Жить, как это хорошо!». Сошлемся здесь лишь на один очерк, в котором Н. Правдухин живописует Алексея Толстого:

«Толстой сидел в полузатемненной комнате и пил чай. Ворот чесучевой рубахи был расстегнут, через плечо перекинуто полотенце, и он то и дело стирал капли пота с лица и груди. На столе аппетитно были расставлены местные яства: жареный судак в каймаке, румяные блинчики, в соседстве стояли зернистая икра, красиво нарезанные сочные ярко-красные помидоры. В сторонке ждали очереди сизая, крупная ежевика и соблазнительные ломтики чудесно-ароматной дыни…

Алексей Николаевич, улыбаясь, показал на стол:

— Это, конечно, смягчает муки ада, но, боюсь, искушение сие не пройдет даром безумцу… Несовместимое сочетание для столичного желудка!..

Он выглянул на улицу.

— Смотрите, смотрите, что творится с курами! Распластали крылья, вытянули лапки, раскрыли клювы, глаза закрыли и лежат, как дохлые, зарывшись в горячую пыль. Позы «мертвых», по-видимому, спасают кур от смертоносного зноя.

На улице ни души, ни звука. Все живое или парализовано, или спряталось от солнца в свои норы.

Но вот, тяжело дыша, с раскрасневшимися, потными лицами в комнату ввалились четыре «безумца», нагруженные мешками, свертками, корзинками, бидонами. Бросив ношу у порога, один «безумец» начальственно крикнул:

— Чаепитие отставить! Есть кумыс! Все на Чаган! Искупаемся и будем пить кумыс на том месте, где более 150 лет назад произошла первая встреча Пугачева с яицкими казаками!

Алексей Николаевич грузно поднялся, вытянул руки по швам и шутливо отрапортовал:

— Всегда готов пить… — лукаво помолчал секунду-две и повторил с усмешкой: — Готов пить напиток степных кочевников. Я ведь тоже кочевник!…»{132}

Для участников экспедиции был установлен приз за самую большую рыбу, пойманную на удочку — нож «наваха», привезенный Алексеем Толстым из Испании. Соревнование и призы устанавливались экспромтом — на охоте — за лучшего убитого гуся, утку, вкусно приготовленную еду и т. п.

Увлекательное путешествие было полно выдумок и неожиданных сюрпризов. Однако Алексей Толстой, утомленный, не доехал до конца маршрута, пересел на пароход «Коса» и вместе с Калиненко и Липатовым возвратился обратно.

Экспедиция оставила глубочайший след у всех участников. Она должна была повториться в 1930 году. Такая поездка состоялась. Ее по-прежнему возглавлял «капитан» Василий Правдухин, но в поездке не смогли участвовать А. Толстой, Л. Сейфуллина, Валериан Правдухин и Б. Липатов. Алексея Толстого тянуло на Урал. Писателю хотелось вновь совершить путешествие на лодках. Об этом горячо и заинтересованно говорится в письмах Василию Правдухину, датированных 1933 годом. Поездка состоялась, но опять без Алексея Толстого. Путешествие хотели повторить и в 1934 году, но А. Толстой снова не сумел выбраться и прислал шутливую телеграмму:

«Горячо вспоминаю солнечную реку, великую тишину и первобытное счастье среди друзей, в одиннадцатую экспедицию поеду во что бы то ни стало».{133}

Рассказывая о поездке на Урал А. Толстого, устанавливая живые связи писателя с нашим краем, мы публикуем ниже некоторые письма, имеющие значение не только как любопытные человеческие документы, но и представляющие историко-литературный интерес, ибо сама эта поездка с участием А. Толстого стала литературным явлением:

Василию Павловичу Правдухину

г. Москва

Уважаемый Василий Павлович!

Ваша мысль об устройстве при поездке на Урал литературных вечеров в Саратове и Н. Уральске нами одобрена и принята. Выступить с чтением своих произведений в Саратове 17—18 и в Н. Уральске 19 августа мы согласны. Но вам, как руководителю нашей экспедиции, придется взять на себя всю организационную работу. Надеемся, что от этого Вы не откажетесь — почему и просим это письмо рассматривать, как нашу Вам доверенность на ведение всех переговоров, заключение соглашений с лицами, учреждениями или организациями, равно как и на самостоятельную организацию литвечеров на известных Вам наших условиях.

С товарищеским приветом

Л. Сейфуллина

А. Толстой

Ленинград, 1929

* * *

Дорогой Василий Павлович!

1. Пьем Ваше здоровье — нашего капитана, рыдальца, пестуна и благодетеля.

2. Категорически — едем.

3. Четвертым компаньоном охотно приглашаем Калиненко, повергая на ваше конечное заключение.

4. Пятым — выдвигаем кандидатуру Ал. Иосиф. Старчакова (член. ред. «Нового мира») — рыболов, «рука», питок, глаз охочий до всего — человек весьма отличный.

5. С датой выезда из Москвы согласны, то есть быть 13-го в Уральске, а 15-го в лодке. Просим осветить вопрос о «передовом». Будете ли вы с Калиненко или без и вытекает ли из этого, что Вам доведется взять на себя труды в Уральске по снаряжению лодки и мелочам. Что касается бумажки в Госпароходство, то когда вы ею хотите располагать? Думаем заручиться таковой от Нового мира или Известий, а в частности, попробуем исхлопотать получение мешка муки в Уральске. Последнее пока гипотеза, не снимающая необходимости заготовок.

6. А. Н. и я кончаем экспедицию 13—15 сентября, то есть едем на месяц.

7. Полувоспитанный в охотн. отношении пес Вэрп (бывший Калиненко) берется с собой.

8. В первых числах я сообщу Вам о палатке. У меня есть шанс таковую купить. Буде сорвется — извещу, и Вы таковую построите.

9. Числа 5-го переведем Вам по сто рублей.

10. К заготовкам продовольствия (без изъянов в списке и с небольшими добавлениями) горячо приступлено. Числа 25/VI все полностью прибудет в Ваше распоряжение.

11. Все имеющееся у меня рыболовное: шнуры, лесы, блесны — захвачу. Кажется, есть и искомая Вами бечева.

Примите наши повышенные чувства

Алексей Толстой

Липатов

Детское село, 28.V.33.

P. S. До нас дошли слухи, что будто бы на Урале чума. Правда, нам это не угрожает, так как нас могут просто не пустить в сомнительную зону. Но если Вам удастся выяснить эту мрачную деталь, это рассеет все сомнения и подтвердит вопрос о поездке.

* * *

Дорогой Василий Павлович!

Всякие причины вызвали наше невольное молчание, не снимающее, однако, нашего участия в поездке. Даже открытка Ваша дошла лишь 23-го по причине моего ненахождения в Ленинграде. Вот наши ответы:

1. Едем.

2. Выясните еще раз про чуму, говорят про нее упорно, называя, правда, Ставропольскую губернию — бывшую и Сев. Кавказ («Где дела, где Днепр» — но все-таки нет ли ее и там).

3. Переговорите с Сухотиным, в качестве шестого.

4. Относительно Ир. Конст. решайте Вы единолично — организационно и конституционно. Мы занимаем нейтральную позицию, тем более, что —

5. Возможно участие в поездке Марианны Ал. Толстой. Сие вырешится в последний момент.

6. Стройте палатку и паруса.

7. Телефон Липатова — 480—09, Толстого — Дет. село № 79.

8. Всю переписку шлите на Д. С. Пролетарская ул., 5.

Целуем и обнимаем

Алексей Толстой

Липатов

* * *

Дорогой Василий Павлович, я в отчаянии. У меня были вплоть рассчитаны сроки. Ангина вышибла из-под меня неделю, а письмо из Оргкомитета подбавило работу (и выступления), от которых нельзя отказаться. Я хочу, очень хочу, чтобы Борис ехал с Вэрпом. Умоляю, найдите заменяющего меня хорошего компаньона и настаивайте, чтобы Борис ехал. Вэрп такая веселая и хорошая собака, что Вы, пожалуй, бросите удочки и будете с Борисом шататься по куропаткам.

Весь Ваш А. Толстой».{134}

23.VI.33.

Таковы некоторые материалы о состоявшемся и намечаемом лодочном путешествии.

Приз за самую большую рыбу — нож «наваха» — в конце поездки единодушно присудили Николаю Правдухину за выловленного огромного осетра. А. Толстой сам увековечил это событие на фотоснимках, сохранившихся вместе с его письмами.