А.М. Хирьяков.  Пятидесятилетие литературной деятельности

А.М. Хирьяков.  Пятидесятилетие литературной деятельности

1

Пятьдесят лет тому назад в «Северном Вестнике», в котором тогда ближайшее участие принимал Н.К. Михайловский, в августовской книжке журнала были впервые напечатаны стихи нашего маститого сотрудника, Александра Модестовича Хирьякова.

Отделом стихов в «Северном Вестнике» в то время ведал А.Н.Плещеев. Как поэта, Плещеева А.М. никогда особенно не почитал. Но на одном из вечеров в Лесном институте, где учился А.М., Плещеев выступил со своими стихами и произвел большое впечатление на начинающего автора-студента. А.М. запомнилась его плотная, высокая фигура, старческий хриповатый голос, - взволнованный и воодушевленный. Плещеев читал стихи, написанные в духе того времени: с глубой верой в исповедуемые поэтом общественные идеалы и с наивным презрением к художественной форме. Его провожали шумными, долго не прекращавшимися рукоплесканиями.

Плещеев принял А.М. просто и деловито. Из оставленных в редакции трех стихотворений он выбрал одно, о дубе, который, перенеся бурю,

поднявшись к небу гордою вершиной,

     Требовал простора, света и свободы.

Плещеев указал на недочеты стихотворения, посоветовал дописать вступительный куплет. И стихотворение появилось в августовской книжке журнала за полной подписью счастливого автора.

Затем стихи А.М. были приняты и напечатаны в «Русском Богатстве». Однако первый успех не подействовал опьяняюще на молодого писателя, не вызвал потока стихов. Он относился к своим писаниям критически. К тому же стихи не давались ему легко.

В то время А.М., окончив Лесной институт и отбыв вольноопределяющимся воинскую повинность, служил в канцелярии Его Величества по учреждениям императрицы Марии. Канцелярская служба не приносила ему удовлетворения. Ища живого дела, А.М., под влиянием толстовцев, с которыми тогда он сблизился в Чертковском «Посреднике»[496], решил уйти на землю. Он бросил службу и уехал с одним своим товарищем в Оренбург, где они купили 350 десятин, по местным условиям того времени, небольшой кусок земли. Так открылась новая страница жизни - «как мы пахали». Но скоро А.М. понял, что он ошибся: сельское хозяйство было не для него. Оно требовало зоркого глаза, черствого сердца, расчетливости. Всё это было чуждо А.М.

Однажды, придя в город с возами сена, А.М. оставил обоз на постоялом дворе, сам же завернул в городскую читальню. Здесь, раскрыв новую книжку «Русской Мысли», он зачитался поэмой Мережковского - тогда начинающего поэта.

«Большое наслаждение дала мне эта вещь, - вспоминает А.М. - В особенности запомнилось удачное сравнение героини, всей душой стремящейся за героем, с травами, растущими в ручьях. Они шевелятся в воде, как бы стремясь умчаться вместе с нею, но, прикованные корнями, остаются на месте. У Мережковского это выражено и короче и ярче. Я упоминаю о нем потому, что когда я читал это место в поэме, я вдруг почувствовал, что все успехи и неудачи нашего хозяйничанья представляют для меня неизмеримо меньший интерес, чем появление в литературе нового художественного произведения или даже художественного образа в произведении. Я почувствовал, что взялся не за свое дело, что во мне сидит писатель. Хороший или плохой, это дело другое, но что нет для меня более близкого и дорогого дела, чем литература»[497].

В эту минуту А.М. наконец нашел себя. Жизнь его определилась. Бросив Оренбург, он устремился обратно в столицу искать литературной работы.